момент изображали долго, у вождя даже терпение стало истощаться.
Но командир охотничьего отряда, являвшийся одновременно и режиссером, и сценаристом этого действа, наконец поведал о масштабах постигшей их катастрофы.
- Дерево. Рога! Тотем! Плохо!
При этом жестикуляция артистов не позволила зрителям усомниться в колоссальном размере этих самых рогов. Если судить по рассказу охотников, лось должен был бы быть размером с дирижабль. Однако рассказ продолжался:
- Тотем! Чужое племя! Могучее! Очень-очень плохо! Смогли убить такого огромного лося!
Тамтам прямо-таки зашелся грохотом.
Враги!!!
Вот тогда-то и была отдана команда «Все назад!». Тема медвежьей болезни, спонтанно охватившей отряд, не была раскрыта с той красочностью, что остальные, но все же не обойдена вниманием.
Наконец дробный перестук палочек по дереву начал грустно затихать.
Всем теперь стало ясно, почему они здесь, а Грраххи - там.
Потому что надо было посоветоваться с умными людьми! И вообще, вождь могучий и мудрый, пусть он и думает, как с врагами бороться. Или, к примеру, шаман. Это ведь ему было откровение, что грядет Новый год.
Вождь, кстати, соображал быстро и уже сделал кое-какие выводы, он их даже озвучил:
- Чужое племя? Могучее? Плохо? У них должны быть хорошие бабы. Много хороших баб! Хорошо! Много баб – много секса! Очень-очень хорошо! Убить чужих, забрать их баб себе!
Мужчины на это отреагировали выкриками, полными энтузиазма, а вот женщины с явным неудовольствием перекосились. Вождь, однако, не закончил:
- Грраххи. Два Гррахха! Много-много мяса! Зубы! Секс! Убить Грраххов! Хор-ро-шо!!!
Окончательная программа действий, предложенная вождем, была сформулирована так:
- Выдвигаемся сейчас же! Сперва убить врагов, забрать их женщин себе. Потом убить Грраххов, забрать мясо и зубы.
И понеслась душа в рай!
Тамтам снова забился в эйфории.
Однако не все умы племени были с этим согласны. Например, шаман.
Он, судя по всему, не очень любил женщин, у него была то ли импотенция, то ли хронический геморрой, короче, вид монстр имел нездоровый и вечно недовольный. Но анализировать ситуацию и просчитывать возможные последствия умел. Так вот, шаман выступил с вопросом:
- Чем будем кормить чужих баб? Своих-то кормить нечем. Плохо.
Вождь воззрился на шамана так, словно уже мысленно выпускал ему кишки, но вопрос был хороший, правильный вопрос. Мужское народонаселение стало чесать в затылках. А женское поглядывало на мужское. Слегка озлобленно так поглядывало. Типа: «Вы еще придете к нам с зубами Гррахха, вот мы тогда и подумаем о вашем поведении».
Зато на шамана дамы взглянули с некоторой долей уважения. С одной стороны, он их как бы охаял, с другой - предложил помощь в деле избавления от конкуренток.
Песня тамтама тоже прониклась некоторым сомнением. Но мыслитель-пессимист не закончил.
- Могучее племя. Могут навалять нам. Забрать наших женщин. Очень плохо! С другой стороны, их не надо будет кормить.
Шаман только собирался сказать: «Хорошо», - как в него полетели кости и прочие ошметки. Мужики-монстры загалдели:
- А как же секс? Без секса - плохо! Не отдадим наших баб!
С другой стороны, дамы прикинули, что могучее племя - это могучие мужики. Могучие мужики - хорошо! А... пусть похищают! Однако озвучивать свои мысли не стали, все и так на лицах было написано.
Грохот тамтама то нарастал, то стихал, словно пытаясь понять, что же хорошо, а что плохо.
Почесывая кудлатые, кошмарно грязные затылки, мужское народонаселение племени монстров пришло к выводу, что за вражеским племенем надо тихо и аккуратно понаблюдать издали. За Грраххами тоже. Грраххов при удобном случае тихо и аккуратно убить, потому что кушать хочется всегда, а делиться с чужими не хочется. Что касается чужих женщин, то выхода, получалось, нет.
И тут один лохматый юный монстр (между прочим, поэт, сочинял песни и памфлеты и рекомендовал вождю есть овощи, за что бывал бит неоднократно) высказал идею:
- Если дождаться, пока мужики чужих уберутся из своей пещеры, то их бабы могут проявить благосклонность. За зубы Гррахха, разумеется. Тогда и секс будет, и кормить чужих баб не надо. Хорошо.
С одной стороны, это было идеальное решение. А с другой - кое у кого из мужчин племени закралось подозрение, что в их отсутствие гадский поэт так и поступает. Взоры обратились на женщин, но те сидели с каменными лицами.
Окончательно так ничего и не выбрали.
Решили, что подумают об этом завтра.
Утро для Гриши началось странно. Ему снилось, как будто он спит в кабине своего гусеничного трактора, а трактор при этом неуправляемо несется по кочкам. И он во сне пытался дотянуться до руля и как-то перехватить управление на себя. Но руль все время ускользал. Потом он сообразил, что у него же слишком короткие передние лапки, надо попробовать дотянуться задней.
И тут сказал себе: стоп! Какие лапы, если он на тракторе?!
А пол, между прочим, трясся. И это было странно. Мелькнули мысли - землетрясение. Нина!
- Нина, мл-л-лин! - взревел он и открыл глаза.
А когда открыл, в голос застонал.
Потому что эта женщина просто садистски уже второй раз лишала его утреннего сна. Здоровенная зубастая туша пугливо подпрыгивала, стараясь удрать от мечущейся в диком испуге крысы. Пол трясся, а с потолка летела труха и вспугнутые летучие мыши.
- Ни-на! - взмолился мужик. - Перестань скакать!
От неожиданности Нинка так и застыла на месте. Крыса наконец смогла удрать, а ящерша уставилась на него невинными круглыми глазами. Нет, он определенно заподозрил, что она будила его специально. За это надо было немедленно отомстить.
- Нина, - начал Григорий, - ты хоть представляешь, что сейчас с крысой творится? У нее же сахар в крови поднялся.
- Что?! - теперь вид у ящерши был виноватый, круглые серые глаза вытаращились. - Я не знала...
- Проехали. - Он уже встал и направился к выходу, но обернулся: - Есть хочешь?
Конечно, она хотела. Тут же пристроилась в хвост и, облизываясь, спросила:
- А что у нас будет на завтрак?
- Рыба.
- А мы рыбу едим?
Гриша даже отвечать не стал, просто воззрился в удивлении.
- Понятно, едим. Ну что, Гриш, пошли?
Он дернул шеей и закатил глаза.
***
Поскольку пара верхушек пищевой цепи поселилась в долине только вчера, живность еще не успела разбежаться и попрятаться. А потому озеро было полно рыбы, а лесок на склоне - дичи.
Однако рыбу надо было ловить.
Велев Нинке стоять на берегу тихо
