До Кранноя удалось добраться лишь через две недели. Повозка тихо и не спеша въехала в густые кусты-ворота, и семья Стори оказалась в лесном поселении эльфов. Здесь было тепло, хотя за недели пути погода сильно испортилась, похолодало, и мелкий ледяной дождь практически не прекращался. К тому же Стори уже успела подзабыть, что такое солнечные дни. Что ж поделать — осень. Но вот под густыми кронами вековых дубов Кранноя было тепло и сухо, как летом. Еще первые поселенцы-эльфы заговорили это место, и теперь здесь царило вечное лето, даже если за пределами леса лежал снег. Так что жители Кранноя могли круглый год ходить в легких одеждах.
Первым делом, выйдя из повозки, Стори сняла с себя тяжелый теплый плащ, который так надоел ей за время пути, скинула его прямо под ноги, на мягкий мох, и осталась в темно зеленом платье с длинными рукавами. Платье было легким, но Стори все равно чувствовала, что ей душно. Девушка потрогала свои щеки — они горели. Наверное, это все из-за волнения, решила она. Полукровка не была в Кранное уже несколько лет, не получалось надолго отлучиться с работы, и теперь боялась как примут ее эльфы: друиды, друзья детства и простые жители.
Канэд копошился в повозке, делая вид, что ищет что-то важное, а Лучлот куда-то пропала. Стори тем временем осматривалась, чуть отойдя от повозки.
В Кранное ничего не изменилось.
Все дома эльфов располагались прямо в толстых стволах огромных дубов. В древних деревьях были вырезаны двери, окошки, балконы, а кое-где даже и узкие лестницы. Уже понемногу темнело, поэтому в круглых окнах и на перилах мостиков между домами начали зажигаться яркие огоньки. Стори всегда любила вечера и ночи в Кранное — это зрелище дарило чувство праздника. Все эти огни над головой напоминали светящиеся гирлянды, что развешивали над улицами Тираса в праздничные дни. А здесь, в этом волшебном лесу, праздник круглый год. Лето и праздник. Может быть действительно стоит остаться здесь навсегда? А потом и родителей переманить. Нет, папа вряд ли переманится… Мама тем более.
Долго стоять в одиночестве Стори не пришлось. Почти сразу же к ней подбежали две светловолосые эльфийки в легких туниках и босиком. Девушки оказались старыми подружками полукровки, с которыми она была знакома с детства. Одна из них ухватила под локоть Стори, а другая Канэда, и, сказав на хэлу, что сейчас кто-нибудь займется их лошадьми и вещами, повели к дому Лучлот. Канэд пытался сказать что-то вроде того, что он сейчас же отправится в обратный путь, но слушать его никто не стал. Конечно, Лучлот ведь не отпустит сына на ночь глядя — вот переночует, и только лишь тогда сможет отправиться обратно в Тирас.
На улице было многоэльфно: медленно прохаживались влюбленные парочки, на низких лавочках отдыхали, вдыхая вечерний воздух, престарелые эльфийки, ведя неторопливые беседы. На мостиках и прямо на земле играли дети, а на большой лужайке, что находилась немного правее от дома Лучлот, паслись стройные эльфийские лошади. Когда-то и у Стори была своя кобылка. Анду еще маленьким жеребенком подарили Стори. Но эльфийские лошади очень сильно привязываются к своим хозяевам, поэтому когда Стори стала приезжать все реже, а потом и вовсе не появлялась в Кранное несколько лет, Анда заскучала и умерла…
Идя по широкой тропе между дубов Стори думала о том, что ей несказанно повезло с цветом волос — будь бы они темные, как у мамы, сейчас, шагая по поселению эльфов, девушка привлекала бы много ненужного внимания. Ну не бывает темноволосых эльфов, не бывает! Даже северные эльфы, как мама Наилы, и те серебровласые все как один. Единственное, что выдавало сейчас в Стори полукровку, это несвойственный для эльфов слишком смуглый цвет кожи, да семенящий рядом волк. А клычков и черных глаз эльфы сейчас не разглядят. Хотя, многие и так в курсе, что Стори полукровка, да только задирать дочь главной друидессы вряд ли кто осмелится. Хотя не исключено, что ее обсуждают за глаза. Или же прямо в лицо — древнеэльфийского языка-то девушка не знает…
У крон радостно кричал Мэлло. Сокол был очень раз снова оказаться в родных краях. Здесь, в отличие от Тираса, никто не будет удивленно тыкать в него пальцем. Да и дышать в Кранное во стократ легче — в человеческих городах вечно чем-то воняет. К тому же шумно, и присесть почти негде. А здесь любое дерево как дом родной.
Эльфийки довели Канэда и Стори до огромного дуба с темно-зеленой листвой, и удалились. Отец с дочерью зашли в широкую арку без двери, вместо которой здесь была лишь легкая занавеска. Но и она сейчас была убрана. На пороге их встретил отец Канэда. Эксир широко раскинул руки, встречая родственников, и когда они вошли в дом, радостно обнял их. Как же давно он не видел внучку, а сына еще дольше.
— Эт-то еще что такое? — Эксир даже отпрыгнул в сторону, вдруг заметив Кнута.
— Отец, — строго ответил Канэд, присаживаясь на корточки перед волком, и поглаживая его по голове, — это не «что такое», это Кнут, член нашей семьи. Не обижайся, дорогой, — Канэд обратился к волку, — эти зазнавшиеся краннойские эльфы никогда особой вежливостью не отличались.
— Дедуль, нельзя же так с гостями, — стараясь улыбаться, поддержала отца Стори. — Это же Кнут мой, как ты не узнал? Он уже как-то приезжал со мной.
Эксир поморщился.
— Узнать-то узнал, да вот не думал, что ты переедешь в Кранной вместе с ним.
— Я ведь не на совсем, — улыбнулась Стори, поглаживая дедушку по плечу. Под пальцами чувствовалась приятная мягкость шелка. — Только на пару месяцев. Затем поживу немного в Глонксе, и, между прочим, возьму туда и Мэлло и Нурвил.
На это Эксир не ответил, лишь едва заметно улыбнулся.
В доме друидессы было все по-старому. На первом этаже была всего одна, но довольно большая комната. В самом углу стояла глиняная печка, которую почти никогда не топили. Но убрать ее из дома Лучлот почему-то жалела. Рядом с ней, на стене висело много длинных полок до самого потолка, полностью заставленные книгами, свитками и баночками со всевозможными зельями и отварами. Тут же, в этой комнате, стоял и стол и большая деревянная кровать у окна, где спала эльфийка с мужем. А деревянный пол был весь устлан мягкой соломой. Стори с умилением рассматривала такую родную комнату, замечая каждую мелочь. Здесь ничего не изменилось… Вон, в углу, старая заржавевшая кочерга, которая стоит там столько, сколько полукровка себя помнит. Нужно будет спросить у папы, может, она стояла там еще когда он здесь жил, интересно… А там, у потолка, на толстой нитке сушатся грибы. Как и всегда. Полусгоревшие свечи, бочка с водой, мох на стенах, тарелка меда на старой скатерти, мешочек орехов, клубок ниток под столом, дедушкина курительная трубка гномьей работы, картина на стене, что написала Руа специально для Лучлот, мягкие подушки, пыль под кроватью, кувшин вина — все это так знакомо, родно и дорого.
