Вместо ответа, он протягивает листок, на котором красуются только мои имя и фамилия, а ниже — девственно пусто.
Что это такое? Не мог же лэсс Рин’тар устроить мне такую подлую гадость?
— Мою работу подменили, господин Динрар! Мы передавали их с задних парт на передние, так что по пути лист вполне могли «потерять».
Правда, я представления не имею, кому и зачем могло бы такое понадобиться.
— Кто это мог быть?
— Не знаю. Передо мной сидит только Геронт и Каллис, не думаю, что они…
— Что они — что? Не волнуйся, я ни в чём тебя не обвиняю, просто хочу понять, ведь сдавать пустые листы на проверочных для тебя обычно не свойственно.
— Могу ли я просто переписать работу и сама разобраться со своими подозрениями?
Не хочу вмешивать учителей. Это мелко, глупо и опускает взрослого до уровня бестолкового ребёнка.
К тому же, тайна, похоже, невелика. Если я правильно сообразила, моя проверочная как раз у Каллисы. Она частенько общается с той рыжей красоткой, Бринной, которая упорно и вопреки здравому смыслу ревнует меня к Гэлду, а так как учится на другом курсе и сама добраться до меня не в состоянии, то вполне могла попросить подружку помочь. Глупая девочка… Когда она, наконец, уймётся? То суп этот в столовой, то дурацкие шепотки, а теперь ещё и контрольная! Дальше-то что?
Пора бы это уже прекратить, но я даже представления не имею, с какой стороны следует подступаться к подобным делам: мне никогда, ни разу, не приходилось ещё сталкиваться с такими людьми в одиночку. Рядом всегда был Тимур. Мне даже не нужно было о чём-то его просить: он и так всё видел, всё замечал, и проблемы каким-то непостижимым образом решались словно сами собой.
А теперь вот выясняется, что у такой заботы есть и обратная сторона. Я так и не научилась за себя постоять. Не знаю даже, как отвязаться от наглой девчонки.
Однако просить этих двоих о помощи — не хочу.
Директор смотрит мне за спину, молчаливо переговариваясь о чём-то с лэссом Рин’таром, и кивает:
— Хорошо. Если тебе так удобнее, я не стану мешать.
Это всё?
— Я могу идти?
Но он, не отвечая, отходит к камину, берёт кочергу и принимается неторопливо шевелить головни.
Не к добру. Ой, чувствую, не к добру…
— Слышал, сегодня на биологии у тебя были необычные результаты? — спрашивает, не оборачиваясь.
Моё сердце вдруг пропускает несколько ударов и срывается в бешенный грохот, а горло вспыхивает огнём. Не понимая, в чём дело, напряжённо хмурюсь, пытаясь собраться с мыслями, но те беспомощно разбегаются.
— Артефакты попались… бракованные, — отвечаю хрипло. — Можно я пойду? Пожалуйста!
— Извини, Тира, но уйти ты сможешь, только если пройдёшь мимо меня, — со спокойной твёрдостью произносит рыжий демон.
Переведя на него взгляд, цепенею, до хруста впившись пальцами в стул, — на ладони его протянутой ко мне руки короткий надрез с быстро проступающей кровью.
Я не хочу на это смотреть, но, как бы ни пыталась себя заставить, не могу оторвать глаз.
Рот наполняется густой голодной слюной. Боль ноющих клыков вспышками отдаётся в затылке.
Ненавижу! Понимая, что это ловушка, чувствуя, что теряю над собой контроль, я всей душой ненавижу мерзавца, не погнушавшегося пойти на такую низость!
Жажда мучительно выкручивает суставы, побуждая напасть и загрызть, но даже она не в силах преодолеть то отвращение, что кипит во мне по отношению к этому подлецу.
Я уже не вижу ни директора, ни кабинета — только напряжённо-расчётливые глаза стоящего напротив мужчины, которого очень хочется уничтожить, втоптать в грязь, чтоб и следа не осталось.
Думал, я наброшусь на него при свидетеле и не придётся ничего доказывать, да?! Или, может, вообще надеялся, что, лишившись разума, я кинусь на господина Динрара?!
Никогда такого не будет!
Глава 8
В ушах грохочет. Боль в ноющих клыках такая, что хочется собственноручно открутить себе голову. Горло… боюсь трогать: кажется, оно разодрано на клочки.
Подлокотники стула крошатся под моими намертво стиснутыми пальцами.
Понимаю, что конспирации конец: за то, что соврала при поступлении и обманом пробралась в человеческую школу, меня не похвалят, но из последних сил стараюсь держаться. Цепляюсь за мысль о том, что вокруг — люди. Дети. Если сейчас я ещё и на преподавателя нападу, избежать обвинений точно уже не получится.
Тело гудит. В мышцах столько хищной, готовой к прыжку энергии, что больно пошевелиться, но я медленно, как неживая, поднимаюсь на ноги.
Мужчины настороженно застывают. Один всё так же у камина, а второй загородил дверь, отрезая путь на свободу.
Лёгкие полыхают, сознание всё больше «плывёт», сдаваясь инстинктам, и в мстительном порыве сделать наперекор тому, чего ожидает демон, я бросаюсь к окну, дёргаю на себя створки, ломая их, но впуская в кабинет ледяной ветер.
Да-а-а!
Трясёт так, что, если лишусь опоры, попросту упаду, но тонкие, местами размочаленные мной рамы пока справляются, помогая стоять на ногах. Пока мне достаточно. Остальное — объяснения, извинения, возмещение ущерба — потом. Зажмурившись, глубоко дышу холодным вечерним воздухом, и с каким-то злым удовлетворением отмечаю, что жажда медленно втягивает когти обратно, оставляя меня измученной, но адекватной.
Не знаю, как, но я это пережила, справилась.
— Тирайла, — осторожно зовёт лэсс Рин’тар. Его чарующий обычно голос подрагивает — едва уловимо, но сейчас я отчётливо слышу эту вибрацию.
Сцепив зубы, делаю вид, что его не существует. Внутри — просто неописуемая смесь эмоций, но ни одной светлой среди них нет.
Минута! Просто дайте мне одну минуту покоя!
— Послушай, пожалуйста, — негромко заговаривает директор. — В верхнем ящике моего стола стоит бокал с разведённой в воде таблеткой. Возьми его. Выпей.
Вампирские таблетки?
Скрываться больше нет смысла, но…
— Я не стану здесь ничего трогать.
Нашли дурочку!
Без сомнений, в кабинете полно охранных заклинаний, и я буду последней идиоткой, если, едва вырвавшись из одной западни, тут же прыгну в другую!
Мужчины тихо и необидно смеются.
По-прежнему стоя у окна, я их не вижу, но чувствую, что напряжение потихоньку ослабевает.
— Тогда позволь, я сам достану его.
До меня доносится лёгкий шорох шагов, потом — стук деревянного ящика и тонкий звон поставленного на стол бокала.
— Мне бы хотелось поговорить, так что, пожалуйста, поступи благоразумно, — просит директор, ретируясь подальше.
Представляю, как это выглядит со стороны — взрослый маг опасается худенькую девочку-первокурсницу, ещё не знающую ни одного опасного заклинания. Но мне не смешно. Сегодня я была на волоске от непоправимого. Пусть и не по своей воле.
В высоком хрустальном бокале мутно-малиновая жидкость. Заменитель крови. Гадко-солёная субстанция, позволяющая вампирам не протянуть ноги, если по каким-то причинам они не могут пить доноров. Я уже пробовала такое однажды.
Выпиваю всё в три глотка.
— Спасибо, — благодарю, с трудом преодолевая спазм в горле.
Подстроенная ими западня совершенно выбила меня из колеи. Попытка вопреки всему удержаться на грани человеческого стоила немыслимого напряжения сил, и слова просто застревают. Не могу сейчас…
— Тирайла, я действительно со… — начинает лэсс Рин’тар, но я сознательно перебиваю.
— О чём вы хотите поговорить, господин Динрар?
От красивого, ласкающего слух голоса демона меня внутренне выворачивает. Зачем только я пыталась найти в нём что-то хорошее?
— Кхм… — задумчиво откашливается директор.
Пока он раздражающе-медленно подбирает слова, ужасно хочется сказать, чтобы не трудился, что я уеду, чтобы не обременять нормальных людей своей кровожадностью… но правда в том, что мне нужно его разрешение, чтобы и дальше здесь оставаться. Куда я пойду? Не к вампирам же! И точно уж не к куратору… А в любой другой школе история будет точно такой же, если не хуже.
