произносил хоть слово, сердце Элоди колотилось так сильно, что его можно было услышать в Шотландии.
Господи, что с ней не так? Должно быть, это какое-то нервное расстройство. Других причин она не знала. Или знала, но просто отказывалась признавать?
Когда подали десерт, Элоди не удержалась и ахнула. Это были спелые ягоды, покрытые густыми сладкими сливками. Увидев их, Джеймс впервые с начала трапезы сам нарушил молчание.
— Надо же, клубника, — улыбнулся он. — Моя любимая.
Окунув ложку в миску, он достал пышную красную клубнику, на которой блестели бусинки крема. Он съел ягоду с выражением такого удовольствия, на которое стыдно было смотреть.
Но Элоди смотрела во все глаза.
Покончив с ягодой, Джеймс повернулся и кивнул на Элоди медленный взгляд, сопроводив его улыбкой, в которой сквозили извинение и насмешка. Странно сочетание.
Элоди фыркнула и отвернулась. Интересно, если завтра она использует розовые духи, виконт поспешит уверить сказать, что розы — его любимые цветы? Эксперимент того стоил, но она решила, что не будет его проводить.
Обед наконец-то закончился, и Элоди была слишком рада, что у нее есть возможность сбежать. Ее голова шла кругом, и вовсе не из-за жары. Она вылетела из-за стола, наспех пробормотав любезности.
Джеймс поднялся следом за ней. Она не обернулась, но слышала его шаги. Будь прокляты формальности, которые не позволяли ей перейти на бег. Она ускорила шаг, но Джеймс, очевидно, был полон решимости ее догнать.
О, какой жестокий человек! Он будет преследовать ее до самых покоев?
Дойдя до каменных ступенек, ведущих ко входу в поместье, Элоди не выдержала и развернулась. Джеймс оказался ближе, чем она думала. Она чуть не налетела на его широкую грудь.
— Милорд, вам что-то нужно от меня?
— Всего один разговор…
Он шагнул к ней, но она подняла руку, жестом призывая его остановиться.
— Боюсь, у меня слишком много дел, — сказала она как можно холоднее. — Увидимся за ужином.
Черта с два она позволит ему сесть рядом с ней еще и за ужином!
— Элоди… — начал Джеймс, не оставляя попыток сократить расстояние между ними.
— Леди Буршье для вас.
— Элоди, перестань!
На мгновение ей показалось, что он разозлится. Отлично! Он ведь враг ей, не так ли? Они и должны друг друга злить.
Но то, что вспыхнуло в его глазах, было скорее не гневом, а болью. Это поразило Элоди, и она позволила ему продолжить. Прежде чем заговорить, Джеймс сделал глубокий вдох, будто пытался собраться с мыслями.
— Элоди, я… Я не жду, что ты примешь мои извинения. Я никогда не смогу исправить то, что случилось…
— Это больше ничего значит.
Он проигнорировал ее замечание.
— Я не смогу это исправить то, что натворил, — повторил он, — но ты должна знать — мне правда жаль. Я прошу прощения за любую боль, которую причинил тебе. Ранить тебя было последним, чего я хотел.
Элоди уставилась, ошеломленная. Он что, шутит? Что, по его мнению, она должна была ответить? «О, не переживайте, милый виконт, всё в полном порядке»?
Но его взгляд был раскаявшимся и искренним, так что она подавила в себе желание съязвить.
— Думаю, три года назад мы с вами получили ровно то, чего хотели, милорд, — сказала она после короткой паузы. — Вы… хотели хорошо провести время, а я получила возможность не связывать жизнь с человеком, которому на меня плевать.
На этих словах он опустил глаза и покачал головой.
— Я напился в ту ночь, Эли. Так сильно, что не смог отличить реальность от мечты.
Это был не самый красивый из ответов, но он определенно звучал честно. А то, как Джеймс сократил ее имя, так по-домашнему, лишь добавило ей замешательства.
— Реальность от мечты? — переспросила она. — И что же это значит?
Какая-то ее часть уже подозревала, что именно Джеймс имеет в виду. Но ей хотелось, чтобы он произнес это сам. Возможно, ему будет сложно. Но не сложнее, чем было ей жить в аду все эти три года. Она заслуживала правды, в конце концов.
Джеймс поднял на нее глаза, и ее бросило в дрожь.
— Я думал, что ко мне пришла ты. И я желал тебя так сильно, что просто… Не смог разобраться.
Элоди покраснела до корней волос. Это было больше, чем она могла вынести. Ее разум кипел, пытаясь осмыслить сказанное.
— Увидимся за ужином, — наконец выдавила она, а потом просто развернулась и ушла.
Она была благодарная Джеймсу за то, что он не стал преследовать ее дальше. Ей нужно было обдумать его признание. И, что важнее, понять, есть ли в его словах хотя бы крупица правды.
Глава 7
Джеймс не собирался позволять Элоди игнорировать его снова. Только не после своей маленькой победы. Не тогда, когда он снова вдохнул ее запах…
Радоваться особо было нечему, но за обедом Элоди хотя бы его выслушала. Позволила сказать правду. Но поверила ли она ему? В этом виконту еще предстояло убедиться.
Джеймс спустился к ужину, преисполненный надежд, но сесть рядом с Элоди у него не получилось. Как и поговорить с ней после еды. Она стояла на другом конце гостиной, в окружении сестёр, а он внезапно стал заложником утомительной светской беседы. Хотя, эта «беседа» всё больше походила на допрос.
Отчего-то людям казалось, что чем ужаснее у человека прошлое, тем охотнее он пускает в душу первых встречных.
— Это правда, что вы убили человека, милорд Рочфорд?
Сердце Джеймса пропустило удар. На долю секунды он подумал, что речь про его отца. Разумом он понимал, что не виноват в несчастном случае с экипажами, но тихий голос в голове шептал, что это не так. В ту ночь он должен что-то сделать, как-то остановить безумие.
— Прошу прощения? — ответил он пижону, который спрашивал про убийство. Им оказался Энтони Лонгшор. — Что вы имеете в виду?
Если этот идиот старался рассердить виконта, то он заставит его объясняться. О, как же он любил эти моменты! Люди пытались поставить его в неловкое положение, а в итоге блеяли себе под нос что-то невнятное. Выглядели глупо, как того и заслуживали.
Увы, пока Лонгшор вовсе не казался растерянным.
— Я слышал, что вы убили подлого преступника, когда защищали своего брата. Это правда? — спросил он.
Ах, он про это! Да, это правда. Джеймс действительно выстрелил в подонка, который угрожал его незаконнорожденному брату Джорджу. Не то чтобы он считал это убийством… Он просто избавил мир от очередного паразита.
— Слухи сильно преувеличивают мое участие в том событии, — ответил Джеймс.
От дальнейших расспросов его спас слуга,
