на этот, бесспорно, выгодный династический брак.
— Вот только они хотели точно знать, что от этого брака будут наследники, и мы приказали Моргану снять медальон, — отец пару прикусил свои тонкие губы, словно размышляя, что сказать дальше.
Я же автоматически потянулся рукой к своему медальону, потому что жуткая и пугающая догадка в эту же минуту поселилась в моей голове. Нет, этого просто не может быть!
Мазария не признавала бастардов, а молодёжь, несмотря на строгие правила любила погулять. Мужчины, разумеется, за честью дочерей следило нередко целое маленькое войско. Именно для этого были придуманы специальные артефакты, медальоны, которые надевал на сыновей глава рода. Они удостоверились в том, что нежеланной беременности, просто не будет, а наследник или сын рода сможет без лишних забот наслаждаться жизнью, столько сколько ему захочется.
— За полгода Морган обстоятельно прогулялся по всем борделям столицы, но ни одна так и не понесла, — закончил отец. Я же судорожно сглотнул. Мне, без шуток, казалось, что он сейчас вбивает гвозди в мой гроб. Всё это было настолько пугающе и имело столь серьёзные последствия, что я даже не хотел думать, что всё это может значить для меня.
Сомнений в том, что брат попортил всё, что только движется, у меня не было, и то, что сказал отец, отчасти объясняло его сегодняшнее поведение. Но только отчасти.
Оправданий тому, чтобы срывать свою злость на своих же подданных не было. И уж тем более нельзя было охотиться, используя магию на девушку, пускай и определённой профессии. Не её это вина́, если мой брат бесплоден.
Мой брат бесплоден!
Неужели он бесплоден?
А лекари это подтвердили?
Но ведь это значит…
— Мы хотим, чтобы ты снял медальон и после того, как мы удостоверимся в твоей дееспособности ты женишься на принцессе Аделаиде, — отец резко вернул меня на грешную землю.
Мысли бродили в голове смутные и путанные, потому что ситуация была не только неожиданной, но и крайне серьёзной, с далекоидущими последствиями. По закону Морган не имел права на престол, если не мог произвести на свет наследников. Что это всё значило, для меня даже думать не хотелось. Я никогда не хотел власти, меня вполне устраивало место младшего принца.
Я судорожно сглотнул, раздумывая, что же спросить в первую очередь.
— Вы хотите, чтобы я остался тут в столице? — наконец задал я тот вопрос, который волновал меня больше всего. Вся эта ситуация с братом была ужасной, но от одной мысли о том, что мне так и не позволят доучиться, в груди разгорался огонь ярости. Ведь в самом деле это моё полное право. Это то, что я по-настоящему хочу!
— Нет, не стоит, ты сможешь вернуться к своим плебейским занятиям, нас волнуют только наследники — император был короток, а я как можно осторожнее выдохнул от облегчения. Уже тот факт, что я вернусь, был огромной победой, вот только из этого решения прорастало ещё большее количество вопросов.
— Что потом будет с ребёнком? — спросил я как можно спокойнее.
— Он не родится, ну или не проживёт долго, мы укрепляем династию, а не расшатываем престол, — отец укоризненно покачал головой, а мне пришлось прикрыть на минуту глаза. Для того чтобы сдержать рвущийся из них огонь. То, что приказывал, мне сейчас сделать император было мерзко и недостойно ни дракона, ни тем более наследника престола. Сначала создать жизнь, а потом лишить своё же творение самого́ святого из даров богов. Разве можно после такого сохранить свою честь и совесть?
— Отец, это жестоко, разве нет другого выхода? — начал я осторожно в надежде на то, что раз уж мы в кои-то веки так душевно разговариваем, то у меня есть шанс быть услышанным.
— Ты всегда был слишком слаб и мягок, весь в твою мать! Ей не стоило умирать ради такого, как ты! Впрочем, мы говорили об этом ещё до твоего рождения. Ты был недостоин жизни, но раз уж так вышло, что ты её всё же получил, то хотя бы оправдывай возложенные на тебя обязательства!
Эти слова били наотмашь, ранили больнее, чем кинжалы.
Моё дыхание замерло, словно в комнате кончился воздух, я мог только отчаянно открывать рот в надежде на облегчение, когда внутри меня всё рвалось на части и умирало.
Но, видимо, и этого было мало.
— Именно, поэтому ты не сядешь на престол, у меня нет планов развалить государство, — добавил император решающий аккорд. Если меня можно было, ещё хоть чем-то добить или унизить у этого человека это только что получилось. Я больше не мог называть императора отцом. Не мог.
У меня не было никогда желания завладеть властью. И потеря трона, который принадлежит мне по праву, в этой ситуации меня нисколько не беспокоило. Но всё, что я только что услышал… Это было просто выше моих сил. Он непросто не любил меня, он жалел о моём существовании.
— Каков ваш план? — спросил я. Мой голос был глух и безжизнен, словно он звучал из тёмного подземелья.
— Мы удостоверяемся в твоей плодовитости, предъявляем беременную или ребёнка королевской крови представителям принцессы, мёртвого, разумеется. Ты проходишь обряд, женишься и уезжаешь с ней в Бахрию, помогать им с войной. Морган остаётся наследником престола и все довольны.
Император был, как всегда, краток.
Все довольны. Я чуть было не разразился злым смехом потому, что меньше всего на свете сейчас походил на довольного. Император и до этого ни во что меня не ставил, но сегодня, сегодня его жестокость и бессердечие достигли абсолютно новых высот.
— Теперь свободен, времени у тебя год, — заявил император, снимая с моей шеи медальон, раньше чем я успел сказать ещё хоть что-то.
Именно так завершился наш разговор.
Ничего не видя перед собой, я шёл в свои покои. Внутри творилась невообразимая неразбериха.
Уже давно стемнело, и как бы мне этого ни хотелось, но возвращаться в Шикли в таком состоянии было попросту опасно. Порталы требуют предельной сосредоточенности и внимания, а я еле-еле ноги передвигал, не говоря уже о том бардаке, что творился в моей голове.
Удастся ли мне заснуть. Может, проснувшись, окажется, что всё это просто дурной сон?
Стоило мне только зайти в свои покои, как мои глаза тут же наткнулись на девушку, которая беззащитным клубочком свернулась на моей кровати.
Ева!
Раздражение вспыхнуло во мне высоким пламенем и тут же погасло. Эта девушка такая же жертва обстоятельств, как и я. Нам обоим «посчастливилось» угодить в жернова судьбы. Вот только там, где от меня требовали мою
