– Думаешь, это нас сблизит? – спросил он, встав на четвереньки и судорожно вдыхая.
– Если бы не закон, я сейчас же вышвырнула бы тебя на улицу, – ответила я. – Тебе повезло, можешь остаться тут до понедельника.
– А я доживу? – он сел и мерзко засмеялся.
Я вновь применила самую интенсивную стимуляцию, желая заткнуть ему рот. Он коротко вскрикнул, опять рухнул на пол, и его стошнило.
Я брезгливо отступила на шаг и прекратила стимуляцию, но его продолжало тошнить на мой несчастный ковер.
– Не забудь все прибрать за собой, – сказала я, поспешив уйти в свою комнату.
Он стоял на четвереньках посреди столовой, шумно переводя дыхание. Смеха и иронии больше не было.
Закрывшись в комнате, я постаралась избавиться от картины, стоявшей перед глазами, но не могла. Я лишь хотела проучить его, поставить на место, но вышло как-то совсем не так как надо.
Я включила монитор и нашла инструкцию от стимулятора, прилагавшуюся к документам из агентства. Оказалось, что там было гораздо больше информации о правилах пользования, чем я думала. В числе прочих противопоказаний не рекомендовалось применять его в ряде случаев, а в частности во время и после еды. Я почувствовала что-то вроде угрызений совести, но поспешила напомнить себе его слова, и все как рукой сняло. Я решила прочитать до конца, чтобы избежать подобных недоразумений в будущем. Включать стимуляцию не рекомендовалось без предупреждения, то есть так, как я сделала вчера. Нельзя было и будить таким способом. Наверное, такое тоже с ним случалось, иначе он не стал бы упоминать этого за ужином. Нельзя было применять его во время секса. Хотя я точно знала, что это было самым распространенным развлечением. Для чего же эта инструкция, если женщины только и делают, что нарушают все правила?
Я набрала номер Мелани, чтобы она не вздумала приехать или еще чего доброго, рассказать все Синди, но дозвониться не получилось.
Я осторожно вышла из спальни. Теперь я кралась по собственной квартире как воровка, опасаясь встретить собственного мужа. Выходные выдались богатыми на впечатления.
Он оттирал ковер, раздобыв в кладовой все что нужно. Навыки уборщицы были у него гораздо лучше развиты, чем прочие таланты. Я затаилась за косяком, чтобы он не видел меня и опять не нагрубил. Мой самоконтроль был далек от идеала.
Он иногда прерывался и быстро уходил в свою комнату, думаю, его снова тошнило. Потом возвращался и продолжал. Грязную рубашку он снял и теперь был только в штанах, в которых ходил уже второй день. Я опять разозлилась на себя. Я так и не заказала ему хоть какой-нибудь одежды и бритвенных принадлежностей. Жена из меня получилась никудышная.
Кит закончил, собрал щетки и средства для чистки.
– Можешь проверить, – сказал он, не глядя в мою сторону. Я поняла, что он обнаружил меня, хотя ничем не выдавал этого. Я вышла из-за двери. Прятаться дальше не имело смысла.
– Я не хотела, чтоб так получилось, – начала я, опять чувствуя себя виноватой. – Я не читала инструкцию. Извини.
Он обернулся и смерил меня презрительным взглядом.
– Пошла ты, – сказал мужчина и встал на колени, приготовившись к наказанию.
Я дернула руку к браслету, но остановилась. Он ждал, закрыв глаза и стиснув зубы.
– Считаешь себя крутым? – спросила я, убрав руку за спину. – Думаешь, у меня не хватит сил воспитать тебя?
– Мне наплевать, делай, что хочешь, – ответил он, подтверждая слова красноречивым взглядом. Такой наглости мне еще видеть не приходилось. А главное, я не могла понять ее причину. За что он так возненавидел меня с первой минуты? Он еще там, в своей убогой квартирке, уже смотрел на меня с презрением. Нет, еще со страницы каталога.
– За эти испытательные две недели ты у меня пройдешь все круги ада, а потом я вышвырну тебя, как паршивого пса, – пообещала я, даже не представляя толком, что могу с ним сделать. Я просто хотела напугать его, стереть эту гнусную ухмылку с его лица.
– Не ты первая. Желаю удачи, – усмехнулся он, его ошейник опять стал прозрачным. Он не злился, а насмехался надо мной.
– Пошел вон! – крикнула я, теряя терпение.
Он поднялся и ушел к себе.
В дверь позвонили. Я открыла. Я знала, что консьерж не пропустил бы постороннего, а значит, это была Мили. Она все же примчалась, как хорошая подруга.
– Боже мой, Номи, – прошептала она, приблизившись и обняв меня. – Ты жутко выглядишь. Что он с тобой делал?
– О чем ты? – я подошла к зеркалу. Вид у меня действительно был неважный. После ночных рыданий веки припухли. Волосы торчали в разные стороны, глаза лихорадочно блестели.
– Чем тут пахнет? – поморщилась подруга, входя в столовую. Я шла за ней, решая, все ей рассказывать или детали опустить.
– Где этот негодяй? Дай взглянуть на него, – попросила она, заваривая кофе. Это было лучшим средством для меня, чтобы прийти в норму.
– Нет, не сегодня, – ответила я. – Завтра. Приходи со своими ребятами. Я позову девчонок и представлю вам свое приобретение.
– Завтра? – переспросила она. – Разве ты не работаешь?
– Я освобожусь пораньше ради такого случая, – я, наконец, придумала, что с ним сделать. – Обещаю, будет весело.
– Ты меня пугаешь, – Мили налила кофе и протянула одну чашку мне.
Я села на стул, радуясь своей сообразительности.
– Ведь он обидел тебя, я же поняла, – продолжала девушка, понизив голос. – А ты хочешь его со всеми знакомить. Разве ты его не вернешь?
– У меня есть законные четырнадцать дней, чтобы отомстить за свое унижение, – ответила я. – Я приглашу Синди.
Мелани поставила чашку, изумленно глядя на меня.
– Что он сделал? – спросила она, приблизив свое лицо ко мне, как заговорщица. Словно мы обсуждали, как убить его и спрятать тело.
– Ничего, в этом-то и проблема, – ответила я, чувствуя, как краснеют щеки. – Он меня проигнорировал, будто я пустое место.
– Но почему? – не понимала она. – Ты сказала ему, что девственница?
– Какое это имеет значение? – не поняла я. – Что, обязательно нужно предоставить вескую причину, чтобы он снизошел и сделал несколько несложных телодвижений?
– Может, он больной какой-нибудь? – продолжала строить догадки Мили. – Знаешь, всякое бывает, а агентство еще то. В суд на них подать надо за надувательство.
– Не знаю, по документам все в порядке, – ответила я. – Он просто гаденыш, каких мало.
– Что он говорит об этом? Как объясняет? – не понимала подруга, впервые столкнувшись с таким странным обстоятельством.
