— Мы с Семёном — мужчины, ты и не должна была нам помогать.
Я лишь презрительно фыркнула на это заявление.
— У нас вообще-то в стране равноправие! — насмешливо напомнила я.
— Хорошо, — покорно согласился Николай. — В следующий раз при встрече с непонятной чупакаброй я непременно напомню тебе об этом и предоставлю возможность броситься грудью на амбразуру.
— Всё, я умылся, — Семён вернулся в дом, зачем-то громко топая ногами, хотя до этого ходил почти бесшумно. — Ну что, Коль, как я выгляжу?
— Подойди поближе, — попросил фельдшер, нахмурившись.
Всё лицо Семёна: щёки, лоб, подбородок и даже немного шея — было покрыто глубокими порезами как от лезвия ножа или скальпеля.
— Что это за была тварь, которая тебя так отделала? — спросила я, разглядывая лицо друга.
— Похоже, та сама Белая леди, про которую мы слышали столько баек, — усмехнувшись, заявил он. — Во всяком случае, это, определённо, была женщина лет двадцати пяти — тридцати, очень бледная, вся в белом и с очень острыми зубами и когтями.
В подтверждение своих слов Семён продемонстрировал мне свою ладонь, на которой между большим и указательным пальцем остались отпечатки зубов.
— Всё не так уж и плохо, — пристально осмотрев каждую рану, объявил Николай. — Швы накладывать не придётся. Если повезёт, даже шрамов не останется.
— И то хлеб, — кивнул Семён. — Тогда я пошёл к дяде Боре за машиной. Отвезём тебя в город, посмотрим, что там с твоей клешнёй.
Несмотря на уговоры этой сладкой парочки, я не смогла остаться в стороне и увязалась вместе с ними. До города на всякий случай поехали в объезд Чёртова перекрёстка — а то мало ли что. Вновь застрять там до утра совершенно не хотелось.
Поскольку сезон повышенного травматизма ещё не наступил, приёмный покой травматологии пустовал, так что приняли нас сразу же. Доктор — массивный широкоплечий дядечка чуть за сорок с внешностью типичного братка из девяностых, — внимательно выслушал наш сбивчивый рассказ о нападении бродячего пса, осмотрел следы укусов и написал направление на рентген, который, благо, находился в этом же здании.
В итоге Николаю повезло: ни перелома, ни трещин на снимке врач не разглядел, наложил около дюжины швов, выписал рецепт какой-то суперской мази от шрамов, и порекомендовал поставить уколы от бешенства, после чего с чистой совестью отпустил нас восвояси.
— Похоже, нам удалось отделаться лёгким испугом, — резюмировал Семён, когда мы ехали на его ржавой буханке обратно в деревню. — Даже удивительно.
— Если бы та женщина не вмешалась, всё могло закончиться намного печальней, — заметила я, удобно устроившись на заднем сиденье рядом с Николаем, устало привалившись к его плечу.
— Какая женщина? — Семён бросил на меня удивлённый взгляд в зеркало заднего вида.
— Обычная женщина, в возрасте, — я растерянно посмотрела сначала на Семёна, а затем на Николая. — Она появилась посреди кладбища в самый разгар всей этой кутерьмы, вся светилась как грёбанная лампочка, проговорила что-то на непонятном языке, после чего вся эта нечисть, напавшая на нас, благополучно исчезла.
— Я не видел никакую женщину, — покачал головой Семён.
— Я тоже, — вторил ему Николай. — Впрочем, я был несколько занят разборками с неведомой зверюшкой, так что вполне мог пропустить даже вторжение инопланетян, не то, что какую-то загадочную даму.
— Согласен, мне тоже было как-то некогда отвлекаться, — поддержал его друг.
— И вот мы снова возвращаемся к вопросу моей адекватности и психического здоровья, — обречённо вздохнула я. — Ладно, хрен с ней, с этой светящейся престарелой феей Винкс. Меня больше другое волнует.
— Что именно? — заинтересовался Семён.
— На самом деле, список достаточно большой, — призналась я. — Во-первых, учитывая, что сегодня мы получили подтверждение некоторым байкам, десятилетия циркулирующим по деревне, мне интересно: насколько местные в курсе царящего вокруг них мракобесия? Во-вторых, если вся эта хрень обитает в деревне много лет, почему мы не видим её каждую ночь?
— Не те вопросы тебя, заяц, волнуют, — покачал головой Семён, грустно улыбнувшись.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что есть проблемы более насущные, — поддержал его Николай. — К примеру, если страшилки о Белой даме и Чёрном перекрёстке правдивы, то сильно ли ошибаются местные, величая твою бабушку ведьмой?
— Тоже фигня вопрос, — возразил Семён. — Вот лично меня беспокоит другое.
— Что именно? — Николай внимательно посмотрел на него.
— Я бы хотел знать, что за зверь тебя покусал, — Семён разнообразия ради придал своему лицу серьёзное выражение. — Мы ведь уже выяснили, что некоторая часть деревенских страшилок имеет под собой реальную основу? Так вот, истории про оборотней я тоже слышал.
— Полагаешь, это мог быть оборотень, и я теперь тоже превращусь в такую тварь? — Николай ничуть не выглядел испуганным, хотя и былого скепсиса в нём тоже заметно не было.
— Оборотни должны нападать в полнолуние, — подала я голос, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок от осознания того, что Семён может оказаться прав. — А луна растущая, причём в начальных фазах.
— Это главная причина, по которой я не спешу заряжать табельный пистолет серебряными пулями, — ухмыльнувшись, заметил Семён.
— А у тебя есть серебряные пули? — в тон ему ответил Николай, которого, судя по всему, скорее позабавила фраза приятеля, нежели напугала.
— Пока нет, но ради такого случая непременно приобрету.
— Имбецилы, — пробурчала я, укоризненно покачав головой. — Серьёзные вещи вроде обсуждаем, а вы шутки шутите.
— А что нам теперь, плакать? — пожал плечами Семён. — Да, ситуация неприятная. Но не смертельная.
— Для кого-то очень даже смертельная, — заметил Николай. Поймав два изумлённых взгляда, направленных на себя, он пояснил: — Тот странный дед на могиле. Живым его точно нельзя назвать. И я очень сильно сомневаюсь, что он сам себе проломил череп, а теперь бродит по округе и требует у прохожих ему что-то отдать. Интересно, что ему было нужно?
— Мозги? — насмешливо предположил Семён.
— Полагаю, если бы он был банальным зомби, то просто бы напал, а не пытался вести переговоры, — проговорила я, отчаянно зевая. — Хохмить и строить предположения можно до бесконечности.
— У тебя есть предложение получше? — заинтересовался Семён.
— Как минимум, стоит выяснить, чья это была могила, — озвучила я своё мнение. — Быть может, узнав личность покойника, мы сможем хоть что-то понять.
— Я схожу завтра в Архив, — кивнул Сеня. — Но ничего не обещаю. Сама понимаешь, деревня — она и в Африке деревня. Документооборот у нас ведётся из рук вон плохо — по себе знаю.
Новые сюрпризы
Вернувшись домой к бабушке, я первым делом направилась в баню, чтобы смыть кладбищенскую грязь с лица, рук и волос. Вода в бочке была холодная, но привередничать я не стала, всё равно топить баню не умею, а старушку будить почём зря совершенно не хотелось.
Скинув с себя всю одежду, я обомлела: на обоих плечах точно посередине остались чёткие тёмно-фиолетовые отпечатки чьих-то пальцев.
“Значит, мне не показалось, и меня, действительно, кто-то дёрнул назад, — растерянно созерцая жутковатые отметины на своей коже, подумала я, ощущая, как по спине пробежали мурашки. — Только вот кто?”
Наскоро вымывшись и замочив перепачканную одежду в тазу, я облачилась в спортивные штаны и розовую майку, обмотала вокруг головы полотенце и уже собиралась выйти на улицу. Внезапно окно предбанника со звоном разлетелось на мелкие осколки, и на пол с глухим стуком упал какой-то большой шарообразный предмет. Я сначала подумала, что это камень, но, стоило мне наклониться, чтобы поднять его, как к горлу резко подступила тошнота: с пола пустыми глазницами на меня взирал человеческий череп.
Семён на мой звонок ответил сразу же. Услышав известие о том, что к нам в баню какой-то доброхот подкинул чей-то череп, друг велел мне успокоиться, “подарочек” не трогать и ждать его. Надо отдать ему должное: не прошло и десяти минут, как Сеня вошёл к нам во двор, облачённый в полицейскую униформу и с фуражкой на голове.
