Руки замерли. Карие глаза наполнились обидой. Кьяра взглянула на нее сверху вниз. Девчонка была так красива… У нее кружилась голова. Почему она так добра со мной? От этого еще больнее! Адель упрямо вздернула подбородок.
— Я зашью рану. Иначе ты просто истечешь кровью.
Кьяра прикусила губу. Главное сейчас — не расплакаться. Сил сопротивляться не было. Нога почти онемела. Она едва чувствовала, как игла прокалывает кожу, когда побелевшая как полотно дворянка, сосредоточенно сдвинув брови, стягивала нитью концы раны. Уже в полузабытьи Кьяра ощутила резкую боль, когда рану залили кипящим вином. Она застонала сквозь стиснутые зубы.
— Потерпи, все уже кончилось. Я сейчас забинтую и все.
Руки дворянки подняли ее и помогли допрыгать до тахты. Кьяра повалилась на нее и потеряла сознание.
* * *
Ночь выдалась для Адель тяжелой. Наемница потеряла много крови, у нее начался жар. В бреду она металась по кровати и звала кого-то, постоянно повторяя имя «Равенна». Адель не отходила от нее ни на шаг, поила ее холодной водой, укрывала, когда та начинала дрожать от холода, раскрывала, когда на лбу Кьяры выступали градины пота, и та начинала задыхаться. На кухне обнаружились лечебные травы, и Адель вознесла молитву Богам за своего учителя Фазара, который нещадно гонял ее, заставляя повторять и повторять целебные свойства различных растений. В перерыве между приступами лихорадки, когда Кьяра на некоторое время затихла, Адель быстро разожгла камин и сварила отвар из белых многоцветий и чернолиста. Стуча зубами о край кружки, наемница смогла выпить всего несколько глотков отвара, но даже этого хватило. Жар начал спадать, она успокоилась и уснула.
Адель тяжело опустилась на край тахты, глядя на наемницу. Лицо ее было бледным и измученным, но спокойным. Она крепко спала, слегка приоткрыв рот, губы посинели. Ну все, теперь я могу идти. Утром она проснется слабой, но здоровой. Адель поднялась с тахты и направилась в погреб. Собрать продукты в дорогу — немного сыра и ветчины, — было делом пары минут. Вернувшись в комнаты, она сняла с крючка у двери тяжелый плащ и накинула его на плечи. И почему-то обернулась.
Эта женщина спасла ей жизнь. Она, рискуя своей головой, не думая, удержала ее на краю пропасти. Она это сделала, потому что ты — ее деньги. Ты — товар, который она продаст без малейшего колебания заказчику, когда придет его время. Адель почувствовала ярость и обиду. Ее украли из ее дома, уволокли среди ночи, чтобы заработать на ее продаже, как на какой-нибудь скотине. И ей совершенно незачем жалеть эту женщину и помогать ей. Она отдала свой долг.
Адель кивнула самой себе, подхватила продукты со стола, завернутые в найденную на кухне старенькую скатерть, и пошла к двери.
— Адель…
Она застыла в дверях. По телу прошла дрожь. Очень медленно она обернулась и взглянула на наемницу.
— Адель… — едва слышно прошептали посиневшие губы.
Руки опустились, и она выронила узелок. Ну что же в тебе такого? Почему я не могу уйти? Весь вечер ты твердила имя другой женщины. Почему же именно сейчас?..
Губы наемницы вновь шевельнулись, едва слышно произнося ее имя. Адель тяжело опустилась на стул. На глаза навернулись горячие слезы, горло сжалось. Это несправедливо! Ты не можешь!.. Она опустила голову на руки и горько заплакала.
Кьяра медленно открыла глаза. Ей очень сильно хотелось пить, а тело было слабым, как у новорожденного котенка. Комнату заливали теплые солнечные лучи. Наверное, полдень. Я так долго проспала? Она прикрыла глаза, вспоминая вчерашний вечер и свою глупую выходку. Проткнуть себе ногу собственным ножом! Сколько лет с ней уже такого не случалось? Она помнила, что ненадолго просыпалась ночью, но все было как в тумане. Кто-то поил ее и укрывал одеялом. Равенна? Из темноты выплыло встревоженное кареглазое лицо дворянки. Почему она ухаживала за мной? Почему не сбежала? Мысли ворочались тяжелее застрявших в грязи колес телеги.
Слабой рукой откинув одеяло, она села. Рана ныла, туго перевязанная бинтами. Но свежей крови не выступило. На ней была только набедренная повязка и свежая белая рубашка. Девчонка переодевала ее? Краска прилила к щекам, и Кьяра сердито мотнула головой. Ничего страшного в этом нет. Ей просто было плохо, и дворянка хотела помочь.
Встать оказалось гораздо сложнее, чем она думала. Нога заныла сильнее. Кьяра поняла, что сил одевать сапоги у нее нет, и босяком пошлепала к столу. Там ее ждала кружка травяного настоя. Пить хотелось просто невероятно, как бывало всегда после потери крови. Кьяра принялась жадно пить настой. Он был горьковатый и вязкий, но ничего другого не было.
Где же девчонка? Ее шатало, но наемница упрямо доковыляла до двери и остолбенела. Адель сидела на земле возле вскопанных вчера грядок. Платье заткнуто за пояс, на голове платок, выбившиеся из-под него пряди прилипли к мокрому лбу. Девушка ожесточенно сдувала их, не переставая рыхлить маленькой палочкой вскопанную землю и засыпать туда купленные наемницей семена. Почувствовав взгляд, Адель вскинула глаза.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Кьяра ощутила сильнейшую неловкость. Что ей нужно сказать? Спасибо, что помогла? Спасибо, что не сбежала? Дворянка насупила брови и заговорила первой:
— Тебе еще рано вставать. Иди ложись, я сейчас принесу тебе бульона.
Кьяра молчала, глядя на нее. В груди перехватило. Нет, нет, это просто от болезни. Я совсем размякла за последний год. И эта проклятая девочка просто пользуется этим, чтобы уговорить меня вернуть ее домой. Так оно и было на самом деле. И никак иначе быть не могло.
Адель со вздохом поднялась, отряхивая руки и оправляя подол.
— Ну чего ты стоишь? С такой раной надо лежать. Или тебе больно идти? Давай я помогу.
— Нет! — наемница резко отступила назад и чуть не упала. Голова закружилась. Дворянка подалась вперед, чтобы помочь, но Кьяра отстранилась, выставив перед собой руку. — Нет. Я сама справлюсь.
— Хорошо. Тогда ложись, а я принесу поесть.
Она скрылась на кухне, Кьяра проводила ее взглядом и поковыляла к тахте. Почему она не ушла? Ведь можно было бросить меня в таком состоянии и сбежать. Возможно, я бы не дотянула до рассвета, и ее бы никто не преследовал. Может быть, просто боялась заблудиться в чаще? Не знала дорогу назад? Она тяжело опустилась на тахту и не сдержала стона. В ране толчками пульсировала боль, комната перед глазами ходила ходуном. Кьяра откинулась на стену, перетерпливая приступ. Ничего, она выживала и после гораздо более серьезных ран. В одном походе в горы ей в спину попали две стрелы и пробили легкое. Да, у одного из соратников была с собой живая вода, но к тому времени, как ее дотащили до лагеря, где эта вода находилась, она потеряла уже почти всю кровь. Вот тогда она едва не погибла. А сейчас так, мелочи. Причем по глупости.
