— Я желаю видеть тебя обычной! — рявкнул Ив.
— Как тебе угодно, милый, — пожала я плечами.
После обеда я была в своей одежде, но не в разуме. Я вновь ходила кругами вокруг короля, изводя его своими желаниями и просьбами. А вечером, когда собрался его привычный круг приближенных, включая Дренга, без которого было бы скучно, я опять вела себя не так, как обычно. Смеялась, кокетничала и ощущала себя восхитительной пустышкой.
— Я вовсе не этого желал! — отчитывал меня государь, когда изгнал всех своих гостей. — Не вздумай повторять этого завтра.
— Как тебе угодно, милый, — ответила я.
А на следующий день вовсе не выходила из покоев. Так и провела весь день в домашнем платье, валялась на кушетке с любовным романом в руках и поглощала сладости. Когда монарх зашел, чтобы проведать меня и похвалить за то, что не мешаю ему, то обнаружил унылую картину моей лени. И это тоже ему не понравилось. Однако так мне никто не говорил комплиментов, и сама я не смеялась над чужими шутками, а потому король рычать не стал. А еще через день я вовсе не поднялась с постели до полудня, и после полудня бродила по покоям взлохмаченным призраком в халате.
— Что происходит?! — вопросил Его Величество, обнаружив меня развалившейся в кресле. — Вчера ты хотя бы переоделась и причесалась.
— Зачем? — спросила я. — Всё равно никуда не выхожу.
— Но я-то тебя вижу!
— А ты меня всякой любишь, — ответила я. — Разве нет? Два дня назад ты именно так и говорил.
— Да, я люблю тебя всякой, но хочу видеть мою Шанни.
— Твоя Шанни была полна забот, — отмахнулась я. — Ей не приходилось изыскивать способы развлечь себя и занять время, пока ее дорогой хищник решит обратить на нее внимание. Я попыталась получить твое внимание сама, но получила в ответ только раздражение. Ты велел не мешать и велел не выходить из покоев. Я послушно сижу здесь, как ты и желал. Однако я не комнатная собачка, чтобы наряжаться и ждать хозяина, а после кидаться к нему с радостным лаем, а потому веду предложенный образ жизни. Я стала тенью, и ты всегда можешь отыскать меня там, где оставил. Так чем же ты недоволен?
— Не переупрямишь, — отчеканил король, и я ответила:
— Как тебе угодно, милый.
На четвертый день я была нарядна и сидела на кресле, не сводя взгляда с двери. И когда Ив явился, я бросилась ему навстречу, повисла на шее и целовала в щеки, глаза, губы, шею, перемежая всё это с восклицаниями, радуясь, что он пришел ко мне. А вечером, когда приближенные вновь были созваны, я сидела, не произнося ни звука. Не обращала внимания на шутки и на слова, обращенные ко мне, и только после раздраженного восклицания государя:
— Быть может, ты соизволишь ответить?
Я кивнула и ответила на заданный вопрос, а после снова замолчала, до нового указания подать голос. А когда монарх протянул руку и коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, я вывалила язык и даже поерзала, раз уж хвоста у меня не было.
— Боги знает что! — рявкнул Ив, осознав, кого я целый день изображаю. — Надеюсь, ты хотя бы не уляжешься на коврике у кровати?! Чтобы завтра этой дури не было!
— Как тебе угодно, милый.
На пятый день выдалась чудесная погода, и я снова отправилась к моим придворным. Мы гуляли по парку, играли в жмурки, смеялись и вновь собрали вокруг себя большое общество. Монарх наблюдал за нашим праздником жизни из окна и стоически терпел. Но когда один из молодых мужчина, чья очередь выпала водить, поймал меня и ощупывал, желая опознать свой улов, терпение короля лопнуло, и меня вновь вернули в покои. После этого я переоделась в халат, распустила волосы и ушла в спальню. И когда пришел государь, я сладко посапывала в подушку. А вечером заняла кушетку в гостиной, и обычное общество не собралось, потому что я не желала переодеваться, и показать меня в таком виде было невозможно. Монарх сам попытался уйти, но я, оторвавшись от любовного романа, объявила:
— Уйдешь, и в своей спальне можешь меня не искать, — и он остался.
А на шестой день я валялась в его кабинете на столе, за которым обычно сидели советники. Лежала я на животе, подперев щеки кулаками, болтала ногами и мычала одну из известных арий. Слух, как не прискорбно это признавать, у меня так и не появился, зато душевности и стараний хватало. Государь меня не гнал, он упрямо читал какой-то документ по десятому разу, я продолжала мычать.
— М-м-м, дыж! — на драматической ноте я ударила кулаком по столу. — Ба-ба-бах, бах!
— Проклятье! — взвился Ив. — Чудовище! Ты просто чудовище, пожирающее души!
— М-м-м а-а, бах!
— Ар-р-р, — отчетливо зарычал король.
— Дыж! М-м-м а-а-а м-м, бах!
— Довольно!!!
Он сорвался с места, уронив попутно собственное кресло, налетел не меня и, стянув со стола, затряс:
— Ты – порождение ночного кошмара! Ты – горячечный бред! Ты не женщина, ты – живое воплощение ужаса!
— Ты-ды-ды бах! — торжественно закончила я свою арию.
— Чего ты от меня хочешь, кровожадное чудовище?!
— Дополнительное соглашение к Кодексу, — ответила я. — У меня уже готов текст.
— Неси! — гаркнул монарх.
Я достала из рукава подготовленный документ, свернутый в свиток и протянула его королю:
— Уже.
Ив протянул к моей шее руки со скрюченными пальцами, пару мгновений «душил», а после, вскинув руки к потолку, надрывно выкрикнул:
— А! — и, наконец, забрал у меня свиток.
Мой свиток был «упитан». Я не стеснялась выдумывать себе новые должности, обязанности и обязательства. Король поднял на меня ошеломленный моей наглостью взгляд, но пока промолчал. Он вернулся за стол и разложил перед собой несколько листов, исписанных мелким почерком.
— Однако ты превзошла саму себя, — пробормотал он. — Ну, почитаем...
Впрочем, все эти листы были лишь мишурой. За ними скрывались те нескольких главных пунктов, одобрение которых я рассчитывала получить. На фоне всего прочего они выглядели безобидными и необременительными, а потому Ив не мог отвергнуть их или урезать. В сравнении с тем, что я затребовала, эти пожелания были невероятно скромны. И монарх ожидаемо вымарывал позицию за позицией, едва ознакомившись с ними.
Поглядев на второй лист и вовсе перечеркнутый крестом, я, удрученно вздохнув, проворчала:
— Какой же ты все-таки жадный и вредный.
— Моя жена не станет разъезжать с инспекциями по дорогам Камерата, — отчеканил Ив. — И учреждать административные заведения, как и набирать в них служащих. Это противоречит Кодексу.
— Ты совсем ничего мне не оставил, — «помрачнела» я, с удовлетворением разглядывая необходимые мне строки, которые остались нетронутыми королевским пером.
— Отчего же? — монарх еще раз пробежал глазами оставленные в перечне позиции, вычеркнул очередную строчку и ткнул пальцем почти в конечный пункт: — Вот, к примеру, с этим я, так и быть, соглашусь. Можешь, как и прежде принимать письма от страждущих, отвечать и решать их вопросы, через его сиятельство, разумеется. И вот еще, пожалуйста, я оставляю твою канцелярию и даже позволяю учредить Кабинет, в котором раздавать должности будешь ты сама, как и контролировать его работу.
— А Совет?
— Пожизненное право голоса в Совете? — король насмешливо изломил бровь. — Ты мне совсем не доверяешь?
Я прошлась пальчиками по его предплечью, заглянула в глаза и пропела строчку из очередной арии:
— Ах, мой милый, я тебя прошу…
— Довольно, — поспешил остановить меня монарх. — Будь по-твоему, душа моя. Но с оговоркой, — я ответила вопросительным взглядом: — Тебе будет запрещено вмешиваться в обсуждение дел государственной важности. Если только я сам не спрошу твоего мнения.
— Слишком размыто, — покачала я головой. — На Совете любое дело обладает государственной важностью. Потому предлагаю такой вариант: я имею право поднимать вопросы, которые касаются одобренных дел, могу отдавать свой голос, как посчитаю правильным, но не вмешиваюсь в обсуждения иных тем, если ты сам не обратишься ко мне. Однако наедине я смогу сказать, что думаю, если буду не согласна, или увижу иной путь решения, как ты и желал.
