Накрутила себя до седых волос!
Поднялась, скидывая с голых плеч укрытие пледа, и подошла к постели, проводя по измятым простыням пальцами.
— Я так и не поняла, Ворон, в чем моя вина, — прошептала и вздрогнула, услышав шуршание мышей за стенами, показавшиеся мне тяжелыми шагами.
Просто напугана, вот и мерещится всякое…
— Господин велел собирать ваши вещи, — вернувшийся Хаял продолжал рассматривать меня с сомнением, заложив руки за спину. — Вас проводят, куда вы сами скажете, выдадут содержание и охрану.
— Благодарю. Мне это не нужно, я уйду сама.
— Это не щедрость, — вновь ткнув меня носом в беспомощность перед приказом, слуга поклонился, давая мне время собрать свои скудные пожитки и приготовиться к отъезду.
В неизвестность, полную вечного страха.
Вдруг он передумает? Вдруг найдет меня и вернет, чтобы закончить то, что неожиданно прервал? Что-то упрямо шептало у меня над ухом, что это не конец… Я еще успею прочувствовать дикую ненависть Ворона.
— Госпожа, — старушка Мерина, медленно поклонившись, без спроса вошла в комнату, опускаясь на старый стул. — Вижу, вы добились, чего хотели?
— Чего я хотела, по-твоему? — растерянно спросила я, заглядывая в выцветшие глаза.
— Свободы. Или я ошибаюсь? — она задумчиво склонила голову к плечу, рассматривая меня с головы до ног. — Неужели лебедушка прикипела к ворону?
— Не говори ерунды! — раздраженно бросила я, взмахнув рукой. — Просто…
— Просто сердце не на месте, — перебила она и поднялась, торопясь уйти. — Перья всегда крепче стали, — повторила старуха слова моего отца. — Подумай, девочка, стоишь ли ты одна целого народа.
— Что ты мне предлагаешь? — окликнула ее в пороге, пока она не открыла дверь, делая наш разговор доступным для ушей слуг.
— Приручи зверя и избавь эту землю от его гнета.
— Ты рискуешь, предлагая мне его убить, — прошипела, теряя терпение.
Даже эта высохшая с годами женщина плетет свои интриги, стараясь втянуть меня в самый их эпицентр.
Чтоб вам всем провалиться!
— Убить? Боги с тобой, деточка, — улыбнулась она, и я почему-то испугалась. Слишком это было похоже на оскал. — Прикорми животное, воспитай. Научи быть другим. Он играет на самом обрыве, Альба, и если не ты, найдутся другие, кто избавит это мир от его присутствия.
— Что ты знаешь?
— Ничего, — она качнула головой. — Я ничего не знаю, только гадаю на костях забитой домашней скотины. Это то, что я видела. Верить мне или нет — решай сама.
Сказанные слова пошатнули мое хрупкое спокойствие, которое я с таким трудом сама себе придумала, вновь сея панику.
Что если она не соврала? Да какое мне до этого дело?! Ворон сделал все, чтобы его боялись и ненавидели, уничтожил все самое дорогое и сокровенное, надругался над людскими душами, без чувства стыда и совести. Почему мне должно быть не все равно?
Ворон — он и есть Ворон. Темнота, что опустилась на земли Аоро, заполняя каждый угол даже самого отдаленного дома. Вечные тучи повисли над некогда голубым небом, заставляя его плакать день ото дня.
Черт! Какая мне разница?!
Уберусь как можно дальше, отброшу эти воспоминания в мусорную яму и прокляну, никогда больше не отрывая их среди гнили и обломков.
— Вы готовы? — Хаял внимательно осмотрел пустые сумки и сдвинул седые брови к переносице.
Глава 18
— Я не поеду.
— Но…
— Без «но», Хаял. Никто не давал тебя права спорить со своей царицей.
Слишком грубо, но слуга покорно склоняет голову. Мерина только хмыкнула, сползая со стула и шлепая к двери, шумно шамкая челюстью.
Мне некуда возвращаться. Домой? Нет, только навлеку на родных проклятие. За границы земель? Зачем? Там только пустоши, оставшиеся после похода Ворона на наше королевство. Или его вассалы, что словно пауки оплели паутиной всю территорию.
Я нигде не в безопасности. Каждый темный угол будет для меня кошмаром, в котором таится незавидная смерть царицы Сортэн.
Нет, я никуда не поеду.
Пусть казнит меня, пусть прикажет распнуть! Или здесь коротко и смертельно, либо далеко, под вечным гнетом и ожиданием мести. В конце концов, я так и не узнала, за что меня так проклинает Черный Ворон.
— Велите принести завтрак в мои покои, — отмахнувшись, поспешила выставить слугу за дверь. Этот притворщик вызывал у меня лишь омерзение, и его собачья верность Ворону пугала.
— Как прикажете, госпожа.
Оставшись в одиночестве, заметалась из стороны в сторону, продолжая прижимать остатки наряда к груди. Каменный пол под ногами остужал ступни и мысли, позволяя мыслить здраво, и постараться собрать разбегающиеся сцены расправы надо мной.
Прогонит! Ворвется сюда диким зверем! Схватит за шиворот и выбросит за порог, как нагадившую в любимые сапоги кошку! А если не выбросит? Если, наоборот, обрадуется, чтобы потом прилюдно выпотрошить меня, как курицу, на глазах у жадных до зрелищ горожан?
Боги… За что меня так прокляли?!
И что с того?
От одной этой мысли стало невыносимо грустно. Терять мне уже нечего, кроме своей жалкой изломанной жизни. Все, что у меня есть, — возможность открывать глаза по утрам, вдыхать грудью сдавленный воздух и чувствовать холод, идущий из всех стен черного дворца. Разве много?
Но это все, что я могу собрать в израненные ладони и называть жизнью.
Неожиданная уверенность заставила остановиться и оглядеться. Негоже царице ходить в обрывках платьев, с растрепанными волосами и ужасом на лице. Статус — это все, что у меня есть, и я не намерена терять лицо.
Вынув из багажа одно из своих платьев, перетянула пояс тугим ремнем, опуская босые ступни в удобные темные сапожки на плотной шнуровке. Волосы решено было расчесать и оставить стекать по плечам темными волнами, чтобы не привлекать внимание сложными прическами.
Да, так лучше. Так привычнее.
Облачившись в повседневную одежду, действительно ощутила себя куда лучше, чем прежде. Нет, весь этот атлас, кружево и парча не мое. Словно натягивать на себя змеиную шкурку явно не того размера, уповая на природную эластичность. Можно, но глупо. Удобно не будет.
— Госпожа, — вернувшийся Хаял несколько смутился моего образа. — Господин велел вам убираться на край земли, или он самолично протащит вас до границы, привязав к жеребцу.
— Пусть он скажет мне об этом лично, — холодно ответила я, сдвигая слугу в сторону и направляясь прямо по коридору. — А пока он этого не сделал — будь добр, покажи мне владения. Маленькая, но информативная экскурсия.
— Я служу господину, — коротко дернув бровью, мужчина поджал потрескавшиеся губы.
— А я его супруга. Царица. Этого достаточно, Хаял? Или ты вновь попытаешься противиться моей воле?
Глаза мужчины заволокло гневом, но нужно отдать ему должное — он сдержал рвущиеся наружу проклятия, крепко сцепив зубы. Единственное, на что его хватило, — сказать:
— Что ж, почту за честь. Пройдемте.
Вежливый взмах руки, очередной поклон, и вот я уже бреду за ним, на слепом доверии шагая по полу из черного камня, не представляя, куда заведет меня эта игра в уверенность. И как долго я смогу играть эту роль.
— Что первым ты хочешь мне показать?
— Тюрьму, — коротко ответил он, даже не обернувшись. — Думаю, это будет познавательно, не так ли, госпожа? Должны же вы в конце концов знать, где заканчивают дни все неугодные господину.
Грудь неприятно сдавило.
— С огромной радостью посмотрю. Благодарю вас, что решили начать с такого нетрадиционного места.
Слуга только хмыкнул, выражая все свое неуважение.
На удивление, вместо того чтобы идти вниз, в темницы, мы поднимались вверх по закрученным пролетам, все выше и выше. Сквозь узкие окна бойниц я могла разглядеть, как высоко над землей Ворон решил расположить пыточную, не удивляясь.
Птицы любят воздух. Даже хищные.
— Прошу. Это территория Валира, слуги господина и верного палача, умеющего добывать любые сведенья из людей.
