Утром в субботу ее всегда радовала стрелковая тренировка с Лодовико, но после такой пятницы и такой ночи ничего хорошего не вышло и там. Она нервничала, не могла сосредоточиться и никуда не попадала. Лодовико попытался выяснить, в чем дело, не преуспел, и отправил ее приходить в сознание, чтобы браться за оружие в человеческом виде, а не как сегодня.
Суббота и воскресенье прошли где-то как-то. Элоиза что-то ела, пила, делала какие-то обязательные процедуры по уходу за собой, и то с подачи Анны, но до работоспособной нормы ее сознанию было ой как далеко. Ее угнетала сама мысль о том, что Винченцо Анджерри находится с ней в пределах одного здания и что она ничего не может с этим поделать.
Выходные закончились, утром предстоял обычный ранний подъем и новая рабочая неделя.
4.8 Несовершенство мира и что с ним делать
* 18 *
Элоиза включила лампу и села на кровати. Да, душно, да, муторно. И если не спать, будет еще хуже. Глянула на часы — половина третьего. Сна ни в одном глазу. Пить что-то снотворное уже поздновато, об этом следовало подумать еще вечером, выпить и лечь пораньше. А сейчас она только заснет, как зазвонит будильник. Может быть, сходить на кухню поискать там горячего, например, молока? Или ну его, лучше пойти в зимний сад и посидеть там, а потом сразу на работу? Когда-нибудь же она сможет заснуть, завтра там или послезавтра…
Она встала, переплела косу и уложила ее в узел, надела джинсы и майку — не ходить же по дворцу в шелковой пижаме на голое тело! И отправилась в зимний сад.
Коридоры дворца были темны и безлюдны. Нет, где-то была охрана, где-то были круглосуточные службы… но она никого не встретила.
Проскользнула в зимний сад, пошла к своему любимому месту у фонтана… и остановилась, как вкопанная. На бортике кто-то сидел.
Она осторожно отступила за ящик с огромным кактусом… и уже оттуда посмотрела. Надо же, Марко Массари бродит по ночам… и печалится. Ну и пусть. Вот только о ком?
Элоиза озаботилась тем, чтобы на нее не обращали особого внимания ни люди, ни камеры, и пошла на дворцовую кухню. Наверное, в маленькой комнатке рядом можно найти что-то, подходящее к ситуации. Бродить ночами по дворцу и есть тайком — какая дикость, право. Но лежать в душной комнате еще хуже.
Через рельефное стекло в двери пробивался слабый свет. Кто-то еще полуночничает? Она надавила на ручку и толкнула дверь.
За столом сидели Себастьен Марни и Лодовико Сан-Пьетро собственными персонами. Вид оба имели крайне усталый и потрепанный, одеты были в черную форму, лениво ковырялись в большой тарелке, на которой куски курицы перемешались с каким-то гарниром, и запивали чем-то из бокалов.
— Доброй ночи, господа, — сказала она и, не глядя на них, проследовала к холодильнику.
— Госпожа де Шатийон! Вот так встреча! — Марни поднялся и пододвинул к столу еще один стул.
— Да сядьте же, судя по вашему виду — вас ведь ноги не держат! — сверкнула на него глазами Элоиза и открыла холодильник.
— Вам что-нибудь достать? — поинтересовался Лодовико.
— Спасибо, я сама.
В холодильнике нашлось молоко, а еще там было блюдо с примерно половиной большого десерта из взбитых сливок, фруктов и меренг. Элоиза секунду подумала, а потом достала и его. Хотела отделить себе кусок на блюдце, но Марни ее опередил:
— Что-то для себя нашли? Давайте сюда, — он каким-то образом оказался рядом с ней, взял блюдо и поставил на стол.
Тем временем Элоиза нашла для себя чашку, блюдце и десертную вилку.
— Бокал берите тоже, — сказал из-за спины Лодовико.
— Зачем? — не поняла она.
— Как зачем? Что ли пить не будете? — удивился тот.
Она подумала — а что, может быть, стоит?
— Хорошо, буду. А что пьем и по какому поводу?
— Просто пьем. Повода уже не нужно.
— Ну, как скажете, — она села за стол и стала накладывать себе в блюдце десерт.
— А мяса не хотите? — Марни ловко отделил куриную ножку и протянул ей.
— Не знаю…
— Берите, берите. Ужин ведь был давно?
— Ну да, — она взяла ножку и положила на тарелку.
Встала, взяла вилку и нож.
— Госпожа де Шатийон, вы желаете нас устыдить? — усмехнулся Лодовико.
— Почему это вдруг?
— Мы-то едим курицу без вилок, прямо как в лесу, — хмыкнул он.
— Ну и ешьте, а я здесь причем?
Взяла нож и стала отделять мясо от костей. Тем временем Марни плеснул ей чего-то в бокал, взял свой.
— Элоиза? Лодовико?
— Да-да, пьем дальше, — Лодовико глотнул.
Элоиза глотнула тоже, это оказался коньяк. Ну, коньяк так коньяк, может быть, это не хуже, чем теплое молоко?
— Элоиза, а вы почему бродите по ночам? Мы-то только что вернулись, а вам почему не спится? — Марни поставил бокал, внимательно на нее посмотрел.
— Так получается, — ответила она и ела дальше мясо.
— Что-то случилось?
— Нет, все в порядке.
— Вид у вас какой-то, как будто не слишком в порядке, — заметил Лодовико, подливая ей в бокал. — Причем ещё со вчера.
— Глупости. Лучше расскажите, почему сами полуночничаете.
— У нас было дело за пределами города, мы просто только что вернулись, — ответил Марни.
— И как дело? Не заладилось? — она решила проявить участие.
— А вы откуда знаете? — встрепенулся Лодовико.
— Да что-то вид у вас совсем не как у победителей, — хмыкнула она.
— Как говорится, «не взяли — так не взяли, да и будет черт с ним», — усмехнулся в ответ Марни. — А вы как провели выходные?
— Да никак. Что-то там делала, и ладно, — она все же добралась до сладкого.
— Донна Элоиза, сдается мне, есть его просто ложкой будет намного проще, — Лодовико пододвинул к ней блюдо. — Глядишь, и мы присоединимся. Этикет — великая вещь, конечно, но всегда ли он нужен?
Некоторое время они ели десерт ложками прямо из блюда и запивали коньяком.
— Ну как? Вы еще не созрели нам о чем-нибудь рассказать? — Марни не сводил с нее глаз.
— Может быть, вам кто-то мешает? Скажите, мы его побьем, — меланхолично сказал Лодовико, выскребая со дна тарелки крем. — Если очень мешает — сильно побьем.
— Мне мешает… как бы это сказать… несовпадение внешнего мира с моими представлениями о нем. И еще ненависть. Я ничего не могу с ней поделать.
Марни смотрел заинтересованно.
— Скажите, я могу догадаться о том, кто является предметом вашей ненависти?
— Наверное, — она пожала плечами.
— Если это та персона, о которой я думаю… честное слово, проще забить на нее. Нет, побить тоже можно, но только если означенная персона как-то себя проявит. Я надеюсь, этого пока не произошло?
— Нет.
— Вот и отлично. Лодовико, наливай.
— Вы что за тайны развели? — хмуро спросил Лодовико, но, тем не менее, налил.
— Я лично не разводил ничего, а госпожа де Шатийон захочет — сама расскажет.
Элоиза мрачно сверкнула на него глазами.
— Вот, и спрашивай потом… Еще ни слова не сказал, а меня уже испепеляют взглядом, — бурчал Лодовико.
— Не бурчи, лучше пей. Элоиза, это и вас тоже касается. Пейте. Скажите, вы пробовали что-то сделать с вашими тяжкими раздумьями о несовершенстве мира?
— Нет. Мир же несовершенен без моего участия, он просто так устроен, и все, — Элоиза поискала на столе ломтик лимона, не увидела, глотнула чаю из чашки.
— Вот, просто так устроен, и все. От вашего отношения что-то изменится?
— Нет. И это бесит.
— Как интересно, вас, оказывается, что-то может бесить. Буду иметь это в виду.
— Что же, я не живая, что ли?
— Живая, живая. Вы пейте, в полном бокале правды нет.
— А в чем есть? — воззрилась она на него.
— Узнаю — скажу. Но в вашем случае, как мне думается, правда в том, что вас нужно чем-то занять. Чем-то серьезным, с чем невозможно не считаться и что невозможно игнорировать.
— Вы считаете, я недостаточно занята? — её удивлению не было предела.
— Да. Вам нужно или заняться еще какой-то работой, или добавить тренировок, или завести отношения с кем-нибудь.
