Вейн отпил из бокала, горло обожгло крепким выдержанным ромом, и на языке осталось горькое послевкусие, как и неприятный осадок на душе. Зачем? Ведь он дал ей полную свободу! Занимайся чем хочешь, езди куда хочешь, делай что хочешь! Ни одного отказа в просьбах. Да, просьб было немного, но он выполнял все. Подарки к праздникам и просто так: драгоценности, ткани, редкие книги… Но Ева всегда дрожала, пугалась, мямлила что-то себе под нос, что злило и раздражало, поэтому он старался быстрее уйти, а в те дни, когда им приходилось присутствовать на церемониях вдвоем, она всегда молчала. Вымученно улыбалась и молчала. И при первом же удобном случае просила отпустить ее. И он отпускал, не представляя, как долго будут тянуться эти болезненные отношения. Да, он мог взять ее по праву мужа, она бы даже не сопротивлялась, воспитанная принцессой, Ева знала о своем долге. Но ему претила сама мысль об этом. Да и что скрывать, у него ничего не загоралось ни в душе, ни в теле, когда он смотрел в испуганное личико с огромными невинными глазами. Не прибегать же к помощи зелий… Хотя за последние два года супруга расцвела, налилась телом и стала выглядеть вполне сносно. Но взгляд… Взгляд затравленной лани убивал все мужские порывы.
Ему иногда казалось, что свободной Ева бывает только в трипте, когда молится Заступнице. Что же ты, Сестра, не защитила ее?
Вейн поднес к губам бокал, однако пить не стал. Вины своей он не ощущал, но все равно было тошно.
«Девочка росла в обители, ничего не знает о мужчинах, научишь и воспитаешь такую жену, какую тебе захочется», — вспомнились слова его величества Аскольда.
Да уж… воспитал…
— Отравилась или отравили?
— В крепости уверены, что сама. А у вас есть сомнения?
Сомнения были…
Вейн допускал такой исход, девчонка многим мешала, хотя ему казалось, что заговорщики попытаются посадить ее на трон вместо Артура. Очень удобная фигура, особенно сейчас, когда ее можно выдать повторно замуж за нужного человека.
— Когда это произошло? — Он отставил бокал. — Почему ей это позволили? Кто был рядом?
— Она не стала переезжать в семейные покои, ведь там живет другая женщина. — Адмирал усмехнулся, и Вейн ощутил невыносимое желание двинуть ему в рожу. — Ваша любовница чувствует себя хозяйкой в крепости, вряд ли она позволила бы вашей супруге что-то изменить.
— Шатари знает свое место, — процедил Вейн.
— Это вы так считаете, командор, а бабы мыслят по-другому. — Адмирал криво улыбнулся и налил себе рома. — Мой человек в крепости утверждает, что хоронить вашу супругу будут в белом. — И он откровенно заржал, но, встретив бешеный взгляд Вейна, миролюбиво поднял руки. — Вы ведь понимаете, если случится чудо, и герцогиня выживет, любой сможет оспорить ваш брак. И король, и орден, и трипта признают его недействительным. А значит…
— А значит, начнется охота за «Одиноким великаном».
— Но она не выживет, даже не сомневайтесь. И теперь возникает вопрос — кто заплатит за вас выкуп, командор?
Хороший вопрос… Крепость он не удержал, своим благородством подставив под удар интересы королевства, бой на море проиграл, хотя в этом его вины нет. Но… он до сих пор не знает, кто предатель. И не уверен, что король все еще на его стороне.
— Я напишу брату, он привезет золото.
— Пишите, командор. — Адмирал подвинул Вейну бумагу и чернильницу. — Меня начал раздражать мой вынужденный союзник. Похоже, он решил избавиться и от вас, и от меня заодно. Только понять не могу, почему тянет?
Ждет смерти Евы, но говорить об этом Вейн не собирался.
— Его имя назвать не хотите, адмирал? За эту информацию я заплачу дополнительно.
— Увы, я давал клятву, — развел руками пират.
— А как же выкуп и моя свобода?
— А в этом я не клялся, командор. Я обещал союзнику не отпускать вас, — тонко улыбнулся адмирал. — Согласитесь, просто отпустить и продать — не одно и то же.
— Ваш союзник недооценивает хитрость морского люда, — кивнул Вейн, делая зарубку в памяти, если придется работать с пиратами, тщательно оговаривать все на берегу.
— Аристократ, что с него взять, — презрительно скривился собеседник. — Надеюсь, мы еще выпьем за его душу. — Он отсалютовал бокалом, бросив беглый взгляд на ограничивающий силу браслет. — А вот эту штучку снять не смогу, вы уж сами, командор.
— С этим проблем не будет.
Ему бы только добраться до Марлина… И чтобы Йерк был на месте…
Глава 5
А боги здесь грозные
Ева подозревала, кого увидит в небольшом примыкающем к спальне будуаре. Хотя какой это будуар? Жалкое подобие кабинета для школьницы.
Триптон собственной массивной персоной стоял у окна, увидев Еву, он сделал шаг в ее сторону, внимательный взгляд скользнул по фигуре, на мгновение задержался на шее и вернулся к глазам.
Опасный тип. Опасный и скользкий.
— Служанка, оставь нас.
— Гленна, не уходи. — Ева скрестила руки на груди, вперив в триптона гневный взгляд. — Тебе не кажется, что своим поведением ты компрометируешь меня, жрец?
Мгновение удивления на его лице сменилось настороженным вниманием.
— Дитя мое, я волновался, — глубоким, хорошо поставленным голосом мягко произнес триптон. — Ты впервые за эти годы не пришла на вечернюю молитву.
— Я впервые за эти годы вернулась из земель Вечного Господина.
Имена триединых богов всплыли в памяти сами собой: Сестра Заступница, Вечный Господин и Хозяин Земли. И посмертие было во власти Вечного, он в этом мире исполнял роль земного Аида.
Ева примирительно вздохнула, устало взмахнула рукой, приглашая триптона сесть на деревянный стул, сама же опустилась в кресло. Гленна, не зная, куда девать взгляд, замерла у двери.
Ева рассматривала триптона, он в ответ рассматривал ее. Ему бы не в жрецах ходить, а мечом на богатырских сечах махать. О таких говорят — кровь с молоком. Круглолицый, белобрысый, волосы коротко острижены, но на макушке вихрятся. Простецкое лицо. А вот взгляд выдает. Взгляд гэбешника. И он очень хорошо знал Еву. Интересно, там ягодок этих ядовитых нигде не осталось?
Ева молчала, молчал и триптон. Напряжение разливалось в воздухе и становилось почти осязаемым, но оба чего-то ждали. Триптон сдался первым.
— Ты на себя не похожа, — тихо сказал он и наклонился, сложив руки на коленях. — Если бы лично не проверил тебя амулетом, решил бы, что в тебе поселился таль.
Ева закатила глаза. Опять! Но ссориться с триптоном ни в коем случае нельзя, не та фигура. Это не баронесса, этот на своем месте и явно имеет в крепости авторитет. Тут или искать точки пересечения, или… закапывать у задней стены.
— Если тебе будет проще, можешь проверить еще раз, — кротко опустила она глазки.
— Ева, любим…
Что? Любимая? Ева ошарашенно вылупилась на триптона, и мужчина быстро исправился:
— Любимое чадо наше! — Он протянул руки и взял ее ладони, Ева от удивления даже не стала их выдергивать. Руки у триптона были теплыми и сухими, а голос участливый, заботливый, мягкий. — Расскажи, что с тобой произошло?
Ох… если бы она это знала!
— Я не помню. — Ева все же потянула руки, и мужчина нехотя их отпустил. — Я не помню! — повторила она немного нервно. — И я не верю теперь никому. Все те, кому я доверяла, предали меня! Ты, Влас, супруг… Все вы! — истерично выкрикнула она и закрыла лицо руками. Еще бы расплакаться. Но плакать по заказу Ева никогда не умела, она вообще редко плакала. — Как ты мог позволить, чтобы он меня лапал? Я все слышала!
Лучший способ защиты — это нападение. Сквозь пальцы она смотрела на растерянное и обескураженное лицо триптона, пытаясь найти в нем раскаяние. Но нет, раскаянья не было. Была досада и немного злости. Интересно…
— Шата Ева, — тихо позвал он. — Позвольте объясниться.
Ева убрала руки от лица, кивнула, замечая, как резко изменилось обращение и тон разговора.
— Наедине.
Она на мгновение задумалась, оставаться наедине с триптоном не хотелось категорически, все противилось этому, но, похоже, при Гленне говорить он не будет. Придется рисковать.
