— Елиза! Подойди! — грозный окрик Чарда вырвал меня из несбыточных мечтаний о прежней жизни.
Ш-ших-шух-ш… Вместо разговоров только шорох и шипение в зале. На миг показалось, что вокруг огромный клубок змей. Огляделась: «это точно меня зовут?».
Нет сомнений. Управляющий неприязненно смотрел именно в мои глаза. Собралась с духом. Встала. Пошла. Иду и до чёртиков боюсь, что бить будут, ноги в коленях, будто, подламываются… Но дошла кое-как. Встала в двух шагах от Чарда и смотрю, то на него, то на лаэрда, как бедная золотая рыбка, пойманная в сети, мол: «Чего тебе надобно, старче? Всё сделаю, только отпусти по добру, по здорову».
Управляющий поднялся, чуть наклонил голову, то ли кланяясь, то ли кивая лаэрду, и начал ябедничать, какая я такая-растакая — красавицу и нежную голубку Жанетту обидела! И словом, и действием!
— Что скажешь, Елиза? Ты всего лишь второй день в замке и уже такой некрасивый поступок. — услышала я укоризненный голос лаэрда.
Ха! Нет слов! И смелости ответить — пока тоже нет. Я будто только сейчас обратила внимание на то, как выглядят здесь люди: крепкие, агрессивные. Даже юноши имеют широкие плечи и сильные руки. Что уж говорить о мужчинах! Прямо какой-то бойцовский клуб на выезде в исторические места. И не только за ближайшим к хозяину столом, где, в основном, сидят воины, но и там, где разместилась прислуга.
Управляющий и лаэрд смотрят на меня, в ожидании ответа, а я…
Стоя перед этими необузданными дикарями с бычьими шеями и затаённой мощью в каждом движении, я вдруг почувствовала себя такой маленькой и хрупкой, что впору лезть под стол.
— Мой лаэрд! Гаспадан Чард! — вместо меня неожиданно отозвалась старшая из швейной комнаты, Агата, поднимаясь со своего места. — Позвольте мне ещё сказать?
— Говори! — милостиво кивнул ей лаэрд.
— Елиза испортила всю одежду, которую чинила до обеда. Всё время, после того, как эта девушка, наконец-то, вернулась в мастерскую — замечу, что это случилось лишь ближе к вечеру — она занималась исключительно исправлением того, что сама же и наделала. Девчонка нелепо оправдывается тем, что не умеет шить! — тотчас подбегая и становясь рядом с управляющим, торопливо, но с возмущением, громко и чётко, произнесла обвинительную речь в мой адрес Агата. — Мой лаэрд, мне по-прежнему нужна работница в мастерскую. Мы не справляемся.
Не ожидала такого от неё. Дело в том, что наша с Жанеттой ссора, словно какой-то стоп-кран сорвала: с самого утра молчаливые швеи вдруг заговорили все разом и трещали, как сороки, до самого ужина. Старшая тоже участвовала в общей болтовне, и, при этом, казалась сочувствующей и очень расположенной ко мне. Женщина, конечно, держала марку: открывала рот гораздо меньше других, чаще, чтобы вставить поучительные фразы. Но, в целом, у меня создалось обманчивое впечатление, что Агата целиком и полностью на моей стороне.
Услыхав дополнительные обвинения, я не испугалась. Почти… Куда уж бояться ещё больше!
Так, на мгновение обидно стало. Подлость это… Сколько ни сталкиваюсь с её проявлением, каждый раз, как впервые. Но! Только на мгновение! Ситуация с наличием двуличной стервы в коллективе, в общем-то, привычная.
Я заметила подобострастный взгляд женщины в сторону управляющего, и сразу всё поняла. Солнце высоко, хозяин далеко, а управляющий, который вершит судьбы прислуги — вот он, стоит, на Жанетту смотрит ласково, а на меня — волком. Молодец, Агата, выслужилась. Чард доволен.
— Ты не умеешь шить, Елиза? — делано удивился лаэрд, нахмурившись.
Он явно не верил. Посчитал, что я соврала. От мужчины прямо повеяло неприятностями на мою голову…
Люди за столами прислушивались к нашей беседе и комментировали каждое слово, каждый жест, каждый взгляд. Начальство — подобострастно и уважительно, меня — насмешливо и ехидно. О-хо-хо-хо… Если я в прошлом, то за века ничего не изменилось, а, если в другом мире, то — везде одинаково!
— Я не умею. Не умею шить, но очень старалась, когда мне поручили эту работу. Не получилось… — сбивчиво оправдывалась я, уже спинным мозгом предчувствуя, что юное смазливое личико мне не поможет.
— Как же так? Взрослая девушка, а шить не умеешь? Разве так бывает? — явно насмехался лаэрд, но под конец спросил просто и строго. — Почему же мать тебя не научила? Или у тебя с рождения нет матери?
— Есть у меня мама! Она… в детстве она всегда шила вместо меня. А сейчас я предпочитаю поручать эту работу тем, кто хорошо умеет это делать, — выдала я истинную правду.
— Ты единственная дочь у своих родителей? — то ли, спросил, то ли, констатировал факт лаэрд.
— Да. — ответила на тот случай, если это был вопрос.
— Понятно. Родители разбаловали тебя сверх всякой меры, Елиза. Что ж… видимо придётся учить тебя уму-разуму. Что ты скажешь по поводу драки с Жанеттой?
— Эта девушка первой наговорила мне всякого, и первая ударила. Я не знала, что эта Жанетта на особом положении в замке, и может безнаказанно бить кого угодно! Поэтому — дала сдачи, когда она на меня напала. Таким способом я всего лишь, хотела защититься от повторения ситуации в будущем, — доложила я по-военному и добавила растерянно — Я больше не буду?..
А в голове крутится: «Он собрался учить меня уму-разуму? Как? Неужели бить прикажет? Или сам… кнутом… как в лесу?»
Как представлю — а это легко сделать, потому, что в кино подобное сто раз видела — что меня раскладывают, привязывают или удерживают, и, обездвиженную, беззащитную, беспомощную, лупят… Нет, нет, не хочу!!
— Понятно… — лаэрд задумчиво смотрит на меня некоторое время.
Принимает решение…
Я чувствую, как спина становится влажной, а в солнечном сплетении что-то неприятно сжимается и разжимается. Меня начинает подташнивать.
— Елиза ты направляешься на работы в свинарнике сроком на… две недели, — наконец, объявил хозяин замка моё наказание, и я смогла выдохнуть — бить, кажется, не будут.
Однако, рано выдохнула. Хозяин замка ещё не закончил со мной.
— Рона, через две недели, после свинарника, переведи её на работы при кухне. — бросил лаэрд экономке и снова повернулся ко мне. — В свинарнике и, потом, на кухне, ты, Елиза, быстро поймёшь, какое хорошее место потеряла по глупости, из-за нежелания трудиться. Чтобы снова попасть к швеям, тебе нужно будет очень хорошо постараться.
Потеряла возможность скрючившись целыми днями тыкать в пальцы иголкой? Ха! Да, я лучше в свинарник!
— Чтобы ты знала, девочка, сегодня наш старший егерь по пути к себе домой заехал в твою деревню, к старосте, и, по моему поручению, передал сообщение, что ты остаёшься служить в замке. Если собиралась выйти замуж и перепрыгнуть с шеи своего заботливого отца на шею любящего мужа — забудь об этом, Елиза. Привыкай к тому, что ты всю жизнь проживёшь в этом замке, и, что свой кусок хлеба и глоток вина здесь нужно заработать.
Глава 11.
Какой-то юный дикарь с энтузиазмом вызвался проводить меня в свинарник, так сказать, в место отбытия наказания. И мы с ним ушли из парадного зала сразу после вынесенного лаэрдом приговора, прямо ночью, точнее, поздним вечером.
Бойкий паренёк шёл впереди, подсвечивая дорогу факелом, а я — за ним. Шла и оглядываясь вокруг, в безуспешной попытке что-то нормально разглядеть в темноте. Замковые строения в ночи казались наполненными таинственной мощью, громадными, подавляющими и пугающими.
— Меня Фанас зовут. А тебя? — заговорил со мной провожатый. — Хотя, я знаю. Ты — Елиза. Просто, Елька, нужно же нам как-то познакомиться. Помнишь меня? Это я тебя вчера, по поручению лаэрда Ристара, отводил к гаспаде Роне.
Я, как раз, задумалась о том, что до сих пор не видела замок снаружи: приехала вчера вечером, и сразу меня завели внутрь, а сегодня целый день работала. Ну, как бы… В общем, не отдыхала же! Короткий сон в неудобном кресле у камина — не считается! Интересно, а этих бедных швей, так хорошо устроившихся по словам хозяина замка, хоть иногда выпускают подышать свежим воздухом или они так сидят годами в каменном мешке и постепенно слепнут над тряпками? Не хочу я такого хорошего места!
