Лефевр, не задумываясь, взмахнула своей табличкой.
– Один миллион четыреста пятьдесят тысяч!
Я ответила. Мне было наплевать. Я готова была и не опускать свою табличку. Кайлеб этой ведьме не достанется.
– Один миллион пятьсот тысяч!
Ничего, за танцовщика выложили три миллиона, а Кай лучше него.
– Один миллион пятьсот пятьдесят тысяч! Мисс даст два миллиона?! – спросила аукционист, решив не затягивать. Было ясно, что мы готовы платить.
Я кивнула, подняв свою табличку.
– Два миллиона долларов, мисс Вуд! – торжественно объявила девушка, предчувствуя скорую развязку.
– Три миллиона, – услышала я голос белобрысой нахалки.
«Если сможет ходить». Воспоминание словно окатило ледяной водой. Кайла поняла, что я узнала голос соперницы.
– Три миллиона долларов, мисс Лефевр! – аукционист начала терять свою невозмутимость и надменность. Темные глаза заблестели, а на щеках появился румянец.
В зале царило напряженное молчание.
– Четыре миллиона! – я повернула голову, надеясь, что соперница удостоит меня взглядом.
– Четыре миллиона долларов, мисс Вуд! – объявила девушка. Мы превзошли последнего, самого дорого мужчину на этих торгах.
Лефевр взмахнула табличкой. Я почувствовала волнение. Пять миллионов были суммой значительной даже для меня.
– Пять миллионов долларов! – аукционист сжимала молоточек, переводя взгляд с меня на Лефевр. Теперь он замер на мне. Я думала, не торопясь продолжать торг. Мне нужно было время, чтоб понять, зачем она это делает. Ведь все это смахивало на какую-то игру, словно она намеренно хотела перебить мою ставку и купить Кая. Назло мне.
– Пять миллионов долларов, раз! – девушка ждала, растягивая слова.
– Шесть, – кивнула я, взмахнув табличкой.
Кайлу начала бить дрожь. Зал волновался и перешептывался. Лефевр только посмеивалась, сидя как и прежде в своих огромных очках, закинув ногу на ногу.
– Шесть миллионов долларов, мисс Вуд! – объявила девушка. – Мисс Лефевр даст семь?
Кивок. Взмах. Шепот и обсуждения.
– Семь миллионов долларов, мисс Лефевр! – аукционист явно сомневалась, что я пойду дальше, я чаще заминалась и думала. Соперница не думала ни секунды, словно ей вообще было все равно, сколько запросят за Кая. За простого мужчину, которых она ценила не больше пыли под ногами, над которыми любила поиздеваться, а потом избавиться. И зачем ей понадобился Кай?
– Семь миллионов долларов, раз! – раздался голос девушки.
– Не надо, Наоми, – Кайла схватила меня за руку, когда я хотела поднять табличку. – Ты с ума сошла? Он не стоит таких денег. Никто не стоит.
– Семь миллионов долларов, два!
Я освободила руку.
– С ума сошла? Ей отдашь своего брата? – я успела поднять табличку, прежде чем аукционист объявила сумму в третий раз.
– Восемь миллионов!
Я чувствовала, как воздух в зале начал звенеть от напряжения. Зрители развивающейся трагикомедии боялись даже дышать. Кайла нещадно тискала мой локоть, пытаясь привлечь к себе внимание.
– Восемь миллионов? Ты вообще соображаешь, сколько это денег? – шипела она.
– Девять миллионов долларов, мисс Лефевр! – аукционист бросила взгляд на директора, теперь уже растерянный.
Ни она, ни все прочие не понимали, что происходит.
– Наоми! – почти в полный голос воскликнула Кайла, когда моя табличка последовала за табличкой соперницы.
– Десять миллионов! – голос девушки зазвенел, как колокольчик. Будто деньги пойдут непосредственно в ее карман. – Десять миллионов долларов, мисс Вуд!
Тут некоторые зрители не выдержали и начали обсуждение в полголоса. Наверное, посчитали, что мы с белобрысой ведьмой сошли с ума или ведем какую-то свою игру.
– Одиннадцать миллионов! – последовала ставка Лефевр.
Я постаралась ухватить ускользающую мысль. Она явно вела какую-то игру, вот только я не знала правил. Не могла же она, в самом деле, позволить себе мужчину за одиннадцать миллионов? У нее все состояние было около пятнадцати, если посчитать недвижимость, и то, по выгодной цене.
– Одиннадцать миллионов долларов, мисс Лефевр! – аукционист теперь смотрела на меня, гадая, как видно, дам я двенадцать или уступлю.
– Наоми, даже не думай, – шептала разгневанно Кайла, сжав мою руку так, что я поморщилась. – Она нарочно все это делает. Она поднимет и до миллиарда.
– Двенадцать! Двенадцать миллионов долларов! – едва не подпрыгнув, объявила девушка.
– Боже, – Кайла, наконец, отпустила мою настрадавшуюся руку и опять сжала планшет.
– Тринадцать миллионов долларов! – перебила мою ставку Лефевр и все же одарила меня насмешливым взглядом.
Я тоже повернула голову, но не стала ни испепелять ее, ни метать молнии. Я улыбнулась, опустила свою табличку на колени, и демонстративно сложила руки на груди. Директор «королевской школы», сидевшая чуть дальше, побледнела, явно удивленная и обеспокоенная моим решением. Мне это показалось странным. Уж кто-кто, а она должна бы радоваться, как глупенькая аукционистка. В ее кассу придет баснословная сумма, все равно от кого. Мы с ней не были ни подругами, ни даже хорошими знакомыми, чтоб ей так волноваться из-за моего проигрыша. Я же просто хотела посмотреть, как Лефевр оплатит счет, когда все ее состояние едва дотягивает до нужной суммы.
– Тринадцать миллионов долларов, раз! – считала аукционист, не сводя с меня глаз.
Зал пришел в движение. До моего слуха доносились предположения. Теперь решено было, что это я для Драйверов затеяла, чтоб им получить побольше от продажи сына. Хотя вряд ли Кайла останавливала бы меня, будь это правдой.
– Тринадцать миллионов долларов, два, – произнесла дрожащим голосом девушка.
Я не сводила глаз с соперницы. Та сняла очки, глядя на меня вопросительно. Я, похоже, очень удивила ее.
– Тринадцать миллионов долларов за лот номер десять, три! – молоточек стремительно понесся вниз, намереваясь сделать Лефевр счастливой обладательницей парня, стоившего как остров среднего размера.
– Я передумала! – воскликнула та, вскочив на ноги.
– Простите? – аукционист замерла.
– Я передумала, – повторила Лефевр, одарив ее надменным взглядом. Она бросила свою табличку на пол и направилась к выходу.
Все провожали ее недоуменными взглядами, храня гробовое молчание. Директор тоже поднялась и поспешила к своей подчиненной, отгоняя ее от столика.
