его.
— Привет…
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Ходить ещё не могу, только на костылях. Я прочитал твою записку, спасибо.
— Выглядишь гораздо лучше. А я на выходных ездила в Нижний Волчок, мы полностью подготовили комнату к твоему приезду, так что тебя ждут! Ориентировочно мы отправимся туда в пятницу, Дилан нас отвезёт.
Захар опустил глаза, закусил нижнюю губу. Его снова снедала ревность. Мне и не представить даже, что он чувствовал тогда. Я про себя не переставала его жалеть.
— Всё будет хорошо. — я обняла его и поцеловала в висок. — Я хочу тебя видеть счастливым и здоровым. Смотри, я принесла нам ужасный фастфуд, страшно хочу есть! — по его недоуменному виду я поняла, что он не знает, что значит «фастфуд». — «Фаст» — это «быстрый», «фуд» — это еда. Держи.
— Спасибо.
Мы съели весь пакет, голод в моем желудке утих. Захар ещё раз поблагодарил меня.
— Пошли, что ли, пожаримся на солнце?
Он как-то покорно и молчаливо согласился. Мы спустились вниз на лифте, медленно добрались до сквера, нашли место за зданием больницы, в тени, а то солнце пекло слишком уж сильно. Долго сидели молча, просто наблюдая за другими гуляющими.
— О чём задумался?
Захар пожал тощими, как вешалка, плечами.
— Я всё время жду, когда ты придёшь ко мне, а когда ты появляешься, я не знаю, о чём говорить с тобой, слова слишком мелкие, чтобы передать мои мысли.
— Дай руку.
— Она мокрая…
Я слегка ухмыльнулась и сама взяла его ладонь.
— Ты похожа на ангела, иногда мне кажется, что ты слишком идеальна, чтобы сидеть рядом со мной.
— В первую очередь я — твой друг, и — да, я сижу рядом и тормошу тебя, чтобы ты не скучал. Не грусти!
— Мне стыдно за себя.
— Всё-всё, хватит! Благодаря тебе мы смогли выжить тогда, или ты забыл? Мы сидим здесь, живы-здоровы, ну, почти… — тактично уточнила я. — Это большое счастье!
— Да, да. — он опустил голову. — Что-то я неважно себя чувствую, пойдём обратно?
— Уже? Ладно, конечно, пойдем. — я чувствовала себя виноватой перед ним, но также понимала, что ни в коем случае нельзя устраивать при нём истерику, поэтому, как могла, старалась переменить тему: сначала говорила о сегодняшнем экзамене, потом о предстоящих выходных и нашем с Ирмой побеге.
Он остановился возле старого вяза, притянул меня к себе, крепко обнял и затрясся от вырывающихся всхлипываний. Я инстинктивно начала отталкивать его грудь руками.
— Нет, нет, пожалуйста… я знаю, что ты сильнее меня, но, умоляю, не отталкивай! Диана, я люблю тебя, мне так больно оттого, что ты не моя… — он делал паузы между словами. — Прости, у меня нет больше сил молчать об этом… Я так долго не решался… Ты — всё, что у меня есть, но и тебя у меня нет…
— Тише, тише, успокойся, всё будет хорошо. Тебе ещё встретится девушка, которую ты полюбишь по-настоящему. Это всего лишь первая любовь, она почти у всех тяжёлая.
Он сжал меня ещё сильнее, костыли упали на каменные плиты. Мне стало тошно, от его тела разило потом.
— Не надо мне другую! — Захар часто и прерывисто задышал, от перевозбуждения у него встал пенис, и он стыдливо отстранился от меня, а затем начал гнуться к земле, цепляясь за меня руками. — Диана… пожалуйста, будь моей, хоть раз…
— Я беременна, Захар. — с нотками возмущения сказала я. — И была беременна, когда мы оказались в доме Филина. У меня уже есть муж. Я никогда не буду с тобой.
Он лёг на плиты и свернулся калачиком, одной рукой закрывая лицо, а другой — стукая себя по бедру. Я назвала себя его другом, но теперь мне захотелось уйти. Даже будь я не замужем и условно свободна, между ним и Диланом я, не колеблясь, выбрала бы Дилана. Да. Такая неприятная правда крутилась в моих мыслях. Обижать Захара мне не хотелось, но ему бы и близко не хватило сил и терпения обуздать меня. Пока он рыдал и стонал, я просто стояла, подбирая остужающие и одновременно подбадривающие слова, но ничего дельного так и не пришло на ум.
Я присела на корточки, погладила его по голове и сказала:
— Нам пора.
Он был не в себе. Совсем расклеился. Я помогла ему подняться, подала костыли, и мы молча побрели в отделение. Медсестра, у которой я всё время спрашивала о состоянии здоровья Захара, заметила его опухшее лицо и нахмурилась, однако ничего не сказала.
В палату Захар вошёл уже немного успокоившимся, но всё ещё шмыгал носом. Рядом с открытыми окнами стояли работающие вентиляторы. Пациенты, как на подбор, лежали в постелях с закинутыми за голову раками, кто-то дремал.
— Теперь ты больше не захочешь приходить, я знаю. — буркнул себе под нос Захар.
— Я скажу тебе одну вещь. — я села рядом, сложила руки домиком возле его уха, чтобы любопытные соседи не подслушивали, и начала говорить шёпотом. — Ты должен радоваться, что мы не можем быть вместе. Когда я поселилась у тебя второй раз, я сбежала, потому что обратилась ночью, во сне, и чуть не убила собственного мужа. Тебе не по силам было бы жить со мной, даже Дилану я не желаю себя. А ты найди себе простую девушку и живи с ней долго и счастливо.
Я осталась довольна этой простой истиной, а он отвернулся
