— Да, но что, если…
Он прижал палец к моим губам.
— Если бы ты была очень юна или очень стара либо серьезно больна, тогда да, что-то могло бы пойти вкривь. Но ведь это не так. К тому же ты дампир, поэтому перестань волноваться.
Я фыркнула.
— Что будет после того, как мы обменяемся кровью? Как много времени займет обращение?
, — Несколько дней потребуется на то, чтобы твои клыки достаточно заострились. Пройдет еще какое-то время, пока ты разовьешь навыки охоты, но сам процесс заканчивается в течение нескольких часов. Очень интересно наблюдать, как человек медленно, но неотвратимо бледнеет буквально на глазах.
— Ты уже превращал в вампира кого-то раньше?
Он кивнул. Было приятно осознавать, что он знает, что делает, но я также почувствовала легкое беспокойство. Возможно, ревность.
— Кого?
Принц покачал головой, будто пытаясь вспомнить.
— Одну из наших служанок вскоре после окончания войны. Кажется, ее имя было Анна.
Я вздрогнула.
— Ты имеешь в виду Энни?
Он снова кивнул. Его глаза приобрели розоватый оттенок, поэтому мне не пришлось задавать вопрос, что же случилось.
Ну, это многое объясняет.
Я снова ощутила укол ревности, на этот раз смешанный с чувством вины.
— Если что-то пойдет не так…
— Отец будет недалеко, и ему известно абсолютно все об этом процессе. — Я снова не знала, волноваться мне или нет.
узнать кое-что? — спросил он, явно желая сменить тему разговора, и положил мою руку мне на грудь в том месте, где сердцебиение чувствовалось сильнее всего. — Я не могу дождаться того момента, когда это сердце перестанет биться.
Встав на цыпочки, я поцеловала его в щеку. Я могу подождать, но если и могут быть хорошие причины для превращения, то подобные моменты явно среди них.
Каспар повернулся спиной к особняку, я положила голову ему на плечо и смотрела на место, которое служило мне домом последние месяцы, гадая, как такой пустой большой холодный дом может казаться таким родным, даже после всего, что в нем произошло. В окне верхнего этажа я заметила короля. Выражение его лица не было ни злым, ни добрым, скорее отсутствующим. Теперь я поняла, что он страдал больше, чем любой из нас. А этажом ниже в окно смотрел другой человек — мой отец. Мне не надо было вглядываться, чтобы понять, что на его лице написана обида.
Я прижалась к Каспару, надеясь, что они не будут присматриваться к тому, что здесь происходит. Темнота скрыла мои покрасневшие щеки.
Я не позволю их вражде стать между мной и Каспаром. Я не могу этого позволить.
Виолетта
К утру не осталось никаких следов бушевавшего накануне дождя. Комнату заливал солнечный свет. Каспар загодя отодвинул занавески, чтобы я проснулась до того, как он уйдет. Он отправился на охоту, потому что хотел насытиться до того, как ему придется обратить меня в вампира.
Сегодня тот самый день. Сегодня я стану вампиром. Сегодня все закончится.
Я почувствовала, как волосы у меня на затылке стали дыбом. Мои ноги медленно нагревались под лучами утреннего солнца.
Часы на тумбочке показывали начало десятого утра. Где-то в полдесятого отец и Лили уедут в сопровождении Иглена. Назад пути нет. Возможно, пройдет много месяцев, прежде чем я снова увижу
Сегодня ночью все решится. я спрыгнула с кровати на обжигающе холодный пол, замотавшись в одну из простыней, чтобы прикрыть наготу. Когда я поняла, что никто меня не увидит, то уронила простыню на пол и начала собирать разбросанные вещи.
Зеркала в шкафу отражали каждый сантиметр моего голого тела — худого, изнуренного. Мои щеки порозовели от холода. Но это ненадолго. Нижние ребра немного выпирали, как и бедра, что мне совсем не понравилось, колени казались костлявыми. Я похудела, а ведь когда-то обладала соблазнительными формами. Кожа во многих местах была повреждена и покрыта синяками после недель мучений и ласк Каспара. Я смотрела на мир широко раскрытыми глазами, словно постоянно опасаясь того, что случится в следующий момент.
__Ты этого хотела, Виолетта? — прошептала я, стон перед зеркалом, протянула руку и коснулась его. — Правда?
Отражение ничего не ответило, просто смотрело на меня из зеркала. Я вздохнула.
_ Честно говоря, желание никогда не было роскошью, которую тебе было позволено иметь, — сказал внутренний голос так отчетливо, что мне показалось, что я слышу голос настоящего человека.
— Знаю, — ответила я, отвернувшись и достав с полки свежую рубашку.
Одевшись, я попыталась провести щеткой по влажным, спутанным волосам, но они начали виться еще сильнее, поэтому я бросила эту затею.
Когда я спустилась по лестнице, в холле все еще было тихо. Дворецкие поклонились, какая-то служанка меняла черные розы в вазах на свежие белые лилии, складывая лепестки увядших цветов между страницами тяжелой книги, которую она положила на стол.
Жизнь шла своим чередом. Ничего не изменилось Ничто не измениться, кроме меня.
На кухне Каин приветствовал меня широкой улыбкой, смеясь и подшучивая с зажатым в руке стаканом, наполненным красной жидкостью. Его глаза заблестели, когда он спросил меня о сестре. Он тут же помрачнел, услышав, что она скоро уезжает.
Яблоко, которое я взяла из вазы, было таким же красным, как и кровь, которую он пил. Я впилась в него зубами, гадая, похоже ли это ощущение на то, кт да ты погружаешь зубы в плоть. Едва ли. Кожа, должно быть, мягче. Я проглотила кусок яблока, забыв, как следует его пережевать.
Посмотрев на электронные часы висящие на стене я заметила что уже половина десятого, и отправилась в холл.
Надо попрощаться. Но как прощаться, если мы только вчера встретились?
В дверях появилось довольное лицо Лилы. Ее преследовал весело улыбающийся Фабиан. Он схватил ее, и они поцеловались. Но я видела их очень смутно. За ними пришли Фесликс и Чарли и низко поклонились. Я не сразу осознала, что поклонились они мне.
Слегка припозднившийся Деклан расстелил на столе газету, разгла
живая немногочисленные складки. Заголовки и фотографии не ее
страницах сливались в черно-белую мешанину.
— Но, ты решила убивать людей..
Коридор наполнился металлическим запахом. Казалось, он въелся и ковры, покрывавшие пол и гостиной, словно дым, и заполнил легкие, заставив меня закашляться. Я схватилась за горло, дрожа
от кашля. Меня тошнило.
Еще несколько часов, и этот запах мне будет очень нравиться.
Когда мое дыхание успокоилось, я положила ладонь на ручку двери, готовая выйти к родным, хотя меня терзали подозрения, что все это мне только снится. Не стоит говорить "до свидания", потому что «до свидания" слишком жестокая фраза для родных, ведь сегодня мне суждено предать их, особенно отца.
