— Что же мне с вами делать, дети? Вы объявляете мне бойкот? Ладно. Тогда я тоже сяду, как вы. — Он уселся в противоположный угол в ту же позу, подвернув ноги. — Если вы хотите играть так, будем играть так. Только, чур, не шевелиться! Кто первый шевельнётся — тот проиграл.
Айнен оказался мастером играть в эту игру. Он сидел совершенно неподвижно и, казалось, даже не дышал; переиграть его было очень трудно, но Илидор решил не сдаваться. Он должен был пересидеть Айнена во что бы то ни стало, чтобы тот понял, что ему здесь делать нечего. Наверно, он победил бы, но всё дело испортил Серино: у него зачесалась попка, и он, не утерпев, пошевелился.
— Проиграл, проиграл! — засмеялся Айнен.
Серино скуксился, а игру нужно было начинать сначала. Они размялись, и противостояние продолжилось. Что ни говори, в этой игре Айнену не было равных: у него как будто никогда ничего не чесалось, не затекало тело и не болела спина от неподвижного сидения. Он мог так выдерживать бесконечно долго, и игра закончилась его победой: у Илидора засвербело в носу, и он не смог сдержаться и чихнул.
— Надоела эта игра, — сказал он. — Больше не хочу!
— А во что ты хочешь? — спросил Айнен.
— Ни во что не хочу, — пробурчал Илидор.
— Ну, раз нам надоело играть, тогда, может быть, позанимаемся? — предложил Айнен. — Вы уже умеете складывать из букв слова?
— Да, — ответил Серино.
— Ну-ка, покажите мне, что вы умеете, — сказал Айнен.
Илидор хотел сказать Серино, чтобы он не водился с Айненом, но тот на этот раз решил, что у него есть своя голова на плечах, и он не собирался вечно делать так, как говорил ему Илидор. Он достал из шкафчика доску с кнопками, включил экран и набрал: «Привет, меня зовут Серино».
— Да ты молодец, — похвалил Айнен. — Илидор, а ты что можешь написать?
Илидор, надувшись, сидел в углу, не собираясь ничего писать. Айнен спросил у Серино:
— Илидор что, не умеет писать?
— Умеет, — сказал Серино.
— Тогда почему же он не хочет к нам присоединиться? — спросил Айнен. — Илидор, иди сюда, напиши что-нибудь. Покажи мне, что ты уже умеешь.
Илидор сделал вид, что не слышит. Он стал в одиночку играть со своим истребителем, не обращая ни на кого внимания.
— Ну ладно, — сказал Айнен. — Может быть, Илидор присоединится к нам позже. Серино, что ты ещё можешь написать?
Когда в детскую вернулся папа (закончив, по-видимому, свои загадочные дела), Айнен с Серино занимались складыванием слов, а Илидор летал на своём истребителе, не выходя из угла. Папа посмотрел на Серино, на Илидора и спросил с улыбкой:
— Ну, как у нас дела?
— Я научился складывать новое слово! — объявил Серино. — Папа, смотри!
Папа присел на ковёр, грациозно поставив свои обутые в белые туфельки ноги друг подле друга и обхватив колени руками, и Серино стал показывать ему, что он научился складывать, а Илидор молча грыз истребитель. Папа с интересом смотрел и хвалил Серино, а потом заметил, что Илидор не принимает участия в занятиях грамотой.
— А почему это Серино занимается, а Илидор нет? — спросил он. — Солнышко моё, ты почему не складываешь слова? — Папа протянул к Илидору свою белую руку, унизанную сверкающими кольцами. — Ну-ка, иди к нам.
Илидор набычился в своём углу, упрямо не двигаясь с места, и папа засмеялся:
— Какие мы обиженные! Как мы надулись! И на что же мы дуемся, скажите-ка на милость?
Папин взгляд искрился из пушистого ободка длинных густых ресниц, согревая Илидора своим мягким и добрым светом. Как ни был Илидор расстроен и сердит, ласковым рукам папы он всё же не смог воспротивиться. Они вытащили его из угла, нежно тормоша и щекоча, а папины мягкие, вкусно пахнущие губы чмокали его то в щёку, то в шею, то в нос. Прижав Илидора к себе, папа спросил:
— Скажи, сладкий, ты любишь папу?
— Да, очень люблю, — ответил Илидор, и это была чистая правда.
— Ну-ка, тогда напиши: «Я люблю папу», — попросил папа.
Илидор написал это. Папа, нажимая на кнопки пальцем с длинным блестящим ногтем, написал: «Папа любит Илидора». Когда Илиодор это прочитал, папа чмокнул его в губы.
— А меня? — взревновав, сразу заныл Серино.
Папа засмеялся и написал: «Серино папа тоже очень любит».
— Прочитай-ка вслух, — предложил он.
Серино прочитал, получил поцелуй и расплылся в счастливой улыбке. Папа сказал:
— Илидор, напиши, кого ты ещё любишь.
Илидор написал: «Я люблю Фалдора». Папа вздохнул и сказал:
— Я знаю, моя радость… Но ничего не поделаешь.
Илидор слез с колен папы и снова забился в свой угол, прижав к себе истребитель. Он не верил, что взрослые не могли ничего поделать: скорее, они говорили это, когда не хотели ничего делать.
— Я хочу Фалдора, — сказал он. — Пусть он вернётся!
У папы был печальный и виноватый взгляд. Опустив глаза, он тихо проговорил:
— Увы, это невозможно, детка. Вряд ли Фалдор вернётся.
— А я хочу, чтобы он вернулся! — крикнул Илидор и заплакал.
Папа встал с ковра, взял Илидора на руки и сел с ним на диванчик. Обняв его за шею, Илидор безутешно плакал, вдыхая аромат его волос и моча слезами белые шёлковые кружевные цветы, которыми была отделана по верху папина накидка, а папа сказал Айнену:
— Думаю, сегодня лучше дать ему выплакаться… Если не хочет, пусть не занимается, он потом быстро наверстает. Он очень способный.
— Как скажете, ваша светлость, — ответил Айнен.
Илидор плакал, а папа осушал поцелуями с его щёк слёзы. Так плакать было гораздо приятнее, и Илидор даже находил в этом своеобразное удовольствие. Глядя на него, Серино тоже пустил слезу и засеменил к диванчику, протягивая ручонки:
— Папуля…
Папа, конечно же, подхватил к себе на колени и его, и они с Илидором принялись плакать хором, а папа, гладя их по головкам, растерянно глядел то на одного, то на другого, осыпал их всеми существующими нежными словами и расстроенно бормотал:
— Детки, ну что вы! Ну, полно же, перестаньте, а то и я с вами заплачу!..
Пришёл важный, лысый Эгмемон с докладом о завтраке, и слёзы пришлось временно унять. За завтраком Илидор почти ничего не съел, в то время как на аппетите Серино уход Фалдора никак не сказался. После завтрака они пошли на прогулку в сад, и Серино выказывал по отношению к Айнену дружелюбие. Они поладили, и скоро Серино уже просился к нему на руки и бегал за ним, сияя улыбкой до ушей. Айнен пытался подружиться и с Илидором, но Илидор упрямо отвергал все его попытки. Так продолжалось до самого обеда, за которым Илидор опять стал бунтовать.
