не было. Без матери и сестер, коих бы не стало, он себя помыслить не мог. И жене верным и надежным другом не стал бы, правила бы на Руси Шарлотта, да интересы бы блюла совсем не те, снедаемая ненавистью и разочарованием.
— То есть сейчас она, по-вашему, не разочарована? — не сдержавшись, усмехнулась я.
— Отчего же, хоть Игорь ей ликом по нраву пришелся, умна наша бритская принцесса, ложных надежд не питает. Думает о том, как царствовать в России и держать при этом мужа на коротком поводке. — Многоликий, вдруг став веселым, озорным мальчишкой, разулыбался и хитро нам подмигнул: — А я ей в том помогу. Да и вы ей понравились, оба. Ей нужна будет ваша поддержка и помощь.
Бог немного помолчал, и, снова превратившись в старца с добрыми карими глазами, сказал:
— Она могла стать лютым врагом, а станет надежной подругой и справедливой императрицей, искренне любящей свою семью и свой народ.
Жирный такой намек. Поняла-поняла, с Шарлоттой надо союзничать и дружить.
— Значит, там, у себя на Земле, я бы не нашла женского счастья?
— Замуж бы вышла, — не стал лукавить бог. — Но счастлива… Тут уж извини, милая… Всегда бы пустоту внутри ощущала. Оба маялись бы.
— Вон оно как…
— Я, Андрей-Иоанн Воронцов, добровольно явился в храм для заключения священного союза, — неожиданно проговорил князь.
Я опешила от такого заявления и вопросительно посмотрела на мужа, а он улыбнулся и, встав ко мне лицом, сказал:
— Раз уж мы здесь, в храме, и сам создатель с нами, так почему бы не повторить наши клятвы? Я готов взять в жены Марию…
— Семенову, — все еще пребывая в легком шоке, подсказала я.
— Марию Семенову! — уверенно повторил князь. — Здесь и сейчас.
— А ты, Мария Семенова, а ныне Софья-Мария Вяземская, добровольно ли явилась в храм для заключения священного союза? — подключился этот самый создатель.
Шутят они, что ли? Мы ведь уже женаты…
Ну да ладно! Почему бы снова не обвенчаться?
— Я, Мария Семенова, а ныне Софья-Мария Вяземская, добровольно явилась в храм для заключения священного союза, — сказала, глядя Андрею в глаза.
— Согласен ли ты, Андрей-Иоанн Воронцов, взять в жены Марию Семенову, а ныне Софью-Марию Вяземскую в жены и ввести в свой род?
— Согласен!
— Согласна ли ты, Мария Семенова, а ныне Софья-Мария Вяземская, стать женой Андрея-Иоанна Воронцова и войти в его род?
— Согласна!
Я вздрогнула, когда на мой лоб легла горячая ладонь, но тут же успокоилась, заметив, что и на лоб Андрея опустилась длань бога.
— Благословляю вас, дети мои. Будьте счастливы, терпимы друг к другу. Слушайте и слышьте друг друга, любите крепко и пронесите эту любовь через года! Живите по чести и станьте примером для следующих поколений вашего славного рода!
Голова закружилась. Я взволнованно вздохнула и увидела, как нас окутывает мягким мерцанием, струящимся из ладоней всевышнего. Зажмурилась на мгновение, а когда открыла глаза, поняла, что мы… уже дома. В городском особняке Воронцовых.
Если уж быть совсем точной — в спальне, возле самой кровати.
Намек ясен!
Первые мгновения мы просто стояли и смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше. Ну то есть знали, конечно! Я в теории, а Андрей на практике…
Впрочем, о его практиках до меня я сейчас точно думать не стану!
Всё знали, всё понимали, но почему-то не могли преодолеть вдруг возникшую между нами преграду.
— Я не буду торопить. — Он даже отступил на шаг, давая мне больше свободного пространства.
Пространства, в котором я сейчас совсем не нуждалась.
— Не буду давить и…
— Всё это время я избегала тебя, потому что старушка… Многоликий наказал мне хранить невинность, — выпалила скороговоркой, пока он в приступе благородства вообще куда-нибудь не удрал, оставив и меня, и себя без честно заслуженной и отвоёванной брачной ночи. — Зачем наказал — непонятно, раз уж видел нас парой.
— А мне всё ясно. — Хриплый голос мужа действовал сильнее всякого афродизиака. Клубника и устрицы отдыхают. — Эта ночь должна была произойти между мной, Андреем Воронцовым, и Марией… Воронцовой. Не Софьей. Он просто давал нам время. Тебе — чтобы принять новую жизнь, а мне… — Андрей улыбнулся, и количество афродизиака в крови превысило все допустимые нормы. — А мне и нескольких дней хватило, чтобы понять, что схожу по тебе с ума, Маша. Что ты мне нужна… Ты одна. И чем дольше ты сохраняла дистанцию, тем сильнее мне хотелось быть рядом.
И всё-таки интриган этот их бог. Да ещё какой! Решил, что в нашем случае теория про запретный плод, который всегда сладок, сработает безотказно.
И ведь сработала же!
Хоть и без всяких теорий, запретов и наказов, я бы влюбилась в своего князя, пропала…
— Но, как уже сказал, я готов ждать столько, сколько потребуется.
— Ты сейчас издеваешься? — сощурившись, требовательно посмотрела на Андрея.
Ждать он готов…
А вот я больше не готова!
В глазах смешинки, на губах улыбка, а в руках… А в его руках спустя мгновение, через удар сердца оказалась я.
— Больше никаких издевательств, — шёпот коснулся губ за миг до поцелуя. — А значит, никаких промедлений…
— Поддерживаю…
Дыхание перехватило, закончились слова, улетучились все мысли, когда его губы соприкоснулись с моими. Нежное, лёгкое прикосновение уничтожило последние преграды и показало, как сильно мы друг в друге нуждались.
Нам тут же стало этого мало, тут же захотелось большего…
Скорее, быстрее…
Спустя минуту, а может, вечность, я поняла, что ненавижу его одежду. Все эти пуговицы на мундире ужасно злили! Подозреваю, что то же самое Андрей думал о моём корсаже. Пока его пальцы беспорядочно скользили по бесконечным крючкам, он продолжал меня целовать, словно боялся оторваться от моих губ, а я отвечала так, будто без прикосновений его губ больше никогда не смогу вздохнуть.
— Люблю тебя… — шептал он, продолжая храбро сражаться с моим бальным платьем.
— А я… тебя… — ответила еле слышно и рвано вздохнула, когда мне позволили это сделать.
От своего первого несмелого признанья, тихого, едва различимого, голова ещё больше закружилась, а от первых прикосновений к обнажённой коже я окончательно опьянела.
Захмелела от поцелуев, которыми он, казалось, хотел покрыть всё моё тело.
А уж как я этого хотела…
Даже не заметила, как мы оказались на постели. Как он накрыл меня собой и продолжил… сводить с ума. А я тянулась к нему, своему мужу, отзываясь на каждую ласку, на каждое касание губ к коже, сейчас такой чувствительной, как будто раскалённой.
Хотелось большего… сейчас же, скорее…
И в то же время чтобы мы до самого
