— Забрать у них телефон — в приоритете, — побарабанил пальцами по столу Андрей. — Дави на корпоративную и государственные тайны.
— Ты меня еще поучи, — беззлобно оскалился Вит, растягивая тонкие губы в неприятной улыбке. Кости скул натянули кожу, тонкие морщины появились у глаз, как сетка шрамов, обнажились мелкие, но ровные зубы нижней челюсти.
Стремно.
Виктор вообще стремный, но юрист, сука, от Бога. Да и мужик нормальный.
— Я их запросами закидаю так, — продолжил Вит, — что они разгребать задолбаются. Тут косяк во времени. Быстро вряд ли получится. С телефона можно что-то восстановить? — поставил он локти на стол.
— Не знаю, — покачал головой. — Если каким-то чудом мозги уцелели, то, при должном умении, можно. Какие-то крошки кода, скорее всего. Слава спалила смартфон качественно.
— Но ты все равно дергаешься, — скрестил руки на груди Андрей.
— Да. Мне сильно не нравится то, что происходит. У нас ни разу не было таких утечек.
— Но ведь и в этот раз не было, — цыкнул Вит.
— Просто повезло, не более. Надеяться на удачу… сильно херовый вариант, Вит. Грозит просранными миллиардами, госконтрактами и коленно-локтевой позой без вазелина до конца жалкой жизни.
— Я понимаю. Просто вы ведь наверняка все залатали, — снова оскалился юрист.
— Залатали, но не знаем, где рванет в следующий раз. В общем, Вит, ускорь, пожалуйста, все и везде, насколько это возможно.
Виктор перевел внимательный взгляд зеленых цепких глаз с меня на Андрея и, как всегда, сделал правильные выводы. Умный мужик. Очень умный мужик.
— Понял, — кивнул в итоге Келер и поднялся на ноги, гремя стулом и забирая со стола планшет и строгий галстук. — Борисичу и Знаменскому сам расскажешь? — спросил он прежде, чем направиться к двери.
— Да.
— Хорошо, буду держать в курсе, — и вышел из кабинета.
А я повернулся к Андрею.
— С Вороновой глаз не спускать. Поработай с ней, я сброшу все, что найду.
Андрей сощурился, подпер подбородок кулаком, разглядывая меня с несвойственным вниманием, растянул в улыбке губы.
— Сам займешься, — звучало, мать его, утверждением. Таким… глумливым, сука, бесячим.
— Тарасов, иди в задницу, — посоветовал я искренне, бросая перед ним на стол флэшку, откинул голову на спинку кресла.
Все лучше, чем на его рожу глумливо сочувствующую пялиться. Андрей комментировать что-то не решился. Знает мой паскудный характер. Молча взял носитель и поднялся на ноги, нарочито тяжело вздохнув. А я следил за ним из-под полуприкрытых век и сдерживал злость.
Обернулся Тарасов только возле двери, хотел что-то сказать, даже успел снова растянуть губы в своей этой улыбке, но не успел. Из коридора донесся мягкий цокот каблуков.
Твою ж…
Воронова… Мое наваждение.
Я знаю звук ее шагов. Знаю, мать его, поэтому уверен, что за дверью Слава.
И я обреченно наблюдал, как мигнул зеленым сенсор, как створка отъехала в сторону, как на пороге застыла Воронова.
Втянул воздух. Выпустил с шипением, сжал зубы до скрипа челюсти.
— Какого хрена ты тут делаешь? — отчеканил, впиваясь взглядом в девчонку.
Пришла. Пришла, мать ее!
Я еще вчера понимал, на самом деле, что Слава наверняка припрется, но все же надеялся, что благоразумие и усталость возобладают над безумием и отвагой. Но нет. Нихрена подобного.
— Работаю, Ястребов, — усмехнулась она зло. — Или делаю вид. С учетом того, что ты мне все отрезал, я теперь сама не до конца понимаю.
Андрей кивнул мне, поздоровался таким же кивком с Вороновой и поспешил свалить из кабинета, тихо проскользнув в коридор, наверняка, чтобы не мешать родителям выяснять отношения. А я вцепился в край стола до побелевших костяшек.
— Домой, — прорычал.
Пришла… Стоит теперь в этом своем платье сером, тонком, облегающем ее, как гребанный латекс, горло высокое, чтобы синяки закрыть. Ну хоть до этого додумалась. Волосы снова в косе растрепанной, сложной какой-то до одури.
— У меня носок, — хмыкнула, делая неспешный шаг. Плавный, тягучий. Как она вся. — Обломись.
— Что? — тряхнул башкой.
— Ты Поттера в детстве не смотрел? — улыбка стала еще шире. — Все очкарики смотрят в детстве Поттера, Ястребов. Он как Бэтмен для задротов.
Я стянул очки, сдержался, чтобы не швырнуть их на стол, подался к ней ближе.
— В детстве, Воронова, я смотрел Пилу, — огрызнулся в ответ. — Давай мы на этом и закончим, потому что ностальгировать меня не особенно тянет. Домой.
— Сразу, как только покажу тебе результаты последней проверки Энджи, вытащу отчеты, и мы обсудим Лейт и Ниро. А еще мне нужно в виарную.
Она совершенно бесшумно выдвинула стул, опустилась на него, закинув ногу на ногу. Серая ткань обтянула грудь сильнее. Лисьи глаза пытливо меня рассматривали. Выжидательно так, почти грозно. Только не велся я больше на эти грозные взгляды. Она разрабов пугать ими могла, не меня.
— Энджи, — позвал я сеть.
— Да, князь Игорь, — тут же откликнулась помощница.
— Как долго Станислава Воронова в офисе сегодня?
— Два часа, тридцать восемь минут и сорок три секунды, — выдала машина.
Я кивнул.
— Заблокируй Станиславе Вороновой доступ к серверу, почте, связи, — челюсть девчонки поползла вниз, стоило ей услышать первые слова. Глаза сверкнули гневом. Настоящим, вкусным до умопомрачения. Я затолкал подальше неуместное возбуждение и продолжил, — текущим проектам и особенно в виарную.
— Код подтверждения, князь Игорь.
— Ястребов… — зашипела Слава, сжимая кулаки.
— Введу вручную, — отозвался я на слова ИИ и пробежал пальцами по клавиатуре.
— Ты этого не сделаешь… — еще одно грозное.
— Благодарю, князь Игорь. Доступ заблокирован.
Воронова с шумом закрыла рот, прожгла меня злобным взглядом. Дыхание громкое и губы сочные, закусанные.
Горячая.
Я выгнул бровь, склонил набок голову.
Один. Два. Три. Чет…
— Ястребов, — прошипела Слава, вздергивая тонкое тело вверх. Резко, порывисто. В один миг оказалась рядом, склонилась, опираясь руками о ручки кресла, нависла надо мной. Так, что коса упала вперед, касалась моего живота. Запах ее ванильный… Я поплыл.
Злился и плыл.
Чудовищное сочетание похоти и гнева.
— Говори, — протянул, — только по существу, Воронова. Работать ты сегодня не будешь, если еще не поняла.
— С каких пор ты решаешь, — она склонилась еще ниже…
Черт его знает, как удалось сдержаться. Не схватить ее, не сжать, втискивая в себя. Так, чтобы ни миллиметра между нами, так, чтобы дыханием обжечь, чтобы в удивленных, наверняка, напуганных глазах свои увидеть. Как удалось отвлечься от ее губ…
— …когда мне работать, а когда нет, — смысл слов до сознания доходил с задержкой. Нехилой такой, секунд в пять. Сбой системы. Очередной баг где-то в нейронных связях. — Ты…
— Энджи, Ирита и все, над чем ты сейчас работаешь, — подался я вперед, заметив со странным, извращенным удовольствием, как дернулась Слава, как напряглась, слегка покраснела.
Еще красивее стала. До невозможного. До нереального.
Пять месяцев. Пять месяцев я прохожу через это каждый гребаный день. Казалось, что уже переборол, переболел. Казалось, что начало отпускать. Что колдовство ее долбаное силу потеряло. Ослабело. Да?
Хрена с два, наивный идиот.
Ничего не ослабло, ничего не поменялось. А после вчерашнего… После нее уставшей, домашней, растерянной и напуганной, не такой колючей все хуже. Еще хуже.
Я поднялся, сжал ее плечи, отстраняя от себя, не реагируя на ток, на канаты и цепи между нами. Прямо в пальцы, в нервы.
— …это мои проекты, Слава, — прорычал. Не от злости, от похоти. — И, если я говорю, что сегодня ты не работаешь, значит, ты не работаешь. Не заставляй меня звонить Борисычу и говорить с ним. Он тебя на неделю дома посадит.
— Ты… — взгляд метался по моему лицу, тело почти незаметно дрожало, румянец еще ярче. — Ты бесишь!
Доведет ведь. Сама доведет…
