Оторвавшись от губ, мужчина самодовольно усмехнулся, глядя на меня, на пылающие щеки, и наклонившись к уху, вкрадчиво прошептал:
— Выйдешь за меня?
— Нет… — ответ уже не такой уверенный, твердый. Послышался смешок, а затем я ойкнула, когда прикусили мочку уха, и вперила в Гайяра гневный взгляд, но тот, даже не отводя взгляда глаза цвета невероятной синевы, склонился вновь к губам, а руки стали настойчиво забираться под подол оранжевого балахона. Испуганно останавливаю его руки, ошеломленно глядя в глаза.
— Гайяр, ты же не думаешь…
— Думаю. И просто помолчи.
— Но, если сюда кто-нибудь придет в поисках нас…
— Никто не придет. — с раздражением процедил феникс, но при это продолжая вполне успешно стягивать балахон, — Райан был их повелителем, и мои приказы они слушают безоговорочно. Если я сказал, что сам, без чьей-либо помощи найду тебя, значит так и будет, и никто не сунется сюда.
Избавившись от балахона, оставшись в одном нижнем белье, поежилась от холода реки, пробежавшемуся по спине, но крепкие руки притянули вплотную к телу, даря тепло.
Вновь нахлынуло возбуждение, и прошлась раздраженным взглядом по рубашке. Она здесь лишняя. Пальцы плохо слушаются, но вскоре я справляюсь. Пройдясь пальчиками по груди, по заветным кубикам пресса, ощущая упругость перекатывающих под кожей мускулы, переместила руку обратно вверх, потянувшись к голове, зарываясь в темные жестковатые волосы, и насмешливо улыбаюсь, когда вижу промелькнувшее легкое разочарование в синих глазах. Извращенец! Феникс раздраженно хмыкает и внезапно резким движение опрокидывает меня спиной на землю. Мелкие камушки, ветки деревьев неприятно и больно впились в кожу, но это, наоборот, еще больше распаляло меня. Резкий контраст боли с наслаждением чувственных поцелуев, покрывающие шею и грудь. Зарывшись в темные волосы ладонями, сжала их, застонав, когда руки мужчины стали поглаживать внутреннею часть бедер. Медленно, но верно, он избавился от остатков одежды на мне, так и на себе, а едва слышимый хриплый голос шепчет:
— Согласна?
— Не-е-ет… — с трудом выдыхаю я. Слова даются с неимоверным трудом… хочется другой ответ, но я не сдамся так быстро.
И вновь смешок, ухмылка на губах, вновь склоняется, и его язык, подразнивая скользил по раковине уха, а затем слегка прикусили мочку. Закусив губу, с трудом сдерживаю стон.
— Ты обязательно согласишься. — прошептал Гайяр, вновь покрывая губы поцелуем, спустился ниже, к изгибу шеи, и дальше еще ниже к груди.
Теперь я не могу сдержать стона, выгибаясь навстречу. Это было так приятно, опьяняюще, перехватывало дыхание. Мужчина вновь переместился к губам требуя еще более откровенного поцелуя, и не сдержавшись, обнимаю его, прижимая всем телом, и чувствую его возбуждение.
Осознание этого приятной волной отзывается во свеем теле. Оторвавшись от губ, феникс внимательно смотрит в глаза, а руки, издевательски медленно раздвинув бедра, вновь поглаживают внутреннюю сторону, а затем, перехватив рукой мои запястья, вдавливая телом в землю, полностью входит в меня одним резким движением.
С губ срывается громкий стон, тело непроизвольно выгибается навстречу, отдаваясь волнам грубого, дикого, безудержного ритма. Феникс что-то шепчет на ухо бессвязное, а я отвечаю бессмысленными, случайными словами. Все больше напрягается от жаркого и сладострастных потока ощущений. Ладонями, которые отпустили, обняла мужчину за шею, чувствуя, как его телу прокатываются волны желания, вызывающие во мне еще больше вожделения. Его движения становились все более быстрыми, все более рваными, сводя меня с ума от такого яркого фейерверка эмоций, отчаянно изгибаясь под его телом. Казалось, что это продолжалось невыносимо долго. Тело все сильнее напряглось от ощущения нарастающего чего-то невероятного, а затем захлестнули судорожные волны наслаждения. Громкий стон срывается с губ, который заглушает короткий поцелуй Гайяра, а затем уткнулся в плечо, тихо зарычав. Его тело сотрясали сладострастные кольвуции, и последнее движение во мне вызывает волну нового удовольствия.
Гайяр замер, замер тяжело дыша, продолжая прижиматься лицом к моей шее. С трудом подняла, и провела чуть подрагивающими руками по его темным волосам. Сейчас мы пребывали с состоянии легкого дурмана, оцепенения. Через некоторое время феникс отрывается от меня, перекатываясь спиной на землю, и я с трудом сдержала тяжелый вздох — лишившись тепла его тела, мое стало быстро замерзать, но его руки вдруг обхватываю мои, притягивая к своему телу. Очутившись на груди Гайяра, встретилась с его синими глазами.
— Ты согласилась.
Замираю, недоуменно хлопая глазами. Мозг соображал вяло.
— Ошибаешься! Такого не было! Только если… — задумалась, припоминая момент, когда мужчина что-то шептал мне, и с раздражением ударяю кулаком по плечу, — Не говори мне, что ты тогда…
— Верно, в очередной раз поинтересовался про замужество.
— И я так просто дала согласие? — прищуриваюсь, с подозрением глядя в его смеющееся лицо, — Не припоминаю. Точно не врешь?
— А какая разница, Лоти? — он тянется за коротким поцелуем, и улыбается. Спокойно, тепло, без насмешки, — Рано или поздно ты все равно согласилась. Или быть точнее, ты давно согласна, но так ли нужно было обязательно холить и лелеять свою вредность?
— Обязательно. — фыркнула чуть обиженно, положив голову на грудь мужчины, чтобы скрыть усмешку. Пусть даже если я не давала согласия, не собиралась возмущаться, но при этом вместе со своей вредностью удовлетворена.
Долгое время, почти до полной темноты мы лежали на земле, наблюдая за темнеющим небом, вслушиваясь в звуки природы, летающими светлячками. Слов не было, но они и не нужны были. Лишь наслаждение объятиями и теплом друг друга, ценя каждое мгновение, проведенное вместе, тишиной, спокойствием.
Скорее пришлось с неохотой одеться, иначе племя не на шутку забеспокоится и может нарушить приказ повелителя. Ночь была на удивление теплой, и не хотелось покидать это место, но… увы, мы не могли вечно сидеть на одном месте. Гайяр поднял корзину с бельем, и мы, взявшись за руки, неспешно направились в сторону деревни.
Староста и его сопровождающие встретили нас бурной радостью. Как оказалось, они вовсе не беспокоились за нас — здешние монстры не тронули бы своего создателя, и племени была другая проблема.
— Прощу вас, владыка Райан, угомоните их!
— Кого? — нахмурился феникс, небрежным движением отдавая белье ближающему мужчине, но при этом крепко держа меня за руку.
Вместо ответа нас лишь потащили в сторону столовой, откуда доносились крики. Весьма знакомые. Переглянувшись с императором, вошли в зал, и с легким недоумением стали вслушиваться в конфликт между Нортоном и Никалисией.
— Я сказал, что это невозможно! — рыжая даже стукнула по столу, от чего зазвенела посуда, — Зелья могут сделать человека рабом, но, избавившись от его эффекта, он моментально отвергает своего насильного хозяина!
— Возможно, если сделать его зависимым от зельев. — парировал принц, раздраженно качая головой, — Необязательно, чтобы его состав оставался чистым.
— Нортон, Никалиси. — в голосе Гайяра появились стальные нотки, заставившие конфликтующую парочку замолкнуть, ошеломленно обернувшись в нашу сторону — они не ожидали нашего появления, — Если вам так охота поделиться собственными знаниями и исследованиями, то либо делаете это тихо, либо идите орать на улицу — не мешайте остальным. Хотя… нет, задержитесь. Вы, оба, марш в мою комнату — нужно побеседовать, откуда у вас столь широкие познания в запрещенной магии.
На самом деле и так было известно, откуда они черпали знания, но провести беседу, что не стоит увлекаться обсуждением подобных тем в местах скопления народа — стоит. Отец и Саша, сидевшие рядом с ним, и давно оставившие попытки угомонить этих двоих, однако, поспешили покинуть столовую вместе с нами, прихватив корзину с едой.
Отчитать брата и подругу Гайяр, увы, не сумел. Острый на язычок младший принц и ехидный комментарии со стороны отца вызвали новую перепалку — на этот раз уже между мужчинами. Мы, девушки, свободно уместившиеся на широкой кровати в комнате, выделенной Гайяру, как повелителю, лениво поедали пирожки, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Было лень думать, на губах то и дело мелькала улыбка, при взгляде на подруг, и смеющихся мужчин. Тепло, любовь, дружба, доверие — такая атмосфера царила в комнате, расслабляла, заставляла ценить каждую секунду.
