— Да, теперь мы знакомы, — улыбнулась Света.
— Что же тебя интересует, Максим? — спустя паузу, спросила она.
— Меня очень волнует вопрос о происхождении той дощечки с рунами, которую я купил вчера.
— Ну, на этот вопрос лучше всего Олег ответит. Правда, он будет работать только завтра. Помнишь того молодого человека, к которому я тебя вчера отправила?
— Да, конечно. Я обязательно заеду к нему пообщаться. Но, если честно, вы тоже неплохой собеседник. Как бы ты отнеслась к приглашению на чашечку кофе?
Девушка немного смутилась.
— Знаешь, это как то неожиданно…, - сказала она, — позволь мне немного подумать, посоветоваться с Оракулом Таро…
— Ты всегда гадаешь на картах, прежде чем принять невинное приглашение на чашечку кофе? — спросил я.
— Знаешь, не такое оно уж и невинное. Обычно за такими приглашениями может последовать и что-то серьезное…
— И что, если нагадаешь что-то плохое, то откажешь мне в удовольствии просто угостить тебя кофе?
— Да нет же, просто все не так просто, как кажется…
— Интересная ты… Знаешь, ты меня очень заинтриговала своей эксцентричностью!
Света улыбнулась.
— А мне можешь погадать?
— Давай попробую.
Девушка откуда-то извела колоду карт. Что-то прошептав, она сделала расклад. На стол легли причудливые и слегка жутковатые картинки в стиле художников авангардистов.
— Это какой-то новый вид Таро? — спросил я.
— Это не совсем Таро, — ответила Света, внимательно разглядывая карты.
— Принцесса чаш любит тебя, — сказала девушка, — ты любишь ее. Но ты так же возгорел страстью к принцессе мечей. Она испытывает к тебе аналогичные чувства. Первая принесет тебе счастье, но отнимет богатство и создает много горя другим людям, вторая отнимет у тебя счастье, но даст богатство и спасет мир.
— Интересно, — проговорил я, — и от чего же она спасет мир?
— От чего-то очень нехорошего, — ответила Света, — точно не могу знать, карты не дают подробного ответа, только общую картину. Кстати, та принцесса чаш, с которой ты решил остаться, как раз и создает это нехорошее. И даже если ты при этом будешь периодически встречаться с принцессой мечей, это не поможет. Ситуацию можно разрешить только полностью уйдя к ней.
— И я потеря счастье, но приобрету богатство?
— Совершенно верно.
— А как сохранить и то и другое?
— Увы, но расклад не дает такой возможности.
— И что, будущее не изменить? А если я не останусь ни с кем из них, а познакомлюсь с третье девушкой?
— Тогда будет то же, как если бы ты не остался с принцессой мечей — страшная угроза миру.
— А если я возьму обоих и уеду в страну, где разрешено многоженство?
Света усмехнулась.
— Чему быть, того не миновать, — сказала она, — Оракул никогда не ошибется.
— Но он же видит только один вариант будущего, тот, который сформирован моим решением. А узнав будущее, я уже меняю его, не так ли? Вот предположим, мне предсказали, что я завтра поеду на машине и погибну в аварии. Что я сделаю? Правильно, в день сбычи пророчества ни в коем случае не сяду за руль, даже если мне пообещают миллион баксов.
— Тебя могут и насильно затащить в машину, — сказала продавщица, — но на самом деле, ты можешь менять будущее, но только в мелочах. Иногда тебе судьба предоставляет два или три варианта развития событий, как например, в данном случае. Но это реже.
К прилавку подошел какой-то молодой человек в кожаной куртке. Он купил странный магический амулет на цепочке.
— Ладно, мне пора, — сказал я Свете, — но мое предложение о чашке кофе остается в силе. Как-нибудь еще загляну. Пока.
И незаметно двинулся следом за покупателем. Тот еще некоторое время бродил по отделам, затем вышел на улицу. Я продолжал следить за ним до тех пора, пока где то в ста метрах от торгового центра он не сел в машину. Остается удивляется, зачем он припарковался так далеко.
Записав в КПК его номерные знаки, я вернулся к своей машине и поехал к клиенту.
Сегодня ночью мне снился какой-то средневековый мир. В нем я был рыцарем, который участвовал в странном сражении: с одной стороны нормальные люди и высокие ангелоподобные существа, которых невозможно было различить по половому признаку: и мужчины и женщины необыкновенно красивы. Все они имели длинные золотистые волосы.
Нашими врагами в этом сне являлись сущие уродцы: одетые в лохмотья обезьяноподобные существа. Грязные и очень свирепы. Они шли в атаку, что-то истошно вопя на незнакомым языке. Кажется, здесь их называли орками. А наших союзников — эльфами. Воевали мы не только мечами, луками и стрелами, но иногда метали друг в друга огненные шары. А однажды, старик в белом одеянии, стукнул по земле посохом, чем вызвал ужасный гром и оранжевые молнии, которые поразили большую часть воинства орков.
После пробуждения несколько раз пытался устроить мозговой штурм на тему «что бы значило это странное сновидение». Но как назло, никаких идей или здравых мыслей по этому поводу в голову не приходило. Лишь только к вечеру, когда Даша устроила скандал по поводу того, что я собираюсь на две недели уехать в «командировку», я вдруг понял, что именно так (как реальность фэнтази) может выглядеть мир, в котором у меня со Светой возможны романтические отношения.
Жена ушла, хлопнув дверью, а я, взяв бутылку пивка, сел смотреть фильм на своем компьютере. На душе скребли кошки, но я все же рассчитывал на то, что супруга перебеситься и вернется, а еще потом извинятся будет. Так и вышло. Примерно через час Даша пришла домой.
— Прости, я вела себя как дура, — сказала она, обнимая меня.
— Ладно, проехали, — ответил я, — хочешь пива?
— Ты же знаешь, я пиво не пью…
— Ну, давай тогда сходим в магазин и купим хорошего вина.
Мы вышли на улицу, но в супермакрет не пошли, вместо этого направились в парк, где купив мороженое, гуляли по аллеям, а потом присели на скамейку и долго целовались.
— Знаешь, наверное, пора уже спать, — сказала Даша, — давай вернемся домой.
— Кстати, насчет спасть, — я вдруг вспомнил про упражнения, — давай еще погуляем, нужно кое что сделать.
Пока мы бродили по парку, я рассказывал супруге содержание очередного упражнения:
— Нужно выбрать место, которое когда либо являлось в снах и погулять по нему, отмечая детали, которые в сновидениях не такие, как в реальности.
— И что, тебе часто сниться этот парк? — спросила Даша.
— Не то что бы часто, но сны с ним я достаточно хорошо помню. Вот этой дорожки, например, в снах почему то никогда не бывает. И вообще, когда я сплю, то в этой части парка оказывается либо забор, либо какая-то промзона.
— Тогда давай пойдем отсюда, — предложила супруга.
Мы развернулись и зашагали в обратном направлении.
— А вот там часто бывает красная башня, — сказал я, указывая на колесо обозрения справа.
— И что в ней? — спросила Даша.
— Не знаю, как-то не приходило в голову заходить туда.
— А ты попробуй. Вот будешь сегодня спать и загляни в красную башню.
— Попробую, — улыбнулся я.
Сегодня мне приснилось, что весь город — это сплошная промзона, где все мы живем и работаем. Подъем в этом мире происходил по гудку, который, похоже на то, и мертвого мог бы разбудить. Собирается приходилось очень быстро, иначе рискуешь опоздать на свое рабочее место. На завтрак почти нет времени, только успеваешь попить безвкусный чай, да закусить пищевыми концентратами.
Затем все жители ячейки (а нас там пять человек, и каждый живет в маленькой комнатке), выбегают в общий коридор. По нему мы бежим к лестнице, встречая таких же торопящихся, как мы, иногда успеваем перекинутся с ними парой ничего не значащих фраз.
До цеха, где я работал, довольно далеко. Все-таки не оптимально устроена в этом мире система. Меня могли бы поселить рядом с рабочим местом, чтобы не бежать так вот стремглав каждое утро по многочисленным лабиринтам цехов. Но эти мысли я, разумеется, держу при себе. Узнает кто — объявят диссидентом и заберут в карантин. А что там делают с людьми, никто не знает, потому что из карантина, как правило, никто не возвращается. Хотя нет, были случаи, когда людей привозят обратно. Но они становятся какие-то странные. Неразговорчивые, их движения немного механичные, как у роботов. В глазах пустота. Как будто не живые люди, а какие-то автоматы в человеческой оболочке. Да и слухи всякие разные ходят. Кто-то говорит, что в карантине людей пытают, кто-то молвил, будто вынимают из них душу заживо и отправляет в ад. Хотя все мы атеисты и ни в рай, ни в ад никто не верит, но все равно, страшно.
