И как бы ни хотелось Каю продолжить нежиться в горячей расслабляющей воде, но время уже поджимало. Поэтом, натянув длинный халат прямо на мокрое тело, он вошёл в собственную спальню и устроился в кресле напротив кровати.
При его появлении Рус хотела было вскочить на ноги и поклониться, как и подобало примерной рабыне, но сил на это у неё не нашлось. Всё, на что она оказалась способна, это склонить голову и покорно опустить взгляд.
И эта картина оказалась для Кая по-настоящему шокирующей. Он и сам не помнил, сколько раз представлял Эриол в своей постели, и вот… мечта сбылась, но как-то не совсем правильно.
Вообще, раньше Кая не особо волновало, во что одеты рабыни в этом доме. Он-то и за женщин их никогда не считал, прекрасно зная, что дядя стережёт их драгоценную невинность, как зеницу ока. И вот теперь, когда одна из них покорно сидела на его кровати в ореоле шёлковых простыней и подушек, осознал, что короткие шорты и тонкая тканевая полоска на груди открывают куда больше, чем стоит. Его взгляд прошёлся по тонкой линии обнажённых плеч, оценил грудь, спустился к стройной и даже какой-то хрупкой талии и резко метнулся обратно к глазам, которые в этот момент будто бы снова полыхнули синим.
— Я брежу, — бросил он себе под нос, легко тряхнув головой.
Наверно, только сейчас к нему пришло полное осознание всей сложности воплощения в жизнь его собственной затеи. Ведь как бы Кай ни старался, как бы ни внушал себе, что Рус это не Эриол, но какая-то часть его души была уверена в обратном. А это могло существенно осложнить их будущие взаимоотношения.
— Ладно, Рус. Начнём, — бросил он, собираясь с мыслями. — Я приказываю тебе беречь собственное здоровье, и ни при каких обстоятельствах не наносить себе вред.
В этот раз холодная волна была куда сильнее. Казалось, она заставляет кровь превращаться в ледяную реку, а потом растапливает её волной настоящего вулканического жара. Но Рус уже привыкла к такой боли и даже научилась скрывать её от окружающих. Это первый приказ Кая стал для неё неожиданностью, поэтому он смог разглядеть её реакцию. Но больше Рус не собиралась допускать подобного. Ведь, несмотря на свой рабский статус, она всё ещё имела гордость.
Кай же наблюдал за ней с немым удивлением. Он знал, что каждый приказ нового хозяина причиняет рабу жуткую боль. И пусть со временем организм привыкал к этим импульсам, и ощущения становились не такими сильными, но это происходило только спустя первые сто приказов. Поэтому, наблюдая за невозмутимым выражением лица Рус, он невольно проникся к ней уважением. Ведь первое, чего лишали раба — это гордости. А сидящая перед ним хрупкая девочка каким-то образом умудрилась её сохранить.
И пусть она рабыня, но не сломленная…
Не покорённая…
Гордая…
Эриол!
Он снова тряхнул головой, при этом запуская руки в волосы. Это вечное сравнение уже начало его раздражать. Только Кай даже примерно не представлял, что нужно сделать, чтобы перестать видеть в Рус погибшую королеву. Оставалось надеяться, что со временем станет легче.
— Второй приказ, — продолжил он ровным тоном. Рус лишь кивнула, но взгляд так и не подняла. — Никто, ни одна живая душа не должна узнать того, о чём мы будем с тобой говорить. Всё что я тебе рассказываю, учу, что мы делаем вместе — остаётся между нами.
Новая волна отдачи — и снова полнейшая невозмутимость на немного побледневшем королевском лице.
— Далее. Ты не называешь меня своим «господином». Никогда. Обращаешься только по имени. О том, что ты моя рабыня должны знать только ты и я, — голос звучал ровно. Кай явно взвешивал каждое слово. — Подчиняешься ты только мне. Все другие люди должны считать тебя свободной. То есть, с ними ты будешь вести себя, как высокородная леди.
Рус снова кивнула, на долю секунды прикрыв глаза. В этот раз боль была почти невыносимой.
— На этом — всё, — бросил Кай и, поднявшись с места, направился в сторону гардеробной. — Больше приказов не будет. По крайней мере, пока не возникнет такая необходимость. А чтобы она не возникала, мы с тобой будем учиться общаться и исполнять просьбы.
Она молчала. Хотя в глазах явно стоял какой-то вопрос. Тогда Кай снова вернулся к кровати и, улыбнувшись, присел на её край.
— Говори, если тебе есть, что сказать, — он уже привычно коснулся её подбородка и приподнял лицо. — Тебе нужно научиться общаться, поэтому, когда хочешь что-то сказать… или спросить — говори. Обещаю, я не буду ругаться или наказывать тебя. Если мне что-то не понравится — обязательно скажу. Объясню…
— Чем приказ отличается от просьбы? — выпалила вдруг Рус, с нетерпением ожидая ответа.
Кай тепло ей улыбнулся и легко погладил по щеке, точно так же, как делал это пошлой ночью.
— Когда обращаются с просьбой, ты можешь отказаться, оспорить, предложить другой вариант, и мы вместе попытаемся найти наилучшее решение, — его мягкий голос, будто бы обволакивал её сознание. Он звучал словно мелодия… красивая и приятная. И Рус несознательно расслаблялась, совершенно забывая, кто она и где находится. А Кай продолжал говорить, так же поглаживая ей кожу, только уже на шее. — А что такое приказ — ты знаешь лучше, чем я. Мне никто никогда не приказывал.
— Даже королева? — шёпотом спросила девушка.
— Да. Хотя у неё была такая возможность, — он заправил за ухо её короткие вьющиеся локоны и легко коснулся губами шеи девушки.
Она закрыла глаза и попыталась выровнять внезапно сбившееся дыхание. Ей было совершенно непонятно, что твориться с её телом, когда Кай оказывается настолько близко. Сам же новый хозяин, почему-то, расценил это как испуг.
— Мне нравится тебя целовать, — сказал он шёпотом, немного отстранившись. — Но без твоего согласия я никогда не позволю себе чего-то большего. Если мы и окажемся в одной постели, то только по обоюдному желанию и уж точно без приказов. Но… если это случится то только после того, как ты научишься мне доверять. А пока… — он встал с кровати и тепло улыбнулся смотрящей на него девушке, — спи.
А после Кай быстро оделся и покинул комнату. Рус слышала, что он закрыл дверь на ключ, но отчего-то была уверена, что сделал это исключительно во избежание чьих-то незапланированных визитов. Ей-то он просто приказал не выходить. А приказ хозяина всегда был для раба гораздо прочнее и надёжнее любых замков.
И оказавшись в одиночестве в этой огромной комнате… лёжа на пахнущих цветами простынях, впервые на своей памяти Рус была почти счастлива. Одна. В тишине. И со всё ещё тёплым ощущением поцелуя на собственной шее.
Она уже догадалась, для чего нужна Каю, и в какой-то мере даже одобряла его затею. Он хочет, чтобы она заняла место Эриол? Что ж… Рус была готова это сделать. Хотя… сейчас она бы согласилась на всё, чего бы он ни попросил. Кай казался ей солнцем в её мире беспросветной тьмы. И что самое приятное: он — её новый хозяин. И уж теперь Рус была точно уверена, что станет для него самой лучшей… рабыней, королевой, — всё равно! Только бы не продал. Ведь этого она может уже не пережить.
ГЛАВА 4
— Господин! Да что же это такое делается! — в писклявом женском голоске слышалась дикая грусть перемешанная с досадой. — Такая молодая… красивая. И что дёрнуло её лезть ночью в этот бассейн?!
— Не знаю, Жерена, — послышался спокойный голос Кая. — И теперь уже никто не сможет ответить нам на этот вопрос.
Рус откинулась на бортик большой мраморной ванны, где нежилась последние полчаса, и внимательней прислушалась к происходящему в соседней комнате. Судя по звону посуды, — Каю принесли завтрак.
Женский голос она узнала сразу, и принадлежал он старшей горничной. Рус редко пересекалась с ней и, кажется, за всё время даже ни разу словом не обмолвилась. Но она прекрасно помнила, какими недобрыми взглядами её провожала эта тучная сварливая женщина.
— И никто не достаёт, — продолжала жаловаться та. — Господин барон приказал ничего не трогать до приезда капитана городского патруля. Так и плавает девка лицом вниз… зевак пугает.
