— Что за дикость, — услышала она со стороны короля-завоевателя, — как это молодым не наливать вина?
Он отмахнулся от старого храмовника, который был почётным гостем и сидел правее короля с угла. Харольд потребовал поставить перед молодыми кувшин с хмельным напитком.
— Пусть расслабятся! У них брачная ночь впереди, — загоготал и несдержанно хлопнул брата по спине. Эрик повёл плечом и рассмеялся в ответ.
— Неужели ты думаешь брат, что для того, чтобы осчастливить свою супругу, мне нужен хмель? Сомневаешься в моей мужской силе?
На руках герцога заиграли мышцы, перекатываясь тугими валиками. Лисса вспыхнула от этого откровенного разговора и уткнулась в тарелку. Аппетит как-то резко пропал в отличие от жажды. Она схватила свой кубок с водой и выпила полностью, до донышка.
Слуга потянулся налить ей вина, как хотелось Вульфрику, но она предупредительно прикрыла верх кубка ладонью.
— Нет. Единый не велит, — твёрдо сказала и глянула на супруга с королём. Оба насмешливо смотрели на девушку. — В первую брачную ночь супруги должны быть со светлым разумом.
О второй части завета она не упомянула. Там говорилось о мужской силе, не подверженной влиянию извне, чтобы семя было сильным и зародило новую здоровую жизнь. Лиссандра была с этим согласна. Она не раз видела, что в семьях, где супруг сверх меры увлекается вином, рождаются ослабленные дети или того хуже — умирают в младенчестве.
— Вам не терпится оказаться на спине, миледи? — скабрезно спросил Вульфрик. Лисса с силой сжала тканевую салфетку — новшество при их дворе. Раньше во время трапезы руки просто вытирали о скатерти.
— Мне не терпится завершить весь этот фарс. Поставить точку.
«И оказаться там, где я не увижу вас в ближайшие лет десять» — добавила она мысленно, напоминая себе о выдержке.
— Единый говорит, что супруга должна во всём слушаться мужа, — с нажимом произнёс король. Его глаза снова недобро поблескивали. Улыбка уже сошла с лица. — Вы всего лишь его тень.
— Мужа — да, — Лиссандра открыто посмотрела в стальные глаза супруга, — но и он имеет свои обязательства. Он — именно та скала, крепкая и нерушимая, оберегающая от зла, которая закроет от всего дурного и создаст лучшие условия для тени.
Эрик улыбался, слегка приподняв бровь, и посматривал то на Лиссандру, то на Харольда. Их пикировка его забавляла, но было в этом и нечто другое. Он ещё не понял, но чувствовал, как брат злится на безобидные, в общем-то, прописные истины, о которых тут рассказывала девчонка.
— Эрик, у твоей жены слишком свободен язык. Не время ли занять чем-то более существенным? — король поднял свой бокал с вином, тостуя. — За молодых!
Гости за столами, предоставленные сами себе, оживились и с мест стали выкрикивать пожелания для молодожёнов.
Эрик стремительно поднялся так, что стул со скрипом проехал по мраморному полу, и протянул Лиссандре руку, помогая встать. Девушка тут же смутилась. Она не боялась высказывать свои мысли хоть перед королём, хоть перед толпой, но публично целоваться с незнакомцем была не готова. И даром, что он её законный супруг.
Герцог Гренстон одной рукой уверенно и крепко привлек её за талию к себе, вжимая напряжённое молодое тело в твердый торс. Лисса неловко дёрнулась из захвата, но не сдвинулась ни на полшага.
Вторую руку Эрик положил ей на затылок, фиксируя. И наклонился, властно целуя нежные уста. Если в Храме он был предельно нежен, то сейчас был несдержанно груб. Зачем-то болезненно прикусил, словно в наказание, и ворвался в рот, проникая языком. Лиссандра задыхалась, а поцелуй всё не заканчивался. Гости восторженно улюлюкали, а герцог продолжал её жадно целовать, прижимая крепко и все больше наклоняя в талии, пока не оторвался с пошлым звуком.
У Лиссы горело всё: и лицо, и лёгкие; губы болезненно дёргало. А ноги стали ватными, и в голове возник туман. От слабости её качнуло. Девушка рассеянно посмотрела на абсолютно довольного своей выходкой супруга, который кричал в зал ответы на подколки рыцарей из его армии. Во время этого разгульного поцелуя их тела соприкасались так тесно, что герцогиня вполне ощущала, как у супруга полно в штанах. И от этого испугалась ещё больше. Поцелуй — это цветочки, ягодки впереди. Будет ли он и за закрытыми дверями настолько груб и несдержан?
Пир набирал свои обороты. Отец рядом с Лиссой общался со своим советником слева. Гренстон веселился вместе с Харольдом и рыцарями. Лишь Лиссандра была предоставлена сама себе.
Женщин за столом было значительно меньше, чем мужчин, но ни с кем из присутствующих она не была дружна. Но тем не менее, согласно обряда её должны были увести в покои супруга именно они.
В десять вечера для Лиссандры пир закончился. Её увели. На удивление, к ней проявляли участие и даже пытались успокоить. Самая старшая из придворных дам взяла её за руку, как ребёнка, и повела в комнаты супруга. Женщины незлобливо подхихикивали, давали советы-намёки и наперебой рассказывали про свой первый раз.
Лиссандра даже оттаяла от этой трескотни и нервно смеялась, когда одна из дам рассказывала, что в первую брачную ночь испугалась до икоты органа супруга, когда он выскочил из его штанов солдатиком. Она подумала, что это змея её атакует!
Так Лиссандру сопроводили, переодели в тонкую кружевную сорочку, о которой позаботилась Стефа. Служанка взялась из ниоткуда и крутилась рядом, разбирая огромную постель под массивным балдахином. Когда все приготовления были окончены, и Лиссу уложили в кровать, укрыв до талии одеялом, женщины услышали у дверей мужской гогот и советы, от которых многие дамы пошли красными пятнами стыда, что уж говорить о Лиссандре. От услышанного она натянула одеяло до самого носа, чем вызвала недовольное шиканье присутствующих.
Дверь в спальню резко раскрылась, являя герцога Гренстона, из-за плеча которого выглядывал король Вульфрик. Ещё какой-то рыцарь пьяно висел на второй руке мужчины и предлагал помочь.
— Я сказал, что вам здесь делать нечего, — не оборачиваясь, герцог Гренстон бросил всем, кто был за спиной и напирал, чтобы ввалиться в комнату и смутить молодую супругу. Женщины поторопились покинуть покои, взмахивая руками, как крыльями, и прогоняя бузотёров. Пошлые выкрики, смех, всё походило на безумную какофонию.
«Неужели это у всех так? Или только мне повезло?» — подумала Лиссандра, замерев сусликом на своём месте.
Но вот герцог увернулся из цепких рук и с громким стуком закрыл дверь перед носами любопытных. Для надёжности ещё и щеколду задвинул.
Наступившая тишина оглушила и зазвенела другими звуками. Вот Эрик прошёл к креслу и тяжело в него упал. Потянулся к столику и, взяв кувшин, стал пить прямо из горла, громко сглатывая. Лисса приспустила одеяло до подбородка, наблюдая за мужчиной. Тот сидя начал расстёгивать мундир. Неторопливо и при этом пристально глядя в сторону девушки. Казалось, он решал сложную задачу. Никакого веселья на его лице больше не было.
— Не поможешь мне снять сапоги? — вдруг обратился он к ней. И Лисса закивала, тут же смело отбросила одеяло и в несколько шагов подошла к супругу, приседая возле его ног. Она и забыла, что рубашка по сути не скрывает её обнажённого тела.
Кожаные высокие сапоги поддались с трудом, но Лисса справилась и даже больше. Намочила ткань, оставленную возле таза для умывания, и обмыла его ступни. Оба молчали, но неловкости не было. Как обычно, простые действия Лиссандру успокаивали больше, чем многочасовые разговоры.
Стоило ей закончить, как Эрик резко поднялся, поднимая её за плечи и подхватывая на руки. От неожиданности девушка пискнула и обхватила крепкую шею супруга.
Света от оставленных в комнате свечей в канделябрах было достаточно, чтобы видеть лица и выражение глаз. На Эрика смотрели два испуганных зелёных омута. Жена на его руках казалась маленькой и беззащитной, совсем не такой, как со всеми остальными. С ним она была иной. Не ершистой, покладистой. И это удивляло. Знал же, что она ещё та язва.
