не было так страшно, даже когда я сделал глупость и задержался в дальнем селе без охраны, а кто-то из местных решил, что закрыть лица тряпками и пощипать барона будет неплохой идеей. Тогда я знал, что предпринять. Но что бы я делал, если Лори, которую я люблю, настолько изменилась?
— Аларик, я изменилась.
— Но не так. Лори, по делам баронства я сталкиваюсь с самыми разными существами. Я встречал тех, кто потух навсегда после пережитой беды. Я видел и тех, кто выбрал жизнь, где свету и вовсе нет места. И те, и другие видят вокруг только уродство, гнусь и мерзость. Все светлое для них — лишь прикрытие для неприглядной оборотной стороны. У всякой красоты они ищут изъяны. Светлые стороны души они считают слабостью, наивностью и гордятся, что избавились от этого недостатка. Они уверены, что смотрят на мир, как он есть, а на деле заблудились на его изнанке.
Я опустила глаза:
— Аларик, но именно через это я и прошла. Похоронив Нимнадила, я возненавидела весь мир. Я плохо помню те дни. Возможно, мне и не стоит их вспоминать.
— Ты прошла по тьме и вернулась обратно. Ты вернула свой свет, а может, зажгла новый. У зла нет власти над тобой. Я не знаю, достоин ли я тебя, но я люблю тебя, может быть, даже сильнее теперь. Ты мне нужна, Лори, ты мне очень нужна, именно такая.
Я не знала, что ему ответить, а Аларик не знал, что еще мне сказать.
Мы помолчали, и он вздохнул:
— Лори, в твоем распоряжении гостевая комната. Утром мой экипаж доставит тебя в гостиницу, если... — Он посмотрел мне в глаза и с видимым усилием спросил: — Лори... Я тебе нужен?
Такое короткое слово "нет", но я так и не смогла его произнести. Я могла убегать от Аларика, но от себя не убежишь.
Я пыталась найти слова, но ничего не получалось. Я пыталась сказать что-нибудь уклончивое, но не могла произнести ничего.
Ничего, кроме признания:
— Нужен... Но, Аларик... Разве мы можем быть вместе?
— Можем. Как мне убедить тебя?
— Не знаю, — я не могла выдержать его взгляд, и опустив голову, еле слышно пробормотала бокалу: — Я не знаю, возможно ли это.
Мне казалось, что теперь он не выдержит и отступится. Аларик зря считал свою настойчивость слабостью. Он вышел на бой с моими демонами, а я ничем не могла ему помочь. Не представляю, какими словами можно разогнать бесчисленные сомнения, которые поднимаются на поверхность, словно пузыри из трясины, и лопаются, отравляя путников смрадом. Мои страхи, будто болотные духи, выплыли на поверхность, и я в панике искала путь к отступлению. Мне нельзя оставаться…
Аларик предпочитал разговорам действия. Он поставил свой бокал на столик и отправил мой туда же, поднял меня из кресла и притянул к себе.
С первым поцелуем нахлынули воспоминания, будто и не было десяти лет. Все барьеры рухнули, все бастионы сдались, болотные духи забились в щели. Где-то далеко-далеко билась мысль: неужели он хочет видеть такую женщину рядом, касаться меня такой... Но он видел, он касался, и горячая волна смыла сомнения, растворила, как не бывало.
Блуза упала около моих ног, рубашка Аларика чуть дальше. Куда улетело все остальное, я не видела.
Аларик умел убеждать.
Я проснулась от того, что кто-то гладит меня по плечу. Открыв один глаз я поняла, что все еще сплю, но мой сон спросил неожиданное:
— Ты дашь мне ключ от номера в гостинице?
Если сну нужен ключ, значит, зачем-то нужен. Это же все равно сон.
— В кошеле на поясе, гостиница "У моста", — пробормотала я, закрыв глаза снова.
Мне приснился ключ, который отпирал передо мной дверь, и за дверью было что-то светлое, радостное, на что я уже не надеялась... И я купалась в этом счастье, и просыпаться не собиралась.
Но все же пришлось. Меня разбудил детский смех и топот маленьких ножек. Я вчера сняла номер в гостинице. Наверное, кто-то из постояльцев приехал с детьми. Я оставила вещи в номере, переоделась и пошла к замку...
Демоны!
Я села на кровати.
Медленно выплывая из сна я цеплялась мыслями за демонов ключ. Оглянувшись, я обнаружила, что я в спальне замка. Одежда лежала в кресле, а на мне не было ничего. Укутавшись в одеяло я добралась до кошеля на поясе, но ключа там не нашлось. Зачем он Аларику? Или мне все приснилось, а ключ я выронила, пока карабкалась по стене?
Я обвела глазами спальню. Куда бы ни падал взгляд, всплывали воспоминания о том, что происходило вчера... или уже сегодня — никто не заметил, когда время перевалило за полночь.
Шкура у камина... Я неосознанно потерла спину, шкура оказалась жестковата.
Широкий подоконник, скомканный плед... Ночью шел дождь, порывы ветра заливали стекло водой совсем близко перед моими глазами... сквозь пелену вспыхивали молнии, и все расплывалось...
Снова молния, лицо Аларика, его обжигающий взгляд, отражение огня в его глазах...
Кресло... Кровать...
Ох... Хорошо, что Аларика нет, я сбегу, и мне не придется смотреть ему в глаза.
Собрав одежду, я кинулась в ванную, заперла обе двери, разобралась с водными артефактами и принялась приводить себя в порядок — и тело, и чувства.
Обуви в ванной я не нашла, пришлось вернуться в спальню, и стало понятно про ключ — у кровати стоял мой саквояж и небольшой сундук для путешествий. Пока я разглядывала вещи, пытаясь решить, что делать дальше, вернулся мой "сон".
— С добрым утром, — он легко поцеловал меня, и я не успела ничего сделать. — Признаться, не знаю, как быть. Спальни баронессы больше нет. Я был уверен, что комната для супруги мне отныне не понадобится, и перенес туда кабинет. Старый был в Малой башне на верхнем этаже, и детям приходилось бегать в поисках меня по замку. Но если ты желаешь, я верну все, как было. Или... нам хватит одной спальни, моей?
О чем он? Я переводила взгляд с Аларика на сундук и обратно. Не дождавшись от меня ответа, он сообщил:
— Храмовник придет в полдень. У нас есть два часа. После завтрака я позову горничную, она обладает опытом в облачении леди.
— Какое облачение, какой храмовник, какая леди, о чем ты? — обрела я, наконец, дар речи.
— Леди — ты. Верней,
