и отряды, занимающиеся всё это время разведкой, будут действовать как дополнительный элемент неожиданности, уничтожая врага зажимая его в тиски, лишая возможности укрыться в лесу.
Сейчас, когда открыли ворота, было видно, как слаженно, действуют защитники, под руководством командиров. Каждый знал, какая задача стоит перед ними, и чётко выполняли её. Это конечно не шахматное поле, но передвижения воинов было видно достаточно хорошо. Для защитников были приготовлены ловушки, времени у врага было достаточно, чтобы подготовиться, большинство из них наши воины успешно избежали, благодаря отрядам на постах, которые обо всём подозрительном докладывали без промедления. Основная часть лучников покинула стену, перед ними была поставлена другая задача. Я и Шон затаив дыхание наблюдали за разворачивающимися у стены действиями. За кровавым зрелищем наблюдали не только мы. Возникало ощущение, что тебя окунули в селевой поток, который состоял из людей, лошадей, металла и крови. Хочется верить, если удастся выжить, никто не усомнится, на чьей стороне победа. Позже пришло осознание, что там внизу сейчас гибнут люди. Шон стоящий рядом со мной испытывал такие же чувства, он желал находиться среди защитников, разить врагов своим мечом, а вынужден стоять рядом со мной. Я же радовалась этому, он так молод, совсем мальчишка и нэд Дэйм, поступил правильно, оградив его от участия в кровопролитии, пока Шон не понимает этого, но когда зашкаливает адреналин, уже нет цели выжить, всё подчинено одной цели, убить как можно больше врагов. В какой-то момент войско неприятеля вздрогнуло и, подчиняясь приказу начало отступление. Это не был побег, они отступали, чтобы занять более выгодные позиции. Им не нужна крепость, им нужно время.
— Идём.
— Куда?
Шон удержал меня за руку.
— Сейчас там, — я показала рукой на поле боя. — Нужна любая помощь, наверняка много раненых, а воины измучены боем.
Больше нам не о чем было говорить, Шон понял меня. Отключив эмоции и мысли, я механически делала то, что считала нужным. Мы находили среди мёртвых живых и переносили раненых в организованный у стен крепости лазарет. Когда сил совсем не осталось, мой охранник отвёл меня в палатку где, поплескавшись в тазу который раздобыл для меня Шон, я смыла грязь, кровь и пот, и не притронувшись к ужину, уснула.
— Спишь?
Испуганно соскочила с лежака. Меня не спрашивали, со мной не говорили, на войне нет места любви, просто берут по праву победителя. В его словах, останешься со мной, не было скрытого смысла, он явно указал на роль женщины на войне. За стенами палатки раздавались голоса воинов, тех, кто одержал маленькую победу, заставив захватчика отступить. Утром им предстоит новый бой и в стены крепости они вряд ли вернутся, теперь их задача гнать врага со своих земель, а пока они желали праздновать и скорбеть по убитым друзьям.
Всё закончилось быстро, нэд не был груб, но и нежности тоже не было. Полог в палатку открылся и вошёл воин.
— Нэд Дэйм вас ждут.
— Сейчас буду.
Воин вышел, а Дэйм оделся и, бросив на меня взгляд в котором было, то ли сожаление, то ли неуверенность ушёл. Померещилось, ведь не мог он жалеть о том, что сделал, свою порцию удовольствия он получил, напряжение скинул, а до моих чувств ему и дела нет. Одна из тех, кому повезло выжить. Всё у меня будет и маленький домик и мастерская, возможно, будет муж, но дети будут обязательно, осталось дождаться конца войны.
В той другой жизни, подруги спешащие поделиться впечатлениями от первой близости с мужчиной, описывали это по-разному. Было ли мне больно? Нет. Неприятно и противно? Нет, но и каких-то крышесносных ощущений тоже не ощутила. Могла бы я отказать Дэйму, могла, но сама не понимаю, почему позволила ему. Может быть его горящий взгляд, мужской запах который казался приятным и его уверенность, что так и должно быть. Возможно, моя слабость и накопившейся стресс подогретый желанием узнать, так повлиял на меня. Не хочу копаться в себе, никогда не жалей о том что сделала, говорила мама, и она права это бессмысленное занятие ведущее к самоуничтожению. Было и было, надеюсь, ещё будет не один раз и тогда я точно пойму всю притягательность близости, когда двое становятся одним целым, пусть и на короткий миг.
Дэйма ждали незаконченные дела и нерешённые вопросы, времени катастрофически не хватало, с трудом удавалось выкроить несколько часов для сна, в палатку он не собирался заходить, но увидел девчонку и не сдержался. Он был удивлён, что оказался у неё первым, о таком он и подумать не мог. Ещё удивительней было то, что обошлось без истерик, ни слова упрёка, надо найти время поговорить с ней. Он надеялся, что и дальше она будет проявлять благоразумие, принуждать к близости было не в его привычках, но раз уж так вышло, он отблагодарит. Выкинув из головы произошедшее, Дэйм занялся планированием завтрашнего дня. От его решений зависело множество жизней.
Дэйм ушёл, не произнеся и доброго слова. Могу сказать, что ко всему происходящему отношусь с долей здорового цинизма. Для меня такое поведение не было нормой, но и биться головой о стену, выдёргивая клочки волос, стенать о погубленной душе и теле не собиралась. Могло быть и хуже, тому пример Элиза и погибшие жители феода. Я задремала с полной уверенностью, что меня больше никто не побеспокоит. На звук шагов отреагировала сразу, но увидев Шона, успокоилась.
— Ты чего?
— Нэд Дэйм уже больше не придёт, можно я посплю здесь? Утром будем собираться в дорогу, вслед за войском пойдёт обоз.
— Располагайся.
Как устраивался Шон, не видела, день был слишком длинным, и мне требовалась перезагрузка, сон самое то, что нужно. Утром меня разбудил мой заботливый мальчик, первым делом меня накормили. Позже он разобрал палатку, я же решила дойти до лекарок. Знаю, что как противозачаточное здесь используют вытяжку из смеси трав, мне она нужна, иначе все мои планы на дальнейшую счастливую жизнь придётся начинать с рождения ребёнка. Получив желаемое, вернулась к палатке. Шон закончил складывать ткань, снятую с каркаса и с помощью воинов сопровождающих обоз сложил всё в телегу, туда же закинул вещи нэда и мою сумку. Часть телеги занимали мешки с крупой, но оставалось место и для меня. Мы следовали за войском по выжженной пустоши, в которую превратилась земля. Захватчик отступал к временным заграждениям, и у каждого такого препятствия приходилось вступать в бой. Воины в часы отдыха разжигали костры, на это время ставился только один шатёр, для нэда Дэйма и нэда Раш
