не собираюсь… Ждать…
Последнее слово он договаривает уже без прежнего злобного напора, а даже с какой-то виноватой ноткой, и смотрит на компаньонку Лари, ту самую строгую леди, что была с ней в первую нашу встречу. Мэсси, так называла ее Лари.
Мэсси, которая тоже поднялась с нашим приходом, глядит на Лара строго и серьезно, поджимает губы неодобрительно. Затем переводит взгляд на меня, стоящего на пороге, и в глазах ее вспыхивает узнавание. И понимание.
Она резко поворачивается к своей подопечной:
— Лари? Ты все же?..
Но та, занятая братом, только досадливо кривится.
Тогда Мэсси опять обращает внимание на меня:
— Добрый вечер, Волк.
— Миледи, — учтиво скалюсь я, чуть наклоняя голову, — прекрасно выглядите… В платье.
Такой вот толстый не-намек на нашу предыдущую встречу, когда они с подопечной в мужском по нижнему ходили. Две авантюристки.
Мэсси это все считывает, конечно же, но ведет себя по-королевски.
— Да, — с достоинством поджимает губы она, — Дон не ошибался в оценке вас…
— Положительной, раз уж вы ко мне обратились? — продолжаю играть в нахала и плебея я.
— Не думаю… Что именно это могло нас сподвигнуть на встречу с вами…
Мне надоедает заниматься словоблуджием, да и к тому же брат с сестрой уже перешли от приветственных мероприятий к спокойному и сдержанному переругиванию чуть в стороне.
Я кидаю взгляд в их сторону. Лари стоит спиной, что-то строго и жестко выговаривая Лару, а тот со скучающей рожей вяло отгавкивается. Ох, наглый мальчишка! Я бы его уже плетью поучил почтению к старшей сестре! Мало его драли в детстве!
Однако, время идет. Мое, между прочим, отработанное, но не оплаченное время!
Надо бы обратить на себя внимание…
— Мадам, — обращаюсь я к Лари, не считая нужным удерживаться от жадного изучения ее тонкой фигурки, затянутой в строгое платье, и с удовольствием отмечая, как жарко вспыхивают ее щеки, как судорожно алеют губы. Ох, и вкусные у нее губы… Волк внутри начинает волноваться и мести хвостом в предвкушении. Да, прияетль, я знаю, знаю… Еще неделя у нас. Целая неделя. И я не намерен ни одной минуты упускать! — Вы удовлетворены выполнением заказа?
Она знает, о чем я говорю, вспыхивает еще ярче, но держится в королевским достоинством. Словно не стонала подо мной всю эту ночь, судорожно ловя опаленными губами воздух… Хорошая была ночь, сладкая… И повторим ее обязательно… А, может, удастся договориться и не только о ночи… Мысль будоражит, ноздри невольно подрагивают, желая вобрать побольше ее запаха, запечатлеть внутри.
Наверно, дикая жажда, которую я сейчас испытываю, как-то отражается на моем лице, потому что Лари настораживается еще больше и смущается, хотя и вида старается не подавать.
— Да, вполне, — нейтрально и даже строго отвечает она, чуть подаваясь назад, словно я приближаюсь к ней… И уже трогаю… И, возможно, даже…
Я не сдерживаю ухмылку, проходясь языком по верхней губе и глядя прямо в расширившиеся от напряжения глаза.
— Тогда жду расчета, миледи, — учтиво склоняю я голову и добавляю после паузы, — полного…
— Я от оплаты не отказываюсь… — тихо говорит Лари, пугливо стреляет взглядом в напрягшуюся от нашего непонятного посторонним разговора компаньонку.
Лар тем временем расслабленно падает на стул, кидает свою сумку на стол, смотрит на меня нагло и высокомерно.
Гаденыш мелкий. Давно ли ты торговался со мной униженно?
А тут прямо принц наследный.
— Много ты ему должна, сестренка? Впрочем, неважно, — он ковыряется в своей котомке и кидает мне какую-то безделушку, — этого хватит, я думаю.
Я смотрю на вещицу, угодившую мне в руки, и со всей отчетливостью понимаю, что моего вознаграждения сегодня не дождусь… И не факт, что оно вообще будет.
Потому что в пальцах у меня поблескивает браслет матушки Анджеера. Тот самый, зачарованный, неснимаемый и прочее, и прочее, и прочее… Именно его вчера неизвестный вор и утащил.
Хотя, нет…
Я смотрю на довольно и надменно скалящегося Лара.
Известный. Вор.
И что-то мне подсказывает, что сестренка его не обрадуется, если я его прямо сейчас отсюда потащу к Анджееру.
А я потащу. Придется.
Приказ императора не дает возможности истолковать его превратно.
Волк внутри начинает злиться и рычать даже, и я вполне могу понять это животное. У него из-под носа уводят желанную добычу, самку, в которую так сладко погрузить клыки и не только клыки! Которую так сладко валять по кровати, заставляя стонать от смеси боли и удовольствия!
Она же точно не подпустит меня к себе теперь!
Хотя, с другой стороны, я свою работу выполнил, брата ей привел…
А все, что сверх и после, уже другая договоренность…
Но все равно… Как неправильно складывается! Некрасиво!
Я обдумываю эту грустную, безвыходную ситуацию, рассеянно вертя в руках браслет.
— Что? — спрашивает наглый мальчишка, — мало, что ли, тебе? Так я еще добавлю!
— Не стоит… — полнимаю я на него взгляд, — не стоит… Я забираю все. И тебя забираю. Именем императора Анджеера.
На тихо ахнувшую Лари я старательно не смотрю.
Слишком грустно.
Глава 9
— Что значит, забираешь?
Ну вот ждал я, конечно, возражений, и, причем, именно с этой стороны! И старая компаньонка не подкачала.
Она грозно сводит брови, выпрямляется еще сильнее, хотя куда уж больше, и без того, словно оглоблю проглотила, и выдвигается вперед, становясь так, словно намерена прикрыть брата и сестру своими тщедушными телесами.
— Миледи, — я стараюсь быть вежливым, насколько это возможно, конечно, потому что не от старухи жду я подвоха, нет. Чую напряжение от мелкого засранца, и, что гораздо хуже, от его сестренки. И это прямо печально!
Ну не хочется мне воевать сейчас! И без того грусть-тоска из-за рушащихся планов!
Хотя, что мне помешает потом наведаться и стребовать должок?
Подло, конечно, не по-человечески… Ну так и я не совсем человек… Так что…
— Миледи, — говорю я учтиво, — я всего лишь выполняю свой долг…
— Да какой еще долг, Волк? — повышает она голос, — ты простой наемник, низкий человек! Или… — тут она щурится, — не-человек.
Дон, скотина,
