довольный, с какой-то птицей в руках. Мёртвой. Сообщил, что это будет наш ужин и взял нож. Однако, увидев моё лицо, мигом исчез вместе со своей добычей. Эх, видимо, здесь мне предстоит стать вегетарианкой. Я боюсь вида крови, а тут ещё целая птица, в перьях, с головой, которая минуту назад летала и радовалась жизни. Кошмар!
Пока я приходила в себя, Эль успел где-то выпотрошить (о, ужас) и нарезать мясо. На полянку он вернулся с шашлыком неопознаваемого вида на прутиках. Попутно объяснил мне и показал, какие травы съедобные и что с ними можно делать. Он натёр будущий ужин какими-то листиками, и, выдав мне несколько ароматных веточек, попросил собрать такие же для чая.
Вечер прошёл незаметно. Ужин получился вкусным, но я почти всё время молчала, устав за день. Усадив меня на импровизированную кровать, Хранитель провёл надо мной рукой, и тянущая ломота в мышцах исчезла. Я попыталась возразить, но услышала в ответ, что рядом со мной на нём всё проходит и заживает очень быстро.
Эль собирал остатки ужина, трещал ненасытный костер, деревья, окутанные тьмой, странными призраками выступали из ночных объятий. А ещё в этом мире было видно звёзды. Они заглядывали на нашу крохотную полянку, щурясь и недоумённо подмигивая.
А ведь на Земле я уже много лет не смотрела на небо! Да и навряд ли бы что-нибудь там увидела – смог, городское освещение и массивы домов скрывали от взоров даже облака.
Слёзы сами потекли из глаз. Там сейчас праздник. Идёт снег, укрывая всё невесомой вуалью. Люди смеются, гуляют, наслаждаются выходными. Я сто лет не была на катке! Хотя какой каток – у меня теперь лето. Эль сел рядом, приобняв меня за плечи, и молчал, позволяя оплакать прошлую жизнь.
Утро началось очень рано. За ночь выпала роса, и, хотя я куталась в плащ, всё равно за шиворот капало с ближайшей ветки. Со вздохом пришлось признать, что уснуть больше не получится, и я пересела поближе к костру. Эль уже копошился возле него, и, как всегда, очень обрадовался моему пробуждению. Меня снова окутало его радостью и преданностью. Брат, значит? Ну и пускай будет брат.
– Братик, – надув губки, плаксиво начала я. После вчерашней грусти хотелось пошалить.
Эль замер, так и не разлив заварившийся чай по кружкам, которые были и крышками от термосов. Ошарашенно уточнил:
– Да, Хранимая?
Было забавно видеть вытянутое лицо и застывшего в неестественной позе парня, и я засмеялась. Он улыбнулся в ответ и расслабился, наконец спохватившись, что льёт заварку мимо.
– Вживаюсь в роль сестры. Как получается?
– Не очень, – честно ответил Эль и подмигнул.
Я в ответ показала язык. А вот нечего свою сестричку, за которую он, между прочим, головой отвечает, по тёмному лесу водить!
Дожевав остатки бедной птицы и прибрав стоянку, тронулись в путь. Я опять крутила головой во все стороны и с интересом слушала лекцию о том, что вот эти ягоды съедобные, только зелёные пока, а вот эти – жутко ядовитые.
Самое интересное, что сами ягодки внешне не отличишь, только по виду листков на кусте: у ядовитого узкие и как будто острые, а у безопасного – округлые, как маленькие тарелочки. Ой, а вот травка, которой вчера мясо натирали! А вот заварка для чая растёт.
Эль фыркал моим комментариям, но запоминать зубодробительные названия пока не заставлял. «Главное, чтобы знала, что для чего, а на рынке можно и пальчиком показать», – улыбался он. Тем более, как я поняла, в разных концах страны некоторые растения называются по-разному.
Ближе к обеду Эль насторожился и знаком показал, чтобы вела себя тихо. Потом стал идти крадучись, и скоро даже я услышала, что где-то поблизости ходят люди. Хранитель замер, какое-то время прислушивался к едва различимым голосам, а потом уверенно повёл меня им навстречу. Было немного страшно – первые люди, которых я увижу в этом мире! Кто они, какие? Из деревни, о которой говорил Эль?
Но правда жизни оказалась совсем иной. Это были разбойники, и они как раз обсуждали, где устроят засаду на знатного маркиза и как станут делить добычу, когда меня, как козу на веревочке, за руку вывел к ним Эль.
Мужчины опешили. Я, осознав, где нахожусь, тоже. Типы явно бандитский наружности, в одежде по типу «у кого что отобрали то и нацепили», несколько костров и «палаток» из лапника вокруг них.
При нашем появлении все похватали в руки всевозможные страшилки: дубинки, ножи, где-то мелькнул топор, у ближайшего костра молодой парень с луком в руках растеряно смотрел на товарищей, не зная, что ему делать. М-да. «Робингуды».
– Эй, юнец, ты чего здесь забыл? – самоуверенно спросил один из тех, что был к нам ближе всего. Второй заржал:
– Да он нам девку при… гхм… – мужик подавился словами и вылупился на нас, словно призрака увидел.
Я выглянула из-за плеча Эля и убедилась, что тишина на поляне наступила неспроста и все, как один, смотрят в нашу сторону. На всякий случай оглянулась – нет никого. А потом подняла взгляд на Эля… Бледное лицо словно окаменело, волосы сами собой шевелятся безо всякого ветра, глаза горят ярче фонариков. Мамочки!
– Мне нужен ваш предводитель, – деревянным голосом, от которого, казалось, вздрогнули даже те, кто был на другом конце поляны, сообщил Хранитель.
Волны силы, исходящие от него, ощущала даже я, ничего не сведущая в этом вопросе. А бандиты – те взирали на него со священным ужасом. Мы так во все города и деревни приходить будем? Или это шоу исключительно ради местных «робингудов»?
– Я предводитель, – прогромыхал, появляясь из палатки, мужчина лет сорока-сорока пяти на вид.
Косая сажень в плечах, рост метра два, волосы и глаза тёмные, в прошлом неоднократно сломанный нос. Одет во всё бурое и серое, куча ножей и непонятных штук на поясе. Если тут у людей в 200 лет только наступает совершеннолетие, и выглядят они в этом возрасте примерно как Эль, то этому, наверное, почти 500!
Я вдруг почувствовала себя возмутительно юной. Неуютное ощущение, и странное, словно холодок где-то внутри.
– Что нужно сыну Мира от нас, отвергнутых всеми разбойников?
– Я прошу честных людей присмотреть за моей подопечной, пока я отлучусь.
Что?! Куда это он? А меня спросить? Может, я не хочу оставаться с толпой бандитов! Но, кинув взгляд на по-прежнему сияющего Эля, я не решилась спорить. Может, здесь поблизости медведь опасный бродит, и надо переждать, пока он уйдет?
– Мы не тронем её, и будем защищать
