случае, посмотрю на рабочее место, оценю, с чем придется работать, и потом уже буду думать о самостоятельности. Вообще, есть надежда, что про меня забудут.
Дом у Оррих-ана огромный, народу обретается много, и уверена, что половину из них он в глаза никогда не видел. Вообще, насколько я понимаю ситуацию, его дом — это что-то вроде здоровенного общего помещения, в котором постоянно проживает какое-то количество волков. Они приходят, уходят, кто-то тут работает, кто-то работает не тут, но на клан, уходя и приходя. У меня была комната на две кровати, но вторая стояла незанятой, что радовало. После всего случившегося хотелось чуть-чуть приватности. Но, похоже, это слово было волкам не особенно знакомо. По крайней мере, мне казалось, что дом не засыпает даже на ночь. В крыле для слуг постоянно что-то происходило, кто-то ходил, кто-то разговаривал, смеялся, хлопали двери комнат. Складывалось ощущение, что волкам привычно жить вот так, в одной толпе. Черт, почему я плохо учила биологию в школе? Хоть имела бы понятие о волчьих привычках… А так только и могу вспомнить, что они стаей охотятся. А вот живут ли они стаей? Как там у Киплинга про Маугли? Свободные волки свободной стаи? Черт… Вот так и пожалеешь, что память настолько избирательная, и остается в голове по прошествии времени лишь нужная информация. Хотя, вот сейчас, в этом мире, зачем мне знать кадровое делопроизводство? Или гражданский кодекс? Трудовой? Здесь это, судя по всему, не актуально. Не развито еще.
И что прикажете делать?
Я выдыхаю, поправляю немного нервно простой низкий пучок волос, который сегодня с утра кое-как сделала и упрятала под шляпку, встаю, подхожу к окну. Высокому, чуть запыленному.
Оно с двойным стеклом, выходит на шумную улицу, и я какое-то время наблюдаю за хаотичным перемешанным движением гужевого и автомобильного транспорта. Очень сильно напоминает хроники киномарафонов начала двадцатого века. Только в моем случае все цветное и объемное. Оно пахнет, оно звучит.
В этом мире уже знают электричество, телефон, наверно, открыли еще какие-то вещи, которые у нас кажутся вполне естественными и привычными.
Пытаюсь вспомнить, что именно из технических достижений было в моем мире в начале двадцатого века, но ничего, кроме телеграфа и лампочки Ильича в голову не лезет.
Ну ладно, биология… Но историю-то почему я не учила нормально? Вот что мне мешало? Сейчас бы явно чувствовала себя куда уверенней… Знать бы, где упадешь, да…
С другой стороны, Сандрина, ты хотела попасть в мир, где слыхом не слыхивали про искусственный интеллект и прочие достижения прогресса? Хотела, и очень сильно.
Мечты сбываются, да?
Вот нечего жаловаться.
Работать надо.
Вдохновленная внутренним жестким мотивирующим монологом, я поворачиваюсь к столу и начинаю пересматривать документы.
Изучаю сводки, счета, отчеты из трех магазинов, торгующих всеми видами тканей. Судя по шапкам, магазины принадлежат Акционерному обществу “Ортан”, главным акционером которой является как раз Оррих-ан. А директором — его сын, Максан Оррих.
Оррих — это родовое имя, что-то вроде фамилии у нас. Старейший в клане, тот, кто принимает на себя роль вожака, берет себе это имя полностью, а остальные ставят перед родовым свое личное. Например, волчица, которая привела меня сюда, назвала свое короткое имя, Инрина. А полностью она — Инрина Оррих. Несложно, сразу можно понять, к какому клану волков принадлежит та или иная особь. Я теперь, кстати, по этой логике не просто Сандрина, а Сандрина Марх. А вот если войду в клан Оррих-ана, то стану Сандрина Оррих.
Работа с бумагами мне всегда казалась интересной, я вообще свою работу люблю, во всех ее проявлениях. И с людьми люблю работать, и с документами. Да вообще, обожаю упорядочивать и находить структуру в хаосе, приводить к единому знаменателю.
Так что Инрина, если рассчитывала, что я выдохнусь или взбунтуюсь, явно просчиталась.
Через час работы начинают приходить мои, очень надеюсь, будущие коллеги.
Первой приходит молоденькая стойная Заррина. Она на мгновение застывает на пороге, чуть растерянно перебирая в пальчиках ремешок дамской сумочки, хлопает ресницами.
— Здравствуй, — киваю я приветливо, — меня зовут Сандрина, буду работать тут.
— О-о-о… — она складывает губки в колечко, удивленно тянет носиком, — человек?
— Да, — снова киваю я, настораживаясь, потому что помню реакцию Инрины на себя. Если и эта молоденькая волчица так же себя поведет, то… То что вообще за дискриминация? По видовому признаку?
Но Заррина не выказывает больше никаких неприятных реакций, приходит в себя, улыбается, представляется, и вскоре мы уже с удовольствием болтаем. Я рассказываю свою историю, Заррина удивляется, ахает и охает. И через пару минут общения я вообще забываю про то, что передо мной волчица. Заррина ведет себя совершенно обычно, как молоденькая человеческая девушка.
Она рассказывает чуть-чуть про местный быт, про то, куда ходить обедать здесь, прочие бытовые мелочи, вплоть до того, где туалет находится. Тоже важная деталь, на самом деле, потому что не во всех местных домах предусмотрены удобства. Я вот про такое и не задумывалась никогда, а, оказывается, то, что в моем мире воспринимается данностью — тут признак роскоши. Нет, в деловом центре туалеты есть в зданиях, но, например, в рабочих кварталах ничего подобного нет. И жители многоэтажных доходных домов обходятся ночными вазами… Боже…
Я вспоминаю, что в доме Оррих-ана есть небольшой санузел на этаже, а в комнате, предоставленной мне, имеется закуток с рукомойником и той же самой пресловутой ночной вазой, и вздыхаю. Наверно, на господской половине все по-другому… А вообще, как-то, когда смотришь фильмы про девятнадцатый или восемнадцатый века, как-то не задумываешься про такие вещи… А зря…
Нашу беседу прерывает появление второй сотрудницы: Манрины. Она старше Заррины и старше меня, серьезная, взрослая, тяжеловесная.
Не удивляется моему нахождению тут, судя по всему, Инрина ее уже предупредила, коротко кивает, проходит к своему столу.
Заррина спешно сворачивает разговор, принимается за работу, а я возвращаюсь к бумагам.
И примерно через пару часов пристального сличения показателей, нахожу странность…
Глава 11
Я ни разу не бухгалтер, но за годы работы в торгово-производственном холдинге приходилось подбирать персонал самый разнообразный, от грузчиков и охранников (интересный был опыт) до топ-менеджмента и редких айти-спецов. А уж бухгалтеров всех видов — вообще без меры. И плох тот эйчар, который не владеет хотя бы первоначальными навыками в подбираемых профессиях! Пусть по верхам, но понимать, несет ли кандидат ересь на собеседовании или просто углубился в дебри рабочего процесса, эйчар должен. Это, как говорится, основы основ. Так
