– Если тронешь кого-то из моей семьи… – По-прежнему сжимая руку Магуайра, я выплевывала слова ему в лицо. Меня просто распирало от решимости. – Если хотя бы приблизишься к ним, клянусь, что найду нужное проклятие, провожу тебя до Завесы и помогу отправиться на тот свет. Я это обещаю. Обе…
Карсон захлопнул мне рот ладонью прежде, чем я успела закончить клятву. Теперь я сопротивлялась, и стажер обвил рукой мою талию, крепко прижимая меня к себе. Мои локти оказались притиснуты к бокам, а ноги бесполезно болтались в воздухе.
Обращаясь к нам троим, Магуайр махнул рукой в сторону двери:
– Приступайте. Сообщите, когда что-нибудь выясните.
– Да, сэр, – произнес Карсон и крякнул, когда моя нога попала ему по голени. Затем сжал меня покрепче, подхватив себе под мышку, и зашагал к выходу.
– Козел, – прорычала я, стоило нам выйти из кабинета. Лорен плелась следом, издавая приглушенные звуки, в которых я распознала смех.
– Сказал же тебе не бесить его, – отчитал Карсон, поставив меня на ноги и захлопнув за нами дверь.
– А я не о нем говорила, – огрызнулась я, убеждаясь, что все части одежды сидят на мне как положено.
Эмоции тоже нуждались в неком порядке. Как бы неловко я себя ни чувствовала из-за того, что меня вынесли на руках, Карсон удержал меня от настоящих глупостей.
Магуайр напугал меня до смерти. Стоило моргнуть, и я опять видела свечение его грехов, отпечатавшееся на внутренней стороне моих век. Совестливый человек прогнулся бы под этим весом. Магуайр – нет, что придавало его угрозам железобетонную подлинность.
И что же я сделала? Стала угрожать ему в ответ. Глупо донельзя, но других способов защиты у меня не осталось.
Раздавшийся смех заставил меня подскочить. Охранник у двери и две другие гориллы, сопровождавшие нас с Карсоном, сгрудились вокруг смартфона и не обращали на нас никакого внимания.
– А ну, проиграй еще раз! – воскликнул охранник, и мордоворот с телефоном нажал на экран. – Гляди, как она его! Прям рыжая газель.
Запись я увидеть не могла, однако догадывалась, что они любуются фарсом, которым обернулась моя попытка побега. Их гогот, когда я шарахнула Карсона, и сочувственные стоны, когда двинула ему коленом, выдавали горилл с головой.
– Что-то забавное увидел, Мерфи? – осведомился Карсон. Вопрос риторический, потому что и так ясно: это смешно до колик.
Громилы тут же пришли в себя, однако охранник по имени Мерфи не позаботился стереть ухмылку, даже когда ответил: «Нет, сэр». Затем он указал на покрытый тканью поднос, что стоял на консольном столике у стены:
– Бертрам принес для вашей гостьи.
Лорен подошла и сняла салфетку, под которой обнаружились поджаренный сэндвич, гора картофельных чипсов и маринованные огурчики.
– Разве газели едят сэндвичи с индейкой?
Нет, если есть альтернатива, но мой организм держался только на четырех колах и давно переваренных крендельках из самолета. Я схватила сэндвич прежде, чем ведьме удалось сотворить с ним что-нибудь колдовское.
– Ты, – выпалила я с такой желчью, которую только смогла набрать в урчащем животе, – сильно пожалеешь.
Блондинка набрала горсть картофельных чипсов:
– Ты же знаешь, что рассказы о том, будто проклятье возвращается тебе втройне, – миф, верно?
– Только не там, где дело касается моей семьи. Если со мной случится что-то неладное, Гуднайты вызовут дождь. Так что готовь зонтик.
Карсон схватил салфетку и протянул ее мне:
– Ешь на ходу. Хочу, чтобы ты посмотрела комнату Алексис. Вдруг удастся найти какие-нибудь подсказки.
Мысль об Алексис превратила изысканные индейку и хлеб в такое же аппетитное блюдо, как сэндвич из кожаного ботинка и картона, но я все равно его с жадностью слопала. И дело не в показной храбрости, а в биологии. Если я собираюсь хоть на что-то сгодиться, нужно подкрепиться.
Я следовала за платиновым ершиком волос Лорен по одному из многочисленных коридоров в очередное крыло здания. Их насчиталось три. А вот при подсчете коридоров я сбилась.
Карсон шел рядом в ногу со мной. Не напирая, но и не на расстоянии вытянутой руки. Решил не испытывать судьбу.
– Не знаю, куда, по-твоему, я могу деться, – проговорила я с набитым сэндвичем ртом. Мои тетки пришли бы в ужас. – Сомневаюсь, что смогу найти выход отсюда, даже если в моем распоряжении окажутся навигатор и команда рейнджеров.
Стажер искоса глянул на меня, и я заметила темнеющий на его скуле синяк, по размеру совпадающий с шишкой на моей голове.
– Не хочу второй раз тебя недооценивать. Ты только что угрожала отправить Девлина Магуайра на тот свет.
Я пожала плечами, чтобы скрыть дрожь:
– Сильно разозлилась.
И злилась по-прежнему, что необычно. Чаще всего я просто взрываюсь, кипение на медленном огне не про меня, и эту свою черту я ненавидела, поскольку встречала слишком многих мертвецов, которым вспыльчивость вышла боком.
Но как только чувство голода притупилось, я опять почувствовала узел в животе – накопившийся из-за нанесенного мне оскорбления гнев превратился в сжатую пружину напряжения, приказывающую мне пошевеливаться, действовать, брать барьер.
Разве только это был не гнев, а нечто иное.
Я замедлила шаг, гадая, что же может произойти в следующий момент. Если я просто сержусь, тогда ничего. Но как только я начала тормозить, мышцы напряглись, сердце заколотилось, а грудь сковало от напряжения в духе «завтра-сдавать-курсовую».
Я не просто сердилась. Я была связана обещанием.
Ведьмин сын.
Насколько знаю, именно так и действует гейс. Если откажусь читать комнату Алексис, а другого плана нет, то не смогу найти пропавшую. Благодаря заклинанию мое подсознание получило надо мной власть, вроде навязчивой идеи, врубившейся на полную мощность.
– Что не так? – спросил Карсон с непонятной мне резкостью.
– Ты серьезно? – Остановиться и посмотреть на него удалось без труда. Очевидно, мое подсознание знало цену разрядке. – Я околдована. Связана магией, чтобы найти Алексис или умереть, пытаясь это сделать. На что, между прочим, я даром согласилась бы, попроси твой босс вежливо.
Карсон повел плечами, будто пытался облегчить зуд от чувства вины. Слабое движение, но я привыкла читать малейшие изменения в фантоме. Чтение этого стажера было чем-то в том же роде.
– Тогда в чем проблема? – поинтересовался он.
– Проблема, – начала я, – в том, что я не знаю, какие проблемы это создаст. Затуманит ли мой здравый смысл? Что, если я не смогу ее найти? Что, если умру…
«Бог ты мой!»
