Расстояние до городских ворот неумолимо сокращалось, а тело начинало предательски дрожать. Предчувствие давало знать, что они вот-вот окажутся совсем рядом. И не успокаивала ни музыка, доносящаяся из круглосуточных заведений, ни мягкие огни фонариков. Они мерцали слишком далеко, чтобы согреть, — телу становилось всё холоднее и холоднее. Мия всеми силами хотела скрыть панику: не отрывая взгляда от меняющейся картины за окошком, она старалась думать о чём-то другом.
Знакомый голос вернул ощущение реальности, а та, в свою очередь, породила ещё больший страх. Сейчас они стали ближе, куда ближе, чем до этого. В эти секунды риск казался очевидным, а наказание за неудачу — неизбежным.
— Итак, мы подъезжаем к границе. Мия, ложись на колени Фриде и просто сделай вид, что спишь. Если вдруг будут звать — не откликайся. Твоя единственная задача — просто спать. Несложно, правда?
— А если они вдруг решат зайти внутрь? Или увидят, что я притворяюсь? Или… или увидят метку? Что нам тогда делать? Они могут напасть на нас?
— Просто сделай так, как она говорит, — попросила рядом сидящая спутница, коснувшись своими пальцами пальцев Мии. Фрида словно знала, что ей нужно делать, — ей не дали ни одной команды. Пока Хлоя что-то высматривала через окно, она сняла свою накидку и взглядом указала на колени.
— Ложись, не бойся.
Та спешно скинула обувь и легла на бок, поджав под себя ноги. Фрида накрыла её накидкой: от самых ступней и до плеч. Мия съёжилась ещё сильнее — тело дрожало, и утаить этот факт оказалось не так просто.
Как только глаза закрылись, Мия почувствовала, как тёплая ладонь её защитницы коснулась волос. Ласковыми и аккуратными движениями она касалась головы, с каждым прикосновением открывая ей природу заботы. Это чувство, что появилось абсолютно внезапно, было незнакомым и пугающим. Ни разу за этот месяц Мия не стремилась ощутить его, не представляла его, когда лежала в постели или просто отдыхала. Она не задумывалась о том, что прикосновение человека может вызвать чувство успокоения и даже удовольствия — на это не хватало времени. Сейчас же, когда практически незнакомый человек касался её волос, чувство наслаждения опоясывало мысли и эмоции, давая призрачный шанс побороть переживания, панику и неизвестность.
Омнибус остановился. Словно музыкальная шкатулка, что перестала играть. Мелодия, которая напоминала о прошлом и погружала в свой маленький зыбкий мир будущего, затихла.
Хлоя вышла наружу, оставив дверь открытой. Мир за пределами тёмной пелены перед глазами не существовал — лишь звуки и запахи. Мия не могла открыть свои глаза, ведь у страха они были куда больше.
Мужской голос снаружи разил уверенностью, ни намёка на компромисс. Настоящий блюститель закона, умеющий наказывать тогда, когда того требует устав. Мия мгновенно пришла к выводу, что человека с таким голосом сложно провести — он любит то, что он делает. Басистый и звонкий, но вражеский, куда более пугающий, чем голос из рупора. Голос человека, который мог бы вцепиться в шею нарушителя и сжать свою челюсть так, чтобы треснули зубы, лишь бы задушить.
Начало тошнить. Паника двигалась к своему зениту. Фрида наверняка чувствовала дрожь, как и сама Мия. Она не выдержала — дыхание начало звучать прерывисто. Психологическое давление одного только голоса втаптывало всё самообладание в землю.
«Он победит. Это голос победителя».
Пальцы переплелись. Рука Фриды стала неожиданным тепловым ударом в самые холодные морозы. Горячая ладонь, которую не хотелось отпускать даже на миг. Дрожь унималась, а холод постепенно отступал. Руке стало немного теплее.
Она попыталась подумать о том, есть ли там, куда её везут, эти мягкие огни и тихая музыка. Так ли сильно там жжёт солнце, как много невольников в тех краях, насколько это густонаселённый город и есть ли там эти непонятные цветастые тучи над головой. Вопросы казались нужными и даже важными, но только не сейчас. Стало невозможно думать ни о чём, кроме страха.
Доброжелательные запахи Мейярфа отгоняли смрад, издаваемый собственным страхом. Блеклый аромат города сейчас ощущался как никогда. Стихия, сформированная из примеси алкоголя, выпечки, овощей и застоявшейся воды. Запах прогонял чужого ребёнка, не желая ему зла, но отказываясь стать ему родным. Он выталкивал за ворота, он одурманивал дозорного и в последний раз напоминал о себе.
Послышался ещё один противный звук. Ещё один голос умелого человека, голос беспощадный. Этот звучал подозрительно спокойно. Люди с таким тембром могут без особых эмоций задавать вопрос за вопросом чтобы раскрыть все тайны. Он брал не норовом, а упорством и дотошностью. И стоит только собеседнику осечься, грастия произнесёт: “Я знаю, что вы — нарушители. Вы — враги. Выходите немедленно”. И после этого никуда не убежать, ведь догонят, куда бы ни спрятался.
Невероятно хотелось крикнуть: «Я здесь! Хватит меня мучить, я здесь, я не сплю!»
Сожаление и отчаяние — всё это потом. Но это длинная, растянутая вдвое дальше, чем положено, струна наконец лопнула бы. Мия приоткрыла рот, пока лишь для того, чтобы тихо-тихо всхлипнуть.
Одно-единственное чувство позволяло не сломаться. Фрида оставалась рядом. Снова касалась головы, снова проводила ладонью по волосам. Пальцы её правой руки до сих пор сплетались с пальцами Мии, словно спаянная цепь. Пальцы левой были мягкими и едва прикасались, словно перья.
Мия поджала губы, и весь остаток сил, эту нелепую смехотворную горстку эмоций, направила на то, чтобы не заплакать. Она до сих пор слышала шипящий голос змей снаружи, чувствовала запах чужого города, дрожала от мысли о последствиях, но не готова была проиграть. Пока ладонь водила по её волосам, пока её пальцы сплетались с пальцами Фриды.
Секунда. Ещё одна секунда. Тактильная колыбельная отпугнула самовозгорание, которое казалось просто неизбежным.
Дверь захлопнулась. Хлоя вернулась в омнибус, устроилась, положив ногу на ногу, и потянулась. Транспорт ожил и двинулся вперёд, проезжая мимо открытых ворот. Пара минут, и ворота остались позади — теперь за право проехать через них предстояло побороться кому-то ещё. Мия лежала с открытыми глазами, но почти не двигаясь. Возникла неприятная тишина. Хлоя смотрела на Фриду и улыбалась как-то гордо, даже надменно. Взгляда Фриды Мия не видела, но догадывалась, что сейчас он недружелюбен и суров. На какое-то время возникла очень напряжённая и режущая тишина.
— Сейчас мне просто хочется встать и залепить тебе пощёчину. Хоть это и не в моём духе.
— Всё же прошло хорошо. Остынь.
— Если есть аромат, зачем так… — Фрида была зла и растеряна. — К чему это сумасбродство? Это безрассудно. Это неправильно. Ты подвергаешь риску и нас, а не только себя.
Хлоя на время стала серьёзнее и никакого самодовольства или ребячества в ней не осталось.
— Я даю тебе своё слово, что ситуация была полностью под моим контролем и я бы не дала ей выйти из-под него. Ни разу, ни разу не было даже мысли, что вот-вот пойдёт что-то не так. Правда. Но если это и правда было слишком халатно, то прости меня. Такая у меня глупая голова…
Хлоя прикрыла руку подруги ладонями и погладила её. Фрида не ответила, но покивала, словно хотела убедить себя, что всё хорошо.
Понадобилось время, чтобы напряжение сошло на нет и неприятная атмосфера пропала. Обе девушки переключили своё внимание на Мию. Явно не без труда, она приняла сидячее положение и, отодвинув шторку, посмотрела в окно.
Очертания знакомого города удалялись и сейчас вокруг господствовала природа. Стены города, построенного людьми, становились меньше и меньше. Запахи, голоса, узкие улочки и, казалось, даже яркая звезда, которая будет светить поутру, — всё оставалось там.
— Пожалуйста, — она не отрывала пустого взгляда от стен Мейярфа, — Фрида, разреши мне поспать на твоих коленях ещё немного. Сил совсем не осталось.
— Хоть всю ночь. Представляю, насколько тебе сейчас нужен отдых.
Мия смотрела ещё несколько секунд на стены города, в котором уместился целый месяц жизни. Потом закрыла глаза и подалась назад, чуть ли не упав на колени спутницы. Мегаполис выцвел из памяти, словно светило над головой сыграло с ним злую шутку.
