Девушка серьезно кивнула и принялась копаться в чемодане. Затем, выбрав пару книг потолще, махнула другу рукой:
— Можешь идти на свою работу. Мне есть чем заняться.
Джимми отобрал среди валявшейся на тумбочке у кровати кучки монет две попригляднее, сунул в карман пиджака и, чмокнув Лиссу в нос, отправился в университет. Лисса сгребла остальные в ящик, чтобы не отсвечивали. Все‑таки это ее деньги, надо о них позаботиться. Кошелек, что ли, сшить. Но это потом. Сейчас ее ждут знания о мире, где она временно поселилась, да еще в увлекательной форме.
Она переместилась на диван в гостиной и открыла первый том…
Вернувшийся вечером Джеймс выглядел как‑то непривычно. Этот всегда спокойный и выдержанный парень, казалось, получил чем‑то тяжелым по башке и еще не пришел в себя. Бросившаяся ему навстречу с радостным визгом Лисса даже затормозила.
Он все же схватил ее и прижал к себе. Затем похлопал по спине и спросил задумчиво:
— Лисса, скажи, а эти твои сорок семь золотых… В твоем мире это много или мало?
Она улыбнулась.
— Я повторю твои слова: не богатство, но вполне приличная сумма. Для короля гроши, а крестьянин за десять лет столько не заработает. Для горожанина средней руки это доход за три месяца, а то и за полгода.
Джимми выдохнул:
— За твои две монеты мне предложили по три тысячи долларов за каждую. И это первая цена.
— Что значит «первая цена»?
— То и значит. Мой приятель, как глянул, сходу мне их предложил. Готов был выплатить немедленно. Если бы я никогда не читал романов и не смотрел бы кино, обрадовался бы как маленький.
— Почему?
— Потому что это значит, что он планирует их продать гораздо дороже. В разы. И тут возникает сразу два вопроса: сколько они стоят на самом деле и нужно ли их продавать.
Лисса надула губки.
— Здесь же с ними за покупками не пойдешь. А это мой заработок. Что ты ответил этому своему приятелю?
— Сказал, что подумаю. Посоветуюсь со своей девушкой.
— А он?
— Он сфотографировал монеты на телефон и обещал тоже подумать. А потом спросил откуда они у меня.
Лисса широко распахнула глаза. Дать правдивый ответ невозможно: здесь просто не верят в существование других миров.
— И что ты ему ответил?
— Сказал, что это наследство моей девушки. Она получила их после смерти какого‑то родственника. Родственник жил где‑то в Европе. Пришлось врать, а ты даже не представляешь, как я это ненавижу.
— А еще что спрашивал?
— Много ли у тебя таких монет? Я сказал, что всего пять.
— А здесь почему ты соврал?
Джимми горестно вздохнул, так, что Лиссе захотелось его утешить.
— Поверь, так правильнее. Пять уникальных монет у нас купят, а за сорок семь могут и голову оторвать.
Лисса вспомнила нравы, которые царили на Ардайе не так давно, еще при отце императора Юстина, когда за меньшее могли вырезать целую семью, и промолчала. Она такого не застала, но в учебнике по истории приводились факты, да и слухами земля полнилась. Здесь могло быть то же самое. Навлекать на своего мужчину опасность никакого желания у нее не было.
— Может, мы зря все это затеяли?
— Наверное, но теперь уже поздно. Информация просочилась, ее не остановишь.
Как бы подтверждая его мысли, в кармане у Джимми зазвонил телефон.
Он отвечал кратко: «Да, нет, нет, да, хорошо…», но слов собеседника девушке слышно не было.
Дав отбой, он снова привлек к себе Лиссу.
— Девочка моя, нас ждут завтра в одном месте. Поедем вместе. Ты молчи и улыбайся, разговаривать буду я. Они хотят купить все, что у тебя есть.
— Все сорок семь? — удивилась Лисса.
— Все пять. Думаю, предложение будет неплохим. Мой приятель намекнул, что только его комиссионные больше, чем то, что он мне сулил. Мы выправим документы на твое имя, откроем тебе счет и оформим карточку. Тогда я буду спокоен. Этих денег тебе надолго хватит.
Эта идея не пришлась Лиссе по душе. Хотя она уже освоила оплату карточкой и представляла себе, что это, но мысль о том, что золото исчезнет, превратившись в кусочек пластика, была неприятна. Инстинктивно она опасалась доверять свои деньги банку, оформлять документы она тоже не рвалась.
Почему‑то мысль о том, что это проделает Джимми, не вызывала отторжения.
Забарабанив тонкими пальчиками по широкой и твердой груди своего возлюбленного, она спросила:
— А если мы из положим на твой счет? А вот карточку ты дашь мне, чтобы я пользовалась?
— Ты не хочешь оформить документы? — удивился мужчина, — Знаешь, здесь это и впрямь будет непросто. Будь мы в Британии… Ты знаешь, что я англичанин и только живу в Канаде?
Для бедной Лиссы, которая только сегодня усвоила, что на земле государств целая куча и пока не запомнила их названия, это было слишком.
— Джимми, не морочь мне голову, — заныла она, — просто скажи, что согласен.
— На что? — удивился он.
— Положить мои деньги на свой счет. Мне кажется, так безопаснее. В случае чего… Я вполне могу себе позволить потерять пять золотых. Тем более что ты меня кормишь, поишь, одеваешь, обуваешь.
Ее логику математик так и не понял, но сообразил, что лучше уступить. Тем более что так для нее будет действительно безопаснее. Он представить себе не мог, как получить для Лиссы легализующие документы, несмотря на то, что искренне собирался это сделать. Но если обойтись без государственных инстанций… Вряд ли ей, как демиургу, что‑то угрожает.
Есть у него счет, которым он практически не пользуется. Туда переводят деньги за разовые выполненные работы. Вполне подойдет для этой цели, не надо новый открывать.
* * *
Бетти проспала чуть не в первый раз в жизни. Вчера после визита Гентара они с Вером долго разговаривали. Обсуждали все, происшедшее с ними за последнее время, рассказывали друг другу то, чем до сих пор не удосужились обменяться.
Ей было приятно после бурных ласк тихо лежать на плече мужа и обсуждать все на свете. Вер не доставал ее разговорами о любви, и это ей тоже нравилось.
Только вот общение затянулось далеко за полночь, и утром Бетти просто не смогла открыть глаза, да и Вер тоже спал как убитый. В результате оба вскочили тогда, когда в дверь лавки стали звонить Морис и Этель.
Бетти впопыхах надела халат и ринулась вниз по ступенькам. Впустила детей и их великолепную бабушку, усадила последнюю на стул, извинилась и бросилась обратно. Надо было одеться пристойно, прежде чем вести переговоры.
Когда она, уже умытая, причесанная и нарядная, спустилась в лавку под ручку с мужем. Брунгильда болтала с внуками, весело смеясь.
