Хантер переместил свое внимание с книги на девушку, уставившись на нее с тщательно продуманным, мальчишески милым, абсолютно невинным выражением лица. Как и гласилось в книге.
— Ты что-то сказала?
Она чуть-чуть вздрогнула от настойчивого взгляда.
— Н-нет, просто я закончила работать на сегодня.
— Ох. Ты собираешься принять душ? Я выстирал всю свою одежду и развесил ее по ванне, но я уберу, если тебе нужно им воспользоваться.
— Спасибо. — Ее голос чуть-чуть надломился. Она была права, он голый.
Мило, что он предложил убраться в душе для нее… хотя, она не хотела, чтобы прямо сейчас он двигался. Он выглядел ужасно притягательным, сидя там и тихо читая книгу.
Голый.
За исключением одеяла.
— Это займет всего лишь минуту. — Он встал, неловко подбирая покрывало вокруг себя. Полы нечаянно разошлись, открывая соблазнительный проблеск смуглого, мускулистого бедра до того, как стиснутый кулак стянул материю.
Мэй заставила себя отвести взгляд. К несчастью, картинка, должно быть, оказалась выжжена в ее мозгу, поскольку девушка никак не могла вытрясти ее оттуда.
Хантер вышел из ванной комнаты, его мокрые одежки свисали с руки.
— Ты выстирал бархатный костюм? — недоверчиво поинтересовалась она.
— Аха. Что? Что-то не так? — он серьезно смотрел на нее.
Она не решилась сказать ему. Он и сам обнаружит это достаточно скоро, когда костюм высохнет. И сможет ли по-прежнему натянуть на себя.
Она поправила стопку распечатанных бумаг, проверяя их на опечатки. Голос, раздавшийся прямо за ее креслом прозвучал как кваканье лягушки-быка.
— Ты, должно быть, напряжена от того, что сидишь тут целый день; не хочешь, чтобы я сделал массаж…
Она изумленно посмотрела на него через плечо.
— Что случилось с твоим голосом?
Казалось, он удивился ее реакции. Насупился.
— Я разговариваю с тобой хриплым шепотом.
— Ну, нет. Ты звучишь, как сирена на маяке при отливе.
Хантер потер только что побритую челюсть.
— Должно быть, я действую неправильно. Ты можешь показать это мне?
Мэй уперла руки в бедра.
— Откуда ты взял такую сумасшедшую идею? И почему ты хочешь говорить хриплым шепотом?
— Я… кое-что испытываю. Помоги мне с этим, ладно?
Она выдохнула. Чудной парень.
— Хорошо. Попытайся так. — Она понизила свой голос до гортанного, интимного протяжного произношения. — Душ готов и ждет…
Глаза Хантера остекленели. Сердце рванулось с места. Он склонился к ней…
— Твоя очередь, — сказала она нормальным голосом.
Хантер резко дернулся. Итак, это точно сработало на нем! Уверенный, что в долгу не останется, он прокашлялся, чтобы попытаться снова.
Опершись предплечьем в спинку ее кресла, он наклонился ближе и мягко прошептал:
— Твой… душ готов, и я жду…
Глаза Мэй распахнулись.
— Т-так хорошо. — Более чем просто хорошо. Хорошо до того, что слюнки бегут.
Уголки губ Хантера приподнялись. Он решил чуть-чуть ближе придвинуться к ней. Хотел поцеловать крошечную морщинку в уголке ее рта, которая восхищала его с тех пор, как они встретились.
Мэй вылетела из кресла.
— Думаю, мне тогда лучше воспользоваться его преимуществами, а? — Она бросилась в ванную комнату.
Почти закрыв дверь, она окликнула:
— Кендрик?
— Нет. — Выкрикнул он в ответ, улыбаясь. Сработало. Он мог чуять это своими… костями.
Эта мысль заставила его рассмеяться. Хрипло.
— Мое нижнее белье еще сырое. Я считаю, что должен лечь спать так.
Хантер показал на покрывало, скрывающее его загорелую кожу, и одарил ее извиняющимся «это вне моей власти… что я могу поделать?» взглядом, который казался не совсем уместным.
Мэй приподняла черную бровь. Парень явно собирался пошалить. И если он подумал, что заползет к ней в постель совершенно голый, то ему придется передумать. Она не собиралась просыпаться утром в обнимку с в-чем-мать-родила Хантером.
Она прошествовала в ванную, где Хантер перебросил выстиранную одежду через душевой держатель. Хантер осторожно следовал за ней. Мэй выглядела так, как будто серьезно взялась за дело.
Обнаружив шелковые пейсли, Мэй сдернула шорты с вешалки и схватила свой фен. Поставив температуру на минимум, она схватилась двумя пальчиками за краешек одежки, как если бы та в любой момент могла укусить ее, и принялась сушить ее.
Хантер слегка приоткрыл рот. Ох, ну почему он даже не подумал об этом? Второй мыслью было: провал.
Мэй повернулась к нему, протягивая свисающие с указательного пальца боксеры. Выражение ее лица было явно самодовольным.
— Вот видишь, славненькие и сухие.
Застенчиво Хантер потянулся за ними.
— Ну да. Спасибо.
И снова, ложась в кровать, они повернулись спинами друг к другу.
Почти засыпая, Мэй спросила в темноту:
— Корнелиус?
Хантер сонно улыбнулся.
— Неа. — Он потерся своим покрытым шелком задом о ее, покрытый фланелью, до того как безмятежно уснуть.
Хантер бросил кусочек яблока Бенни, после чего с хрустом вгрызся в свой четвертый за день фрукт. А сейчас только вторая половина дня. Он ужасно устал от яблок.
Ну, бедняки не могут быть разборчивыми. Бесцельно он обгладывал яблоко. Хантер умирал от голода.
Этих замороженных обедов недостаточно для него, даже несмотря на то, что Мэй отдавала ему каждый вечер две упаковки «Tiny Cuisine».
Серебристый взгляд блуждал по окну. Этим утром снег прекратился, но на улице по-прежнему была настоящий кавардак. Ни единого шанса добраться до автомобиля. По крайней мере, без рабочих и снегоочистителя.
Хантер взглянул вниз на свою одежду. Утром Мэй раскопала у себя пару черных тренировочных штанов, после того, как он обнаружил, что красный бархатный костюм стал сейчас свободно стоящей скульптурой. Они облегали Хантера как вторая кожа и доходили всего лишь до середины икр, но Хантер был полон решимости утрамбоваться в них.
Слабый цветочный аромат от штанов вызывал воспоминания о Мэй. Тот факт, что он в них, окруженный приятным запахом, заставлял его…выдаваться. Еще более ужасной ситуацию делал тянущийся материал.
Хантер потер переносицу, желая, чтобы это было что-то иное. Что-нибудь Мэй.
Этим утром она прижималась к его спине, используя его плечо, как подушку под щеку. Одна из ее маленьких ручек обвилась вокруг талии Хантера, чтобы успокоиться, распростершись на низе живота, прямо на поясе шорт.
Во сне его рука накрыла ее, чтобы убедиться, что она не покинула бедствующую часть. Он проснулся от неудобства и здорово помучился, освобождаясь так, чтобы не разбудить ее.
