— Пусти, я не хочу этим заниматься, — еще одна свеча потухла, и змейка грязного серого дыма взвилась к потолку. Фитиль третьей свечи опасливо затрещал, будто тоже готовился потухнуть. Сильная, стальная ладонь крепче сжала мое плечо.
— Ты не хочешь отомстить? За Даниэллу?
— Кто убил ее? — настойчиво повторил я в ответ. — Кто мог так жестоко обойтись с юной, никому не причинившей зла девушкой?
— Если я скажу, ты мне все равно не поверишь.
— А вы попытайтесь! — я старался казаться таким же наглым, как он, чтобы добиться ответа, но чужака было ничем не пронять.
— Я ведь мог бы потребовать с тебя клятву, чтобы ты продолжил дело своего отца, своих деда, прадеда, всей своей семьи…
— Какая вам от этого польза? От того, что я стану еще одной заблудшей, грешной душой?
Никакого ответа, только смех или вздох. Я уже успел привыкнуть к этим шелестящим, подобно бумаге, но нечеловеческим звукам.
— Так ты хочешь отомстить, или нет? — последний вопрос, другого уже не последует.
— Да, — произнес я, не задумываясь, взглянул на пламя свечей, на длинные строчки магических символов и уже увереннее повторил, — да.
И потухшие свечи разом вспыхнули. Их не смог погасить даже ворвавшийся в распахнувшееся окно порыв ветра.
— И кому же я буду мстить? — спросил я, когда он освободил меня и отошел в тень. — Каждому прохожему? Или мне посидеть, подождать на кладбище, пока появится в полночь драконья тень?
— Не скучно жить тем, кто даже смерти в лицо готов отпустить шутку, — то ли насмешка, то ли похвала, а может, и то, и другое. — Оставайся таким же, и, может, тебе выпадет шанс побеседовать с господином Смертью в его империи и вернуться оттуда живым.
Он двинулся в темный угол, словно готовясь раствориться во тьме, но вдруг, словно, вспомнив что-то, остановился и посмотрел на меня долгим пронзающим взглядом.
— На все свои вопросы ты найдешь ответ в книге, — снисходительно сообщил он, и, как будто, растаял в пустоте.
— Подождите, — хотел вымолвить я. — Что будет, если я вернусь в Рошен, и обращусь за помощью к властям, это их дело искать убийцу, и я расскажу им обо все, даже о вас.
И какой-то голос в моем мозгу, засмеявшись, ответил, а кто поверит тебе, после того, как ты сбежал из университета, а оттуда просто так никто не уходит, ты вполне мог вернуться в поместье, и в день приезда убить свою сестру. Свидетелей нет, тебя ждет плаха. Сосед по комнате, успевший понять, что тебя каждую ночь мучают кошмары, очень быстро окрестит бывшего друга умалишенным, никто не станет помогать тебе, никто, кроме колдовства. У тебя нет других защитников и пособников, кроме твоего тайного наследства. Бери скорее книгу и огради себя ею, как щитом.
Я взял ее в руки, а свечи все еще продолжали гореть зловещим темным полукругом, те самые свечи, которые опалили мне кончики ресниц. Что мне делать с таким наследством? Как жить дальше с воспоминанием о том, что произошло этой ночью?
Я не смогу остаться в поместье, где погибла Даниэлла. Я решил, что уеду назад в Рошен, но сначала нужно похоронить труп сестры. Можно закопать ее прямо в саду, под кустами шиповника и барбариса, в живописном местечке возле беседки, которое при жизни она так любила.
— Нет, не шиповник. Розы! Лучше закопай ее под розами, — произнес нараспев какой-то тоненький голосок, и мне почему-то показалось, что он донесся до меня со страниц книги.
И я последовал совету. Сначала я хотел поместить тело в массивный кованый сундук, чтобы получилось хоть какое-то подобие гроба, но не решился. Будь поблизости мастерская гробовщика, и последнее ложе моей сестры напоминало бы не ящик, а роскошную бонбоньерку, в которых по легендам спят женщины-вампиры. Но идти к священнику и на кладбище, нет, я не мог, не посмел бы. Я вырыл глубокую яму под кустами роз и закопал там тело даже без полотняной обертки таким, каким оно и было в облаке алого атласа. Меня не оставляло ощущение, что я хороню не труп, а тряпичную куклу, полотняная кожа которой поблескивает мелкими звездочками фальшивых бриллиантов, но пробьют часы, и в сад придет мальчик-аристократ, влюбленный в эту куклу, и выкопает ее из-под роз, чтобы вернуть к жизни.
Отложив лопату, я стал искать топорик, чтобы срубить и обтесать какую-нибудь осину на две перекладины для креста. Я уже почти соорудил некое подобие распятия, как вдруг, кто-то словно схватил меня за руку и шепнул на самое ухо: «неужели ты собираешься ставить крест на могиле у колдуньи?»
— Не смей! — поддержал второй уже более звучный голосок. — Она вызывала демона, она принадлежит ему.
— Не бери на душу грех, — подпел кто-то третий. — Взяв в компанию нас, ты все равно еще успеешь нагрешить.
Либо я схожу с ума, либо голоса исходят от странной книги. Я поскорее запихнул ее в дорожный узелок, который обычно приторачивал к седлу. Пора собраться в путь и запереть поместье. Жаль, что нет времени нанять новых сторожей и завести собак. Мне не терпелось уехать, как можно скорее, точно с таким же рвением еще недавно я спешил в этот дом, а теперь стремился покинуть его.
Сбережения, хранившиеся в тайниках, как ни странно были целы. Наверное, злые духи, если таковые напали на поместье не опустились до того, чтобы отнять золото, которое сами же и притащили в нашу семью. Неужели мои предки покупали семейное благополучие ценой собственной души? Что бы не рассказывал странный чужак, я отказывался поверить ему. Я взял с собой достаточно денег на дорогу, подумав, набил червонцами и карманы, кто знает, останется ли все это здесь, после того, как я уеду, или же призраки решат утащить все для себя. Под руку случайно попалась шкатулка с драгоценностями Даниэллы. Надо было зарыть их вместе с ней в могиле. Я поклялся, что никто никогда не наденет их, потому что когда-то они украшали ее уже перерубленную шею.
На те деньги, что я взял с собой, вполне можно было купить коттедж у моря и прожить там подальше от этого места, но меня тянуло в Рошен. Хотелось затеряться в толпе нарядных горожан и забыть о своих бедах. Все свое наследство, кроме той малой части, что взял с собой, я оставил в запертом поместье, в когтях у, возможно, еще не отлетевших от его окон призраков смерти. Однако если верить добровольному мрачному наставнику, то мое самое главное и ценное наследство — это колдовская книга, и она стоит дороже, чем все золото, накопленное моими предками. Об этом я старался не думать, быстро прихватил с собой легкий саквояж, немного красивой одежды из своего гардероба и тяжелую отцовскую шпагу с причудливой узорчатой гардой.
Гроза застала меня в пути, но я больше не боялся, ни темноты, ни лесных хищников, ни дождя, и все же меня настораживал один звук, прорывавшийся сквозь шум падающих капель. Теперь я уже точно знал, что это не стук дятла, а перезвон крохотных молоточков, которой исходит не только с вершин отдельных деревьев, как мне показалось вначале, а по большей части доносится из-под земли.
