Кассандра Клэр - Механический принц

— Сначала я была сердита, — призналась она. — Но это было той ночью, когда мы обнаружили тебя в притоне ифритов. Полагаю, я пожалела тебя. Я спрашивала себя, было ли это только твоим любопытством, или Шарлотта просила тебя прочитать их.

— Она не делала этого, — сказал он. — Я вытащил их из огня по своей воле. Я прочитал их все. Каждое слово, что ты написала. Ты и я, Тесс, мы похожи. Мы живем и дышим словами. Книги помогли мне примириться с жизнью, когда я думал, что не могу никого полюбить, и никто никогда не полюбит меня. Книги заставили меня почувствовать, что, возможно, я не полностью одинок. Они были честны со мной, а я с ними. Прочтя те слова, что ты написала, как ты одинока иногда и напугана, но всегда пытаешься быть храброй; то, как ты воспринимала мир — его цвета, ощущения и звуки, — я почувствовал… я узнал твои мысли, надежды и мечты. Я почувствовал, что мечтаю, думаю и ощущаю вместе с тобой. Я мечтал о том же, о чем и ты, желал того же… И потом я понял, что на самом деле я просто желал тебя. Девушку, которая скрывалась за нацарапанными буквами. Я полюбил тебя с того самого момента как я прочитал их. Я все еще люблю тебя.

Тесса задрожала. Это было то, что она всегда хотела услышать от кого-нибудь. То, что она всегда, в самом темном уголке своего сердца, хотела услышать от Уилла. Уилл, человек, который любил те же книги, что и она, те же стихи, который заставлял ее смеяться, даже когда она была в ярости. И вот он стоял перед ней, рассказывая о своей любви словами, как будто извлеченными из ее сердца, — это был образ, о котором она мечтала в душе. Никогда она не представляла, что кто-нибудь может говорить ей подобные вещи. Говорить ей то, что она не должна была слушать. Только не сейчас. И только не от него. И это не имело значения.

— Уже слишком поздно, — произнесла она.

— Не произноси этого. — Он почти шептал. — Я люблю тебя, Тесса. Я люблю тебя.

Она покачала головой:

— Уилл… остановись.

Он сделал прерывистый вдох.

— Я знал, что не должен принуждать тебя верить мне, — сказал он. — Тесса, пожалуйста, ответь — это из-за того, что ты не доверяешь мне, или из-за того, что ты не можешь полюбить меня снова? Потому что если это второе…

— Уилл! Это не важно.

— Нет ничего более важного! — его голос зазвучал в полную силу. — Я знаю, что если ты ненавидишь меня, то это потому, что я заставил тебя. Я знаю, что у тебя нет причин, чтобы дать мне второй шанс показать себя в ином свете. Но я умоляю тебя об этом шансе. Я сделаю все. Все что угодно. — Его голос сорвался, и она услышала эхо другого голоса внутри своей головы.

Она увидела Джема, глядящего на нее снизу вверх, любовь и свет в его глазах, и надежду на продолжение жизни.

— Нет, — прошептала она. — Это невозможно.

— Возможно, — произнес он отчаянно. — Должно быть. Ты не можешь ненавидеть меня настолько, чтобы…

— Я не ненавижу тебя, — сказала она очень грустно. — Я пыталась ненавидеть тебя, Уилл. Но мне никогда не удавалось это.

— Тогда есть шанс. — Надежда вспыхнула в его глазах.

Она не должна тянуть время… О, Боже, нет ничего, что могло бы сделать это признание менее ужасным. Она должна сказать ему.

Сейчас.

Быстро.

Четко.

— Тесса, если ты не ненавидишь меня, тогда есть шанс что ты возможно…

— Джем сделал мне предложение, — выпалила она. — И я сказала «да».

— Что?

— Я сказала, что Джем сделал мне предложение, — прошептала она. — Он спросил, выйду ли я за него замуж. И я ответила что выйду.

Уилл ужасно побелел. Он произнес:

— Джем. Мой Джем?

Она кивнула, не сказав ни слова.

Уилл зашатался и положил руку на спинку кресла, чтобы сохранить равновесие. Он выглядел как человек, которого неожиданно исподтишка ударили в живот.

— Когда?

— Этим утром. Но мы стали ближе, намного ближе, уже с давних пор.

— Ты… и Джем? — Уилл выглядел так, как будто его просили поверить во что-то невозможное — снег летом, в лондонскую зиму без дождя.

В ответ Тесса кончиками пальцев дотронулась до нефритового кулона, который ей дал Джем.

— Он дал мне это, — сказала она. Ее голос был очень тих: — Это был свадебный подарок его матери.

Уилл уставился на него, на китайские иероглифы на нем, как будто это была змея, свернувшаяся вокруг ее шеи.

— Он никогда ничего мне не говорил. Он никогда не говорил мне ни слова о тебе. Не так.

Он откинул свои волосы с лица, это был характерный жест, который она видела тысячу раз, как он делал, только в этот раз его руки заметно тряслись.

— Ты любишь его?

— Да, я люблю его, — ответила она и увидела, как Уилл вздрогнул. — А разве ты нет?

— Но он бы понял, — сказал он полубессознательно. — Если бы мы ему объяснили. Если бы мы рассказали ему. Он бы понял.

На одно мгновение Тесса представила, как она снимает кулон, идет по холлу, стучится в дверь Джема. Отдает ему кулон. Говоря ему, что она совершила ошибку, что она не может выйти за него. Она могла бы сказать ему, могла бы рассказать ему все о ней и Уилле, что она не уверена, что ей нужно время, что она не может обещать ему все ее сердце целиком, потому что какая-то часть его принадлежит Уиллу и всегда будет принадлежать. А затем она вспомнила о первых словах, которые она услышала от Джема, его глаза были закрыты, он стоял спиной к ней, его лицо освещал лунный свет.

«Уилл? Уилл, это ты?». То, как голос и лицо Уилла смягчились ради Джема, как никогда и ни для кого другого. То, как Джем сжимал руку Уилла в больнице, когда тот истекал кровью, то, как Уилл назвал его Джеймсом, когда автомат на складе ударом сбросил Джема вниз.

Я не могла отделить одного от другого, подумала она. Я не могу нести ответственность за такое. Я не могу сказать ни одному из них правду.

Она представила лицо Джема, если она разорвет помолвку. Он будет добрым. Джем всегда был добр. Но это сломало бы что-то очень ценное внутри него, что-то очень важное. Он уже не станет таким же, как был до этого, и не будет Уилла, чтобы утешить его. И у него было так мало времени.

А Уилл? Что он бы сделал тогда? Независимо от того, что он думает сейчас, она знала, что если бы она порвала отношения с Джемом, даже тогда бы он не коснулся ее, не был бы с ней, и не важно, насколько он ее любит. Как он смог бы демонстрировать свою любовь к ней перед Джемом, зная, что его счастье причиняет его лучшему другу боль? Даже если бы Уилл сказал самому себе, что может жениться на ней, для него она бы всегда была девушкой, которую любит Джем, до тех пор, пока Джем не умрет.

До тех пор пока она не умрет. Она бы не предала Джема, даже после смерти. Если бы это был любой другой, любой человек в мире… но она не любила никого больше в этом мире. Это были парни, которых она любила.