— Теперь губы! — требовательно заявила она, — Сотри помаду.
Я снова замер в нерешительности, потому что понятия не имел, как стирается с губ помада, наложенная к тому же весьма густо. В конце концов я решил, что лучше всего будет сделать это с помощью влажной салфетки, нашедшейся в футляре с гримом. Я аккуратно протер ею полные губы Алексии, которые вознаградили меня за это благодарной улыбкой.
Впервые за очень долгое время мне захотелось кого-то поцеловать. Эта веснушчатая девчонка с копной черных волос, весело улыбаясь, разглядывала меня так, словно читала мои мысли, видела меня насквозь.
Выдержав паузу, она сказала:
— Можешь быть доволен. Пусть ты еще не прошел ритуал посвящения, но уже можешь считать себя одним из наших. Ни одному чужому человеку мы, бледные, не дозволяем прикасаться к маске, если, конечно, он не желает отправиться на тот свет в момент, когда позволит себе такую дерзость.
Без маски из белил на лице Алексия уже не выглядела так грозно, ее слова прозвучали скорее как подростковая бравада. Да и вся компания, сняв грим, больше походила теперь на детишек, выросших в хороших семьях и развлекающихся тайком от родителей весьма странными играми. Впрочем, должен признаться, что мне было безумно интересно узнать, в чем эти игры заключаются, какие в них установлены правила.
Чтобы подвести разговор к этой теме, я спросил:
— Так когда вы намереваетесь произвести этот ритуал обретения бледности?
Алексия переглянулась с подругой, затем немного подумала и сказала:
— Например, завтра вечером. Что скажешь?
Я, конечно, насквозь промерз и внутренне не горел желанием провести еще один вечер, а то и всю ночь на холоде, но, не желая выглядеть слабаком, решительно кивнул.
В этот момент в разговор вновь вступила Лорена:
— Отлично, только не на этом кладбище. Для ритуала нам потребуется какой-нибудь известный, лучше даже выдающийся покойник. Предлагаю поехать в Аренис-де-Мар.
— Кладбище Синера, — объявил Роберт с улыбкой на губах.
— Вот и договорились, — подытожила Алексия. — Встречаемся на станции Аренис в одиннадцать вечера.
Мы согласно закивали, хотя я, конечно, понятия не имел, во что ввязываюсь. Знай я заранее, чем все это обернется, в тот же миг поспешил бы разорвать все связи, только-только начинавшие устанавливаться между мною и этой компанией, потому что ребята втянули меня в такую историю, которую смело можно было бы разыгрывать в одном из кругов ада.
На развилке лесных тропинок я пошел по той, которая была менее истоптана; в этом-то и заключается вся разница.
— Роберт Фрост —
Пока мы спускались с кладбищенского холма, мои новые приятели вели себя вполне нормально. Они болтали о чем-то своем и перешучивались друг с другом. Я шел чуть позади, чтобы не мешать им и, конечно же, иметь возможность понаблюдать за каждым из этой троицы.
Роберт — действительно очень высокий и при этом худющий — заметно сутулился. Не добавляли гармоничности его облику и черные эластичные джинсы, буквально обтягивавшие длинные тонкие ноги, похожие на ходули. В этих прилипших штанах и в долгополом черном пальто, развевающемся на ветру, он выглядел весьма комично. При этом парень постоянно вертел головой, внимательно слушая то одну, то другую девушку, которые шли по обе стороны от него и постоянно о чем-то говорили.
У меня сложилось впечатление, что этот бедолага здорово попал. Скорее всего, он был безнадежно влюблен в одну из них, а то и в обеих сразу. Девчонки же явно воспринимали его только как хорошего приятеля и, безжалостно раня чувства Роберта, с удовольствием встречались с другими парнями, да еще и обсуждали при нем свои сердечные дела.
Затем я повнимательнее пригляделся к Лорене. Ее покачивающиеся бедра хорошо просматривались даже под кожаным пальто — благо оно было сшито так, что буквально обтягивало фигуру. По тому, насколько решительно она шла по заснеженной дорожке, я сделал вывод, что Лорена — девушка с характером, причем сильным и, быть может, не самым приятным. Я легко мог представить себе, как она на повышенных тонах разговаривает с родителями, пытающимися ее урезонить, а то и вовсе переходит на крик в ходе какой-нибудь домашней ссоры.
Алексию я, естественно, оставил на десерт. На ней было короткое пальто с капюшоном, отороченным синтетическим мехом. Утреннее солнце отражалось в роскошных волосах, как в черном зеркале. Не могу сказать, что я оставил без внимания короткую юбку и видневшиеся из-под нее ноги в плотных зимних колготках. Шагала Алексия так легко и уверенно, что мне казалось, будто ее сапоги, те самые, которые топтали меня еще совсем недавно, не касаются земли.
Я не знал, что и думать о ней, о ее характере.
* * *
В семь утра все кафе и бары города были закрыты. Работало только одно заведение, находящееся на бульваре Риера — центральной улице Тейи. Платаны, росшие по обеим сторонам бульвара, в это время года были по-зимнему голыми. Такая деталь пейзажа еще больше усиливала ощущение холода на этой улице, переходящей в шоссе, которое заканчивалось тупиком буквально за ближайшей горой.
Столиков на улице, разумеется, еще не было, и официант пригласил нас пройти в зал, стены которого были украшены натюрмортами со всякого рода продуктами и гастрономическими изысками. Сложив руки на груди, он ждал, пока мы разберемся с меню, при этом не без интереса разглядывая троих чужаков. Если бы в Тейе проводился конкурс на специалиста по различению своих и чужих, то Мерфи — официант, успевший поработать едва ли не во всех барах и ресторанах городка, — выиграл бы это почетное звание по праву. Он был просто классическим официантом — внимательным, расторопным и, разумеется, себе на уме.
Девчонки заказали по кофе с молоком и один большой кекс на двоих. Роберт удивил меня, попросив себе лимонад, да не какой-нибудь, а «Биттер Кас» — напиток, который, как мне всегда казалось, предпочитали скорее не юноши готического вида, а немолодые дамы, имеющие обыкновение играть в лото «Бинго».
При этом он так любезно улыбнулся мне, что я рискнул обратиться к нему с вопросом:
— А вы, ребята, откуда будете?
— Кто как. Я, например, живу ближе всех отсюда. У моих родителей дом в Алелье. Лорена — из Бадалоны, а Алексия вообще живет где-то в заднице этого мира.
— Это уж ты загнул, — возразила Алексия. — На данный момент я обитаю в Сант-Кугате.
— «На данный момент», говоришь, — повторил я, мысленно относя ее к категории изрядных пижонок, к которой, как мне казалось, принадлежали почти все девушки, жившие в этом маленьком городке в районе Вальеса.
