взгляде был подкупающий интерес. Вестейн даже наклонился вперед и подпер голову рукой, всем своим видом изображая внимание. Я пожала плечами:
— Понятия не имею. Я ее никогда не видела.
После этого я уткнулась в листы и попыталась вернуться к работе. Но куратор не отступился:
— А твой отец… неужели он ничего не рассказывал о ней?
Не знаю, что заставило меня ответить. Обычно на подобные вопросы я шутила или огрызалась. Но в этот раз неожиданно для себя произнесла:
— Ничего. Никогда. Однажды Герцог Скау появился на пороге своего замка с младенцем на руках. Сказал, что это его дочь, и девочку будут звать Анна. Ребенок был завернут в тряпье, поэтому все начали считать, что любовница герцога была из низов. Герцогиня Карина третий год не могла понести от него и была в ярости. Правда, ровно через девять месяцев на свет появилась моя сестра Амалия. Это примирило мачеху с изменой супруга, но не со мной.
Я вскинула голову, чтобы заглянуть в глаза куратора. Думала, что найду там жалость или презрение, но обнаружила совсем другое.
— Вы мне не верите? — обескураженно переспросила я.
Ледяной неопределенно пожал плечами:
— Ты не обязана открывать мне душу. Не хочешь рассказывать — не надо. У всех свои тайны, я понимаю.
Отчего-то стало обидно. Я и так открыла ему душу. Зачем, кстати?
Хотя со стороны история и правда выглядела странно. То, что отец не рассказал ни слова о моей матери, только убеждало всех в ее низком происхождении.
— Свободна, — внезапно добавил он.
Я недоверчиво посмотрела н куратора, и он повторил:
— Свободна. Отправляйся в комнату. И не опаздывай на построение. Надеюсь, теперь ты будешь соблюдать хотя бы ту часть правил, которую переписала.
Мгновение спустя и духу моего в библиотеке не было. На крыльце я вспомнила, что до комнаты мне еще топать и топать. Впереди меня ждала усыпанная снегом лестница. Но главное — куратор меня отпустил, а завтра лестницу буду мести уже не я!
Еще бы придумать, как отомстить Чейну…
Но пока нужно быть паинькой и не нарваться на очередное наказание.
И я старалась. Всю неделю я присматривалась к Академиии, в то время как Академия присматривалась ко мне. Предметы были похожи, и трудностей у меня почти не возникло. Единственной моей проблемой оказался меч. Правда, Чейн каждый день намекал, что во всем виноваты чьи-то кривые руки. Но я-то знала, что все жесты делаю правильно.
Вот только капризная железка и не думала подчиняться. Все, что у меня хорошо получалось — это направить его вверх. Ни разу за неделю я не смогла создать дубли клинка. Ни одного. На тренировке в пятницу вместо того, чтобы повторить нужный удар, меч полетел совсем в другую сторону. Эйнар чудом успел увернуться, Сигмунд нырнул в сугроб. Гест и Бранд помедлили. Я даже испугалась, что пораню кого-то из них.
Остановил непослушное оружие только меч куратора. Точнее, несколько скрещенных клинков. И то увесистый набалдашник каким-то образом стукнул Геста по лбу. Остаток тренировки я провела в стороне от других адептов. Как сказал куратор, «во избежание»…
Неудивительно, что в субботу вместо положенного отдыха мне предстояли дополнительные занятия с Ледяным. Утешало только то, что куратор проявил неслыханную щедрость и назначил мне урок перед обедом, а не с утра пораньше. Я уже была наслышана о том, что Вестейн Ааберг встает раньше солнца и трудится до поздней ночи. Правда, на вопрос, когда же господин куратор спит, мне никто не ответил. И я стала подозревать, что одно из утверждений все-таки вранье.
За неделю мне так опостылел утренний «супчик», что в субботу завтрак я с чистой совестью проспала. С ужина я утащила пару бутербродов. Продрала глаза я ближе к обеду. Наскоро запихнула в себя подсохший хлеб с ломтиками буженины, пристегнула меч к поясу и поспешила на урок.
Торопиться не стоило. У самого порога капризная железка ни с того ни с сего завибрировала в ножнах, и я споткнулась. Крыльцо было невысоким, но падать с него оказалось неприятно. К счастью, нашлось кому смягчить мое падение. И на этот раз я даже свалилась не на куратора. К несчастью — это оказался Чейн.
Я села, потирая ушибленное плечо, и обнаружила, что одногруппник сидит рядом и злобно смотрит на меня:
— Под ноги смотри, дура! — рявкнул он.
— От придурка слышу, — парировала я. — А нечего было тут стоять. Что ты здесь забыл в выходной?
Тут я обнаружила, что Чейн заткнулся и вместо того, чтобы отвечать, таращится на мой меч. При этом челюсть на месте он удерживал с большим трудом.
Я опустила взгляд. Клинок сорвался с моего пояса и выполз из ножен на треть. На лезвии под рукоятью тускло светилась незнакомая руна. Я была готова поклясться, что раньше ничего подобного на мече не было.
И Чейн, в отличие от меня, явно понимал, что все это значит.
Второе нарушение
Чейн пристально рассматривал меч, будто видел его впервые. Я не выдержала и спросила:
— В чем дело?
Одногруппник нахмурился:
— Где ты взяла этот меч?
— Мне его дал Ле… Куратор Ааберг.
— Врешь, — без раздумий ответил Чейн.
Я сердито фыркнула:
— Так иди со мной, я как раз на тренировку. Спросишь у него сам.
Моя решительность немного поколебала уверенность Чейна. Я добила его вопросом:
— Ты так и не сказал, что здесь делаешь, Чейн. Получил смену на уборку лестницы?
Чутье меня не обмануло. Парень изменился в лице. Чувство, что я застала его за чем-то непотребным, только усилилось.
— А может, тебя отправили драить карцер? — ехидно продолжила я.
И зря. Чейн тут же ухватился за эту идею.
— Хочу помедитировать в одиночестве, — заявил он. — Если ты не знаешь, от этого растет магический резерв и улучшаются навыки управления клинком. Тебе бы не помешало. Жалко куратора, из-за какой-то неумехи он не только вынужден работать в субботу, но и комнаты для медитаций лишился.
Чейн встал и начал отряхивать снег со штанов и куртки. Я засунула в ножны подрагивающий клинок и прижала его к груди. И только после этого спросила:
— Лишился комнаты для медитаций? Ты о чем?
Он поправил у пояса свой клинок и усмехнулся:
— А ты думаешь, это уютное гнездышко специально для тебя здесь построили? Нет, эта комната предназначалась для отдыха куратора. Но ему пришлось уступить ее тебе. Может, уже отправишься на Запад, или дочь нищенки и там никому не нужна?
Он развернулся и ушел в
