Лоран хотел, чтобы Изабо Каор жила в родовом поместье Деверо, неважно — любовницей главы рода или женой его сына. Как только Изабо окажется в замке Деверо, она станет заложницей клана. Каоры прекрасно понимали, что у Изабо есть шанс дожить до преклонного возраста, только если она станет собственностью мужчины из рода Деверо и произведет на свет наследников.
Едва кровь Изабо смешалась с кровью Жана, его охватила такая горячая любовь к девушке, что он покачнулся от внезапного прилива обожания. Конечно, он давно желал ее — какой мужчина отказался бы разделить ложе с такой красавицей? — но теперь от любви к ней у Жана подгибались колени.
«Я не просто желаю, я люблю ее, — подумал он. — Вот слабак! Я не мужчина! Что со мной?!»
В то же мгновение Изабо в изумлении посмотрела на него.
«Она чувствует то же самое! Нас обоих околдовали?»
Жан бросил взгляд на отца, который заклинал Бога защитить их союз, затем на Катрину, которая ответила ему легчайшим намеком на улыбку.
«Это она! Как она смеет?! Я задушу ее во сне еще до исхода ночи! — разгневался Жан и внезапно ощутил нечто новое, странное. — Изабо будет сильно горевать. Я не могу тронуть Катрину, я отравлен… Мной манипулируют…»
— Этот брак… — воскликнул Жан.
Воцарилась тишина. Старый герцог прервал заклинания и с угрозой посмотрел на сына, словно предупреждая: «Ваш союз планировали долгие годы, не вмешивайся! Если ты меня разочаруешь, твой младший брат с легкостью займет твое место».
Жан вздохнул и с едва заметным кивком продолжил:
— Этот брак соединяет два великих рода. Я бесконечно счастлив нашему союзу.
Его слова встретили с одобрением, несмотря на то что Каоры втайне презирали Деверо, а многие из рода Жана возражали против этой свадьбы.
Изабо промолчала, но лицо ее смягчилось, глаза наполнились слезами, и одна из них скатилась по нежной щеке. Жан протянул руку под вуаль, поймал драгоценную каплю пальцем и поднес к губам неожиданно нежным жестом.
Среди гостей послышались удивленные одобрительные возгласы: обычно обращение наследника Деверо с женщинами оставляло желать лучшего.
Наконец церемония завершилась, и Жан повел невесту на пир в главном зале замка Деверо в сопровождении герольдов и факельщиков.
По дороге Изабо услышала чей-то жалобный крик и вопросительно взглянула на жениха.
— Жертвоприношения, — пояснил он. — Мы придем к ритуальному алтарю чуть позже.
Она молча кивнула.
— Тебя лишили голоса, чтобы ты не смог сказать «нет» у алтаря? — резко спросил Жан.
Изабо ответила ему взглядом, полным страсти и обожания.
— Я ни в чем не скажу тебе «нет», Жан де Деверо.
Он почувствовал, как его заполняет огонь, они улыбнулись друг другу и прошли в пиршественную залу.
А потом новобрачные спустились в подземелье, где ради своего союза и наследия вместе принесли ужасные жертвы, обрекая людей на нечеловеческие муки до последнего вздоха…
Жеро, тяжело дыша, открыл глаза. Эдди тряс его за плечо; рядом на корточках сидел Кьялиш. Жеро мутило от воспоминаний об ужасных пытках.
Он отстранил Эдди и, поспешно выйдя из парной, через несколько шагов упал на четвереньки. В желудке бурлила желчь, горло обожгло кислотой, к глазам подступили слезы.
Жеро стошнило, но жуткие видения все еще стояли перед глазами. Он встал и, пошатываясь, побрел к машине.
Эдди и Кьялиш догнали его.
— Что случилось, Жеро? — спросил Эдди.
— Я еду домой.
— Что ты видел? — поинтересовался Кьялиш.
Жеро покачал головой.
— Не хочу об этом говорить.
Друзья переглянулись.
— Давай съездим к отцу, — предложит Кьялиш, сын шамана. — Тебе сейчас не повредит.
— Спасибо. — Жеро, не сбавляя шага, признательно улыбнулся Кьялишу. — Мне, похоже, не повредит новая семья.
Об отце и брате Жеро неоднократно рассказывал друзьям, а о многом Эдди и Кьялиш догадывались сами — не обо всем, конечно. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы они ему сочувствовали.
Кари знала о нем меньше, потому что Жеро ей не доверял. Она жаждала власти и, говоря начистоту, начала надоедать: чересчур любопытна и настойчивая, подруга не давала ему расслабиться.
Жеро дрожащими руками натянул джинсы поверх набедренной повязки, а из-под груды книг на заднем сиденье достал серую футболку с эмблемой университета. Он прислонился к машине, выудил из кармана ключи, распахнул дверь и сел за руль.
— Машину вести сможешь? — озабоченно спросил Кьялиш. — Ты в шоке.
— Все нормально.
Жеро ткнул ключи в зажигание и рванул с места.
«Что происходит? — сердито думал он. — Отец пропустил Ламмас, а мне приходят адские видения…»
Вопросы требовали ответов. Отцу придется их дать.
Майкла обуревала ярость. Во время разговора с любовницей по телефону он с трудом сдерживался, хотя с удовольствием задушил бы ее и оставил на полу бездыханное тело.
— Да-да, Холли будет лучше в Сан-Франциско, — небрежным тоном заверял он, в гневе разламывая на мелкие кусочки палочки из упаковки китайской еды, которую принес домой кто-то из сыновей.
— Представляешь, она не знала о нашем существовании! — говорила Мари Клер на другом конце провода. — Дэнни ей не рассказывал.
Возможно, Дэниел Катерс знал, что Холли унаследовала магическую силу рода, а теперь эта тварь хочет остаться в Калифорнии, с подругой семьи. Что ж, тем хуже для подруги.
Жеро влетел в дом именно в этот момент. Майкл вопросительно посмотрел на него и предостерегающе поднял указательный палец. Скрестив руки на груди, сын сердито уставился на отца
— Я останусь на похороны и заупокойную службу, — рассеянно продолжала Мари Клер. — Здесь это такое событие, даже в газетах написали!
— Ты остановилась у Барбары Дэвис? — спросил Майкл, глядя, как сын нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
— Дэвис-Чин, — поправила его Мари Клер, — Барбара Дэвис-Чин. У нее чудесный дом. Холли заняла гостевую комнату, а я буду спать в гостиной, потому что в спальне Тины… Ну, ты понимаешь.
— Дай мне адрес, — приказал он, затем спохватился и мягко добавил: — Хочу послать цветы.
— Майкл, как мило с твоей стороны! — восхитилась Мари Клер. — Ах, если бы ты был рядом!
— Да-да, конечно. Прости, дорогая, мне пора.
— Кто-то пришел? Может, перезвонишь попозже? — добавила она, понижая голос.
— Да. Adieu[5].
Мари Клер обожала, когда Майкл говорил с ней по-французски.
— Adieu.
Судя по всему, она с удовольствием играла свою роль в семейной драме, ведь у богатой домохозяйки в Сиэтле не очень-то интересная жизнь.
