Разносят сладости и чай в пустотелых дынях, оплетенных серебряной сетью.
– …безумная идея переложить собственную ответственность… – голос леди тих, она опасается быть услышанной, в то же время не желая лишать себя возможности выказать неодобрение.
– А я согласилась, – толстуха берет печенье пальцами и, отламывая по крохотному кусочку, – в вырез платья сыплются крошки, – отправляет в рот. Ее губы накрашены, а на подбородке чернеет бархатная мушка-звезда. – Нельзя оставлять невинное дитя в этом гнезде порока.
Юго подает даме калебас.
Пьет она, отфыркиваясь и вздыхая, словно сам процесс глотания требует от нее немеряных усилий.
– И я согласилась, – третья леди тиха, белолица. Она выглядит изможденной до крайности, но это лишь видимость. Юго уже успел ощутить, сколько силы в ее анемичных пальчиках. – Но мне отказали…
В очах – змеиная печаль.
Дамы вздыхают, сочувствуя несчастной… Юго хохочет.
Про себя.
И с поклоном спешит поднести веер. Ему нравится быть полезным. Главное – не выпасть из тени.
Кайя возвращается и молча обнимает меня. Он расстроен, но я спешу утешить. Свет еще остался на моих руках, и его хватит для двоих.
– Что случилось?
– Пока не уверен, случилось ли, но… возможно, мне придется тебя оставить.
Ох, как ему не по вкусу. Да и мне тоже.
– Когда?
– Сегодня-завтра станет ясно.
– Надолго?
Я не хочу, чтобы он уезжал. Мне будет страшно. За себя. За него тоже. Я не уверена, что справлюсь здесь одна. И вообще, что справлюсь.
– Пока не знаю, – нежный поцелуй в шею в качестве утешения.
Нам не позволят остаться вдвоем надолго. И это тоже цена, которую я не готова платить, вот только выбора не остается. Кайя размыкает объятья и подает руку.
Нам пора.
В резной надстройке накрыты столы. И гости ждут. Наша Светлость улыбается. Плакать в подушку мы будем потом, когда не останется никого, кто увидел бы слезы.
Играет музыка. И акробат, пытаясь удержаться на ногах, подбрасывает разноцветные кольца. Он корчит рожи, пугая шутов. Те с хохотом ныряют под столы. И дамы взвизгивают, краснея. Учись улыбаться, Изольда. Как Магнус говорил: петь, всем назло.
И я пытаюсь.
Вечером корабль украшают бумажными фонариками. Свет отражается в воде, стирая ощущения верха и низа. Мы плывем в черноте, пытаясь сбежать от узкого серпа луны. Кайя снова исчез. И Урфин держится в стороне, словно понимая мое настроение.
– Ваша Светлость, – я оборачиваюсь, узнав этот хрипловатый мягкий голос. – Прошу прощения, что отвлекаю вас…
Леди Арианна в белом платье похожа на привидение. Крупное. И какое-то домашнее.
– Рада вас видеть, – я вполне искренна. Мне симпатична эта женщина хотя бы тем, что она не чурается меня. – И вы меня не отвлекаете. Как раз ничем не занята.
– Со временем это изменится.
Надеюсь.
Мне нужно отыскать тысячу дел, которые займут все время, чтобы не осталось ни одной свободной секунды. Иначе я сойду с ума от тоски.
– Вы… вы не могли бы… дело в том, что я слышала… вы ищете семью для девочек…
– Девочки. Ее зовут Иннис. Она совсем еще кроха.
Может, поэтому никто не захотел связываться? Я переговорила с каждой женщиной из списка Кайя, и лишь две отозвались на просьбу. Завтра леди Айла и леди Ньета покинут Замок.
Долэг останется при сестре.
А Тисса выйдет замуж за Урфина, если, конечно, не успеет натворить глупостей.
– Я… понимаю, что не очень подхожу. Мы не так и богаты. И род не столь уж древний. Но, если бы вы знали, как я хочу девочку! У меня четыре сына. Два брата. И муж. Мужчины безумно утомляют! Я их люблю. Всех. Но хочу девочку. И если бы Ваша Светлость…
– Изольда, – я позволяю себе прервать пламенную речь. – Называйте меня Изольдой.
– Если бы вы сочли нас достойными…
– А ваш супруг не будет против?
– Не будет, – отмахнулась леди Арианна. – Он у меня любит с детьми возиться. И сам бы дочку хотел… но вот не случилось.
Могу ли я желать лучшей семьи для Иннис? Тайрон немногословен, но надежен. А леди Арианна действительно леди, хотя и обходится без париков и кринолинов. Я знаю ее не так долго, но чутье подсказывает, что они – хорошие люди. Урфин, на которого я бросаю взгляд, кивает: у него нет возражений. Следовательно, Кайя не будет против.
– Что ж, я рада, что Иннис нашла дом.
Хоть что-то хорошее сегодня.
– Изольда, – леди Арианна не спешит уйти. – Вам, наверное, следует знать: за эти дни я много слушала. Недоброго. Голоса немногих звучат громко. И может показаться, что они говорят за всех. Это не так. Север помнит то, что здешние люди забыли.
– И что же?
– У войны одно сердце.
Нарвалья скала светится в темноте. Белый маяк, на который летит наш барк.
– Север поддержит вас, Изольда.
Что ж, выходит, не все так плохо, как я думала.
Спасибо.
Ее легко было бы убить сейчас.
Подсечка. Захват. И падение по инерции в разрисованную отблесками фонариков черноту. Слабый всплеск, возможно – вскрик.
И погружение.
Море примет и этот подарок, как принимало прочие. Оно спеленает жертву ее же юбками, потянет за золотые кандалы, чтобы навеки скрыть в мягком илистом дне. И только нарвалы будут плакать.
– Нет, – наниматель возник за спиной. – Не сейчас. Хватит игр.
– Когда?
Юго ведь ждал. Он был послушен, но любое ожидание имеет предел.
– Я скажу когда.
– Месяц? Год? Два? – Юго нужно было знать. Мир уже опутал его сетью обязательств. И с каждым днем она становилось прочнее.
– Не вы ли утверждали, что умеете ждать? И будете ждать столько, сколько понадобится? Не сами ли назначили цену? Она была принята.
Юго не нашелся, что ответить. Наниматель был в своем праве. Это злило.
– Видите? – он указал на берег, который проступал из темноты. – Там слишком тихо. Этот город нужно раскалить, чтобы люди очнулись. Чтобы увидели, наконец, чудовище. Ваш выстрел его разбудит…
– За что вы так его ненавидите?
Кайя Дохерти подошел к жене, заслонив ее ото всех. Удобная мишень. Большая.
– Ненависть? Отнюдь. Где-то мне его жаль. Я просто хочу изменить этот мир.
Юго многое мог бы рассказать о том, как меняются миры. Но разве его спрашивали? Наниматель, как и все до него, свято верили в собственную правоту. Пусть их. Задача Юго – вовремя нажать на спусковой крючок. А что до остального, то… все почему-то забывали о цене
День шестой. Вчерашняя непогода за ночь переродилась в бурю. Я с замковой галереи смотрю за черным морем, которое рвется к берегу и, не сумев сдержать себя, разбивается в кровь.
