— Принцесса, ваше величество.
— Не может быть ошибки? — глотая слёзы, спрашивала Рина. — Ведь срок ещё мал!
— Срок вполне достаточный, чтобы я была уверена в своих словах, — вздыхала ведунья. — Через полгода у вас родится чудесная девочка.
— Девочка! Опять! Проклятье преследует нас! — рычал король. — Это — проклятье! Проклятье! Нуар проклял меня!
Опасения его величества не стоило считать пустыми. Младший брат короля Нуар Майс как наследник второй очереди был заинтересован в пресечении ветви Блона. Он вполне мог затаить злобу на старшего брата, после того как король вынудил его возглавить монашескую обитель. Не настолько религиозен был принц Нуар, чтобы идти в святоши. Не он ли просит обожаемую Щедрую Благу награждать Рину и Блона дочерями?
Разумеется, настоятель храма, воздвигнутого им в честь любимой богини, отрицал свою причастность к проклятьям или другим способам вторжения в супружескую жизнь короля. Дабы оправдаться, Нуар устраивал публичные молебны о даровании королевству наследника.
Какова же была всеобщая радость, когда молитвы его монашествующего высочества приняли боги. Пятую беременность королевы во всеуслышание объявили счастливой.
Рассказывая об этом времени, Рина плакала особенно горько. Именно тогда она совершила ошибку, превратившую жизнь пятой дочки в многолетнее испытание. Не поддайся королева на уговоры деверя, Лео появилась бы на свет во дворце при свидетелях, и никому бы в голову не пришло выдавать её за мальчика. Но случилось то, что случилось.
В начале лета его величество Майс отправился за границу поздравить зятя, вступившего на трон, обнять дочь — её величество Тину — и сообщить союзникам о скором рождении принца. Пользуясь его отсутствием, Нуар настойчиво советовал королеве совершить паломничество в горный монастырь. Разумеется, будь король во дворце, он не позволил бы супруге уехать из Мэлбута. Ей следовало особенно беречься, помня о том, что носит сына. Этот же аргумент привёл деверь:
— Любезная невестка, — сладко пел он, расхаживая перед сидящей на парковой скамье королевой, — мы должны возблагодарить богов! Паломничество — та малость, что ты способна заплатить за счастье рождения наследника. Не совершишь его — боги разочаруются и могут наказать.
— Наказать? Как? — Рина пребывала в приподнятом настроении и отказывалась допускать к себе негативные мысли, но деверь говорил настолько убеждённо и так красноречиво заламывал руки, что сомнения закрались в сердце беременной женщины. — Принц родится нездоровым? Или я умру родами?
— Всё возможно, ваше величество. Сколько мы знаем случаев мести богов самонадеянным людям!
— Но… я… — Рина всё ещё сомневалась, — Блонд просил оставаться под присмотром лекаря…
— Кто помешает нам взять лекаря с собой? — Нуар широко улыбнулся и присел рядом, соблюдая приличествующую сану дистанцию. — Подумай, любезная невестка. Тебя ждёт приятное путешествие по хорошей дороге, в удобной карете. Погода благоприятствует, жара ещё не наступила, а в горах вообще чудесный целебный воздух! Разве это большая плата за благословение богов?
До родов оставалось около двух месяцев. Впереди — набиравшее силу лето, беременной женщине из-за жары придётся довольствоваться прогулками по дворцовым паркам, путешествий уж точно не предвидится. Никаких, кроме того, что предлагал деверь. Разговоры о чистом горном воздухе, прохладной минеральной воде, уютных тихих кельях дальнего монастыря и красивых службах с неизменными молебнами о благополучной беременности и родах возымели действие. Королева согласилась ехать.
Поначалу всё было именно так, как обещал деверь. Приятная дорога, красивые виды, радушный приём. Немного напугала плотина. Она была достаточно широкой для двух разъезжавшихся телег, но громоздкая карета, казалось, нависала над ущельем. Путешественница охнула, посмотрев, как падает вниз вода, и отвернулась к другому окну. Спокойные воды водохранилища выглядели куда менее пугающими.
Лекарь услужливо предложил нюхательную соль с успокаивающим эффектом, королева с благодарностью приняла, проговорив:
— Ещё обратно придётся здесь ехать!
— Это крепкая плотина, не волнуйтесь, ваше величество, — улыбнулся деверь.
Десять дней прошли как в сказке, Рина чувствовала себя превосходно, с благоговением молилась, с удовольствием пила козье молоко, ела свежеиспечённый монастырский хлеб и овечий сыр. Виды гор с острыми заснеженными вершинами дарили спокойствие и уверенность. Даже уезжать не хотелось. Но приближалось время возвращения короля, жене следовало встретить его дома.
Отъезд назначили на утро следующего дня. Рина долго ворочалась в кровати в поисках удобного положения. Очень хотелось лечь на живот, но пока не родила, она не могла себе этого позволить. Укладываясь то на левый, то на правый бок, женщина пыталась заснуть, увы, даже лёгкая дрёма не приходила. Королева думала о муже, о том, как он обрадуется её возвращению из паломничества. Пожурит за непослушание, но простит ради будущего сына.
Голос, потревоживший мёртвую тишину, напугал. Рина подняла голову и спросила:
— Кто здесь?
Монахини до этих пор не беспокоили гостью по ночам. Их и было-то здесь не больше двадцати, да человек пять послушниц. Как правило, все они были заняты повседневными трудами и молитвой. Обычно в келью Рины заходил либо лекарь, либо деверь, но голос был женский и довольно громкий:
— Если хочешь жить, оденься и поднимись по тропе до скита.
Хочет ли она жить? Что за глупости! Разумеется, теперь, когда она ждёт сына, лишь одно желание может владеть ей: сохранить ребёнка и принести его мужу. Не тратя время на раздумья, королева встала, зажгла светильник и осмотрелась. Ни в комнате, ни в коридоре никого не было. В доме стояла блаженная тишина: ни скрипа, ни шороха, ни песни сверчка.
— Всё равно не спится, — сказала себе Рина, — выйду, подышу.
Она надела широкое платье из плотной шерстяной ткани, набросила шаль, обулась в широкие, подаренные местным сапожником ботинки. Изящества в этой обуви не было, но толстая подошва хорошо защищала ногу от каменистой почвы. Шерстяной носок немного кололся, зато дарил приятное тепло и позволял плотно затянуть шнуровку. Одевшись, женщина постояла, чтобы отдышаться. Служанки бы ей не помешали, следовало ослушаться деверя и взять с собой гувернанток. Но теперь поздно сожалеть об этом упущении. Скоро она вернётся во дворец, и вокруг неё опять будут скакать все и вся.
Захватив переносную лампу, королева прошла по коридору и остановилась на крыльце. Небо, усыпанное яркими крупными звёздами, вызвало восторг. Как можно спать и не видеть этой красоты?!
— Иди! — повелела невидимая незнакомка. — У тебя мало времени!
Мало времени до чего? В груди затрепыхалась испуганная птица. Не рассуждая и не ища глазами источник звука, Рина спустилась по ступеням и пошагала по тропе, ведущей в гору. Королеве рассказали о том, что в стоящем на перевале ските время от времени для сугубой молитвы уединяются схимницы. Побывать там до сих пор не пришлось. К бревенчатому дому с двухскатной крышей вела узкая выложенная гладкими камнями дорожка. Перилл не предусмотрели, беременная женщина быстро устала, но упорно продолжала подниматься, позволяя себе небольшие передышки, если по пути попадался удобный камень, чтобы присесть. Цели она достигла в тот момент, когда розовые лучи тронули снега ближайшей вершины на востоке от монастыря.
Прежде чем войти в дом, осмотрелась. В трёх шагах от стены площадка обрывалась. Внизу уже можно было рассмотреть и монастырские постройки, и плотину, по которой предстояло проехать сегодня, и ровную, как отполированный поднос, гладь водохранилища. Оно располагалось прямо над плато, приютившим монахинь, дорога с плотины небольшой дугой вела вниз. Рина вспомнила ощущения, испытанные в карете, и вздохнула: хорошо, что на обратном пути не будет видно этого страшного обрыва.
Отдышавшись и налюбовавшись видом, королева задумалась о голосе, что позвал её сюда. Кто это мог быть? Зачем незнакомка привела её в скит? Быть может, нужно помолиться одной, без поддержки монахинь? Она уже хотела войти в дом и посмотреть, есть ли там образ почитаемой ею Щедрой Благи, как почувствовала дрожание почвы.
