Дзинь. Резкий сигнал телефона вернул к реальности. Немного нервно засунув руку в сумочку, выудила крошечную клипсу устройства и, оперативно активировав сигнал, прикрепила к мочке уха.
— Соловьева, — раздался ехидный голос нашего 'сисадмина' Гриши, — дрыхнешь? А я вот по твоей милости в выходные трудиться должен.
— Аааа…, - я озадаченно растерялась. Объяснять, что не сплю — не хотелось, но вот совесть мгновенно насторожилась. С техникой я всегда была на Вы, поэтому поводов для беспокойства Грише доставляла немало. Каждый раз, выводя из ступора мою повисшую систему, он только грустно вздыхал:
— Гуманитарий… лезешь вот куда не надо.
Но в пятницу вроде бы никаких тревожных сигналов рабочий процессор не подавал? Или это я, погрузившись в размышления о поездке в Казань, не заметила?
— Придется мне, Соловьева, на тебе жениться. Иначе человечество некому будет уберечь от неизбежной информационной гибели, — это было нашей извечной шуткой. На самом деле у Гришы была любимая женщина и самые серьезные намерения в ее отношении.
— Конечно, женись, я согласна и уже устала ждать от тебя обещанного. Давно созрела, между прочим, — ответила я так же привычной фразой. — Что на этот раз?
— Да все как обычно — Соловьева Регина Аркадьевна в погоне за сомнительной информацией умудрилась подцепить вирус и занести в общую систему, и теперь на всех машинах компании при попытке процесса активации выскакивает призыв присоединяться к движению 'садоводы' — это раз, и утверждения о том, что никакой бактерии-убийцы на поверхности планеты давно нет и наша 'руководящая сотня' давно там проживает, наслаждаясь всеми прелестями восстановившейся природы. А мы тут как мыши лабораторные заперты в изолированной системе, чтобы и не выродились, но и жизнью им наслаждаться не мешали. Это два.
Мамочки… Все пережитые испытания сразу показались крайне незначительными. Да меня за такое…
— Гриша, — заскулила я, — ты ведь уберешь это до понедельника, да? И никто не увидит, да? Я сама не понимаю, как так получилось…
— А ты меньше по всяким ресурсам с развлекательными заведениями шастай, и по ссылкам с отзывами проходи, — недовольно прикрикнул Григорий, но спасти меня от вернейших проблем пообещал. — Уберу, куда же я денусь. Но это тебе мое последнее строжайшее предупреждение, имей в виду!
Ой! Облегчение, испытанное мною после его слов, было неописуемым. Как же хорошо дружить с 'сисадмином'.
— Спасибо, Гришенька. Обещаю, нет, даже клянусь — я больше в единую сеть носа не высуну.
— Ню, ню… старо предание, — скептицизма парень даже не скрывал. — Мне ты можешь это не обещать, ибо я и так уверен — погибель человеческая в твоем лице неизбежна. Но пока за тобой должок. Так что вечером в понедельник ждем с Надей тебя в гости — расскажешь нам сказки про прошлое.
— Да сколько угодно, — с благодарностью выдохнула я.
— Кстати, у нас помимо тебя еще гость будет. Честно предупреждаю — Надя решила познакомить тебя с очередным подходящим мужчиной, — я мысленно застонала. — В этот раз она учла предыдущие ошибки, и нынешний гость или врач, или ученый какой-то, специалист по гипнотерапии в общем. И даже не спрашивай, где она их находит. Сказала — знакомый знакомых. Так что я морально удовлетворен — отольются тебе мои трудовые подвиги.
Грустно хмыкнув, полностью с ним согласилась. Перспектива идти в гости уже совсем не привлекала. А куда денешься?
Регина
Остаток выходного дня прошел в бесцельном метании. Душа так и не могла отойти от впечатлений о странной встрече в Казани, а мозг судорожно пытался собраться и прийти в рабочее состояние в преддверии понедельника.
Добравшись до своего однокомнатного блока, первым делом отцедила немного воды слегка повядшему укропу, перекусила и принялась изучать состояние своего единственного платья. Впечатления были вполне оптимистичными — платье выглядело безупречно и нисколько не пострадало от событий субботы. Аккуратно повесив его на плечики и задвинув в шкаф между типовыми комбинезонами, решила, что и в гости к друзьям завтра его надену. А что? Имею право произвести впечатление! Мне, между прочим, понравилось. А тут все свои, так что никаких неожиданных поворотов наверняка не будет.
Вот только чулки утрачены безвозвратно. Воспоминание об ажурном чуде прошлого натолкнули на мысль о поясе — его тоже надо бы прибрать. Распахнув сумочку, вытянула наружу как попало затолканную деталь туалета, а вслед за ней вывалилась и пачка водоталлов… Две тысячи. Те самые две тысячи!!!
Застыв на месте, уставилась потрясенным взглядом на пачку бесценных бумажек. Каждая могла быть в любой момент обменена на воду, сообразно своему номиналу и официальному курсу. Две тысячи водоталлов! Целое состояние… и я прихватила его с собой.
Невероятно удрученная последней мыслью, нервно, словно опасаясь, что кто-то увидит, сгребла все купюры в кучу и, подхватив, заметалась по комнате. Куда их деть? С таким сокровищем было страшно находиться в квартире. А вдруг кто-то узнает?
Не придумав ничего вразумительного, вытряхнула из упаковки годовой запас тампонов, затолкала на дно всю пачку и снова заложила маленькими синтоватными капсулами. Если будет ограбление, надеюсь, здесь искать не станут! Коробку запихала в аптечку и отошла в сторону, очень стараясь при этом не кидать на злополучный ящик ежесекундные взгляды. Жуть! Что мне делать теперь с этим 'гонораром'? Спать же спокойно не смогу. Возможности вернуть — никакой, а от одной мысли о том, что поступила, как настоящая профессионалка, делалось плохо физически, а душу грыз стыд.
На фоне этого поступка все мои заверения в ошибочности его впечатлений, все слова о том, что он меня не за ту принял, а я и вовсе все перепутала — были пустым звуком. Раздавленная этим фактом я даже расплакалась. Понимать, что он считает меня в лучшем случае лгуньей, а в худшем — мошенницей, было невероятно горько. При этом ни возможности оправдаться, ни хотя бы вернуть водоталлы у меня не было. Ведь не имени, ни цели присутствия этого верлианца на Земле я не знала.
Настроение упало до самых низких показателей, а вся затея с поездкой на встречу выпускников предстала в еще более мрачном свете. Знать, что он где-то далеко и плохо думает обо мне, было невыносимо. Но с чего я вообще взяла, что он обо мне думает? Я резко вздрогнула. Тем более в свете таинственной, не сохранившейся в моей памяти, ночи и его утреннего отсутствия. Может быть, я зря себя так извожу. И… мелькнула крамольная мысль, вдруг я их честно заслужила?
