придется догонять вашу группу. Если по результатам экзаменов через месяц, вы получите «неудовлетворительно» более чем по двум предметам, будете отчислены. Я составлю индивидуальное расписание, куда включу пару часов консультаций в неделю по наиболее важным предметам курса, — говоря все это, ректор что-то быстро печатал на экране настольного маговизора.
— Все, мой мальчик, прощайся с невестой. Теперь ей не до тебя. Помни: ты сам этого хотел. — Арк’Брокк усмехнулся Эйнару, а мне строго погрозил пальцем: — Только учеба, сьерра, и без капризов! Станешь мечтать о женихе, вылетишь через месяц.
***
Обсудив с ректором финансовую сторону моего пребывания в академии, Эйнар взял меня за руку и вывел в приемную, чтобы попрощаться наедине.
Я старалась показать, что спокойна и счастлива, но сердце билось тревожно. Вот и началась новая пора жизни. До этой минуты казалось, что я хочу именно этого и полностью готова. Но дрожу как трусиха, потому что Эйнар — моя опора, тот, кто знает обо мне почти всё, и принимает такой, какая есть, — уходит.
Глаза жгли слезы, я подавила желание разреветься и трусливо вцепиться в рукав мужчины, чтобы задержать. Но нет, я ведь не маленькая. Как бы ни было сложно учиться, я это осилю. И расставание с другом тоже переживу. Эйнар, разумеется, понимал меня. Ласково улыбнулся и потрепал по щеке. Он всегда знает, как утешить.
Открытая настежь дверь в кабинет ректора не предполагала долгого прощания.
— Я ухожу в земли Белого народа, но вернусь через месяц, Дана. Маг-связи там нет. Если что-то срочное, ты сможешь оставить весточку на имя госпожи Ринии в Аламо. Она найдет способ связаться со мной.
Я удивилась так, что даже о печали забыла.
— Как? Риния покинула дворец Честных дев? Что случилось?
— Ты случилась, Дана. — Губы Эйнара на секунду дрогнули в лукавой усмешке. — Я же говорил, что наказал тех, кто плохо обращался с тобой. Не волнуйся, теперь они полны желания доказать преданность тебе и гадостей делать не будут.
Весть о том, что недоброжелательница пострадала, не принесла облегчения. Вдруг осознала, что на управляющую я не в обиде. Подумаешь, высокомерная тетка взяла на себя слишком много. Сбежав от нее, я угодила в жуткую переделку. Впрочем, сейчас не время вспоминать о Ничьих землях — тот этап жизни пройден. Надеюсь, уроки я усвоила и вылечилась от излишней доверчивости.
— Я положил достаточную сумму на твое имя, ни в чем себе не отказывай.
— Спасибо, но мне не нужно…
Эйнар обнял меня за плечи и, наклонившись, прижался губами ко лбу.
— Дана, не упрямься. И не дрожи. Ты со всем справишься, поняла? — в голосе Эйнара прозвучала железная убежденность.
Как всегда, он нашел нужные слова. Если кто-то уверен во мне, как подвести ожидания? Сердце согрела благодарность. Я поднялась на цыпочки и чмокнула мужчину куда-то в район уже шершавого, несмотря на раннее утро, подбородка.
— Спасибо, Эйнар. Буду стараться.
От двери послышалось сдержанное: «Хм» — это в приемную выглянул ректор. Напомнив, что для общения с близкими или отлучек в столицу выделен лишь один день — последнее воскресенье каждого месяца, дракон открыл для Эйнара портал к проходной.
А едва сияние портала, который унес моего фиктивного жениха и настоящего друга, рассеялось, воздух наполнил резкий немелодичный звон. В ответ на мою изумленно поднятую бровь ректор пояснил, что закончился второй час занятий, и у студентов перерыв.
Значит, я увижу их! Наконец-то!
Дракон что-то упорно искал в столе секретаря. А я бочком-бочком подобралась к окну. Круговая аллея перед сквером быстро заполнялась студентами. Одни спешили куда-то, другие собирались группками возле симпатичного павильона на краю парка. Я пыталась найти среди них худощавого юношу с золотистыми волосами, но в глазах зарябило от разноцветных костюмов — фиолетовые, синие, черные, зеленые, красные… Очевидно, у каждого факультета свой цвет. Как интересно! А у меня какой будет?
— Чего глазеешь в окно? У меня мало времени, студентка. Иди в кабинет, бери листок и пиши всё, что знаешь о своем фамильяре. Где и как ты его встретила, как произошла связь, что он любит, что — нет. Словом, всё.
Я растерянно посмотрела на арк’Брокка, но ослушаться не посмела. Прошла на прежнее место и, рассеянно погладив лохматую голову Черныша, принялась думать, что же написать.
Долгое время я вообще не подозревала, что мой ханн — магическое животное. Ну, прицепился симпатичный лохматик с чутким милым пятачком и острыми рожками, чего тут необычного? Я ведь спасла его от злой болотной ведьмы. Вот он и ходил за мной, как привязанный. На лист легли первые строчки. Черныш помог мне выбраться из хижины на рабовладельческой плантации. Тогда я впервые почувствовала в нем что-то вроде магии. Его глаза часто мерцают, словно отражают пламя. Когда Эйнару вздумалось похитить меня, я на несколько дней потеряла своего питомца, а потом он разыскал меня в диких джунглях. Вот это уже не поддавалось никакому объяснению, кроме очевидного — это мой фамильяр. Постаралась описать все кратко.
Я еще раз потрепала густую чудесную шерстку на загривке. Что он любит? Да всё, что едят его обыкновенные собратья, но особенно — молодую поросль ильма.
Ректор ненадолго вернулся в кабинет, и я вручила ему исписанный листок. Арк’Брокк пробежал строчки глазами и кивнул.
— В общежитии ханна держать нельзя, — объявил он безапелляционно. — Сдашь его на постой в Факультет магических животных, там о нем позаботятся.
Такого удара я никак не ожидала. Как это нельзя? Это разве не магическая академия? Мои глаза стремительно наполнялись слезами. Как же так? Меня еще одного друга лишают!
— Ну-ка, не реветь, юная сьерра! — негромко рыкнул ректор (в кабинете зазвенели стекла). Если дракон злится, атмосфера в помещении ощутимо меняется: вот сейчас показалось, будто давит невероятной тяжести пресс. Втянула голову в плечи, понимая, что ректора раздражать невыгодно. Но слезы все еще готовы были пролиться. Неожиданно давление исчезло, и арк’Брокк пошел на уступку: — Сможешь навещать его хоть каждый вечер, я выдам разрешение.
Это уже что-то, но все же…
— А нельзя его все-таки оставить со мной? — пролепетала я, обнимая свое длиннорунное сокровище. Тот все понимал, мой замечательный, и жалобно мекнул (хотя, возможно, я слишком крепко сжала его).
— Можно. Заберешь с собой, когда вылетишь отсюда, — доброжелательно сообщил ректор, снова направляясь в приемную. Напоследок меня одарили острым, строгим взглядом: — Я гарантирую, что у тебя не останется ни сил, ни времени на посторонние вещи. Учиться на боевом и так непросто, а ты еще и опоздала.
— Но…
Ректор уже не слушал меня,
