жестко отрезал Эль, отворачиваясь. – Я просто предупредил тебя, Лорейна, о последствиях. Вдруг ты нагуляла этого ребенка от тайного возлюбленного-ангела, скажем. И он дорог твоему сердцу. Я рад, что ошибся. Что ты или настолько бессердечная, что тебе плевать на все кроме собственного тела. Или плевать на риски для нашего сына или дочери. Ты – настоящий боец, Лорейна. Так отважно сражаешься за собственную жизнь, не думая об окружающих, что… мне противно находиться рядом с тобой. Прости…
Не окончив фразу, Эль развернулся и вышел, хлопнув дверью, забирая с собой эликсир и нектар. Лорейна тихо вздохнула, растворяясь в зеркале. Зная, куда отправится муж и устремляясь следом за ним.
Полутьму спальни освещал лишь пугающе голубоватый лик луны, заглядывающей в окна. Эль стоял напротив окна, видя собственное побледневшее отражение в стекле. Напряженно сжатые губы, не лицо – каменная маска. Он намеренно не оборачивался к зеркалу. Знал, что там увидит. Не собственный силуэт, а изящный тонкий стан жены. Светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Залитые слезами щеки. Голубые глаза, омраченные страданием.
Это он во всем виноват. Не сумел спасти Лорейну, не уберег, не понял, что в ее теле поселилась другая, чужая душа.
«Это ты со своими чертовыми змеями! С их видениями! Отравил меня, проклял! Нужно было ослушаться приказа королевы! Не отправляться в Подземное королевство… Никто еще оттуда не возвращался прежним! Не вернулся и ты! Принес скверну в наш дом… в меня!»
– Нет, нет, нет, – как заведенный, шептал Эль, крепче стискивая в руке бокал с нектаром.
Темно-алый, как кровь, он манил. Но пить его нельзя… Яд. Отрава, которую примет из его рук попаданка Лори. Выпьет она. Смешная девчонка, по ощущениям намного моложе, невиннее и наивнее, чем настоящая жена – жесткая воительница Лорейна.
– У нее даже глаза другие, – проговорил чуть громче, сломлено Эль, опуская ресницы. Устало.
– Не может быть! Цвет один и тот же! – отозвалась из зеркала Лорейна.
Его жена, запертая там до тех пор, пока он не поможет выбраться наружу. Обратно заполучить тело в свою собственность. Это будет верно. Это будет правильно. Ну и что, что… попаданка умрет? Правда?
«Нет, нет, нет…» – выбор без выбора. На войне Эль без сожаления убивал. Врагов по приказу королевы. Он убивал и демонов, и ангелов – невинных жертв с белыми крыльями. Убивал, потому что так было нужно… Кому? Его королеве? Неважно. Убивал. Почему тогда не может спокойно убить сейчас попаданку? Освободить место в теле его законной владелице – настоящей Лорейне?
«Потому что я целовал попаданку… целовал, упиваясь вкусом ее губ, желая ее, именно ее, не задумываясь о том, кто она. Потому что я горел от желания, когда узкая ладошка скользила по моему телу в таком невинном касании, а щеки Лори вспыхивали румянцем стыда. А я не понимал, что случилось с моей Лорейной, которая могла сбросить одежду и станцевать на столе даже в портовой таверне. Никогда моя жена не заводила меня так, как эта чертова девочка-попаданочка, плавными изгибами своего тела. Даже в наши самые темные порочные ночи страсти, даже тогда…»
Как он мог хладнокровно убить ее? Лори. Не Лорейну. Эль покачал головой, отставляя бокал с отравленным магией нектаром на подоконник. И прерывисто вздохнул, стискивая пальцы инстинктивным жестом. Этот жест заметила и жена…
– Ты колеблешься, Даниэль? – голос из зеркала, холодный, жесткий, бил замахом плети по нервам. – Вспомни про ребенка.
– Про чьего ребенка? – Эль не выдержал, бросившись к зеркалу.
Он ударил по нему ладонью. С силой. Словно давая пощечину настоящей Лорейне. Желая стереть презрительную усмешку с ее губ. Эль прекрасно знал, о чем думает жена. Она не раз уже это говорила ему прямо, в лицо. Что он – трус. Слабак. Что поддается жалости. Думает о справедливости… а не просто подчиняется приказам королевы. Смеет думать. Ощущать вину. Страдать. Она – не такая. Сильная, холодная, несгибаемая. Иногда Эль завидовал Лорейне.
– Что ты сказал?! – задохнулась от возмущения Лорейна в зеркале.
По серебристой поверхности зазмеились трещины. Эль ощутил боль в руке и, тряхнув ею, увидел, как на пол упали крохотные капли крови. Порезался все-таки.
– Да как ты смеешь, Эль?! Он твой! Этот ребенок, которого я ношу под сердцем! Твой и мой, слышишь?!
– Поклянись! – Эль почти впечатался лицом в зеркало, безумно глядя прямо в глаза Лорейне, ища правду в ледяном голубом взгляде. – Поклянись, что говоришь правду! Самым дорогим поклянись! Любовью и преданностью к своей чертовой королеве, чувством долга ненавистным своим поклянись! И тогда я поверю… И сделаю все, что ты попросишь. Даже не ради тебя, Лорейна, а ради нашего ребенка, что попаданка носит под сердцем! Не ради тебя… Потому что ты не любишь меня давно, хотя так убедительно шептала об этом сегодня из зеркала. Не любишь…
– А она?! – будто ядовитая змея, прошипела Лорейна, почти выглядывая из зеркала. Магия очертила вокруг волос голубоватый круг, словно ангельский нимб. Нимб тех ангелов, что Лорейна с такой легкостью и удовольствием убивала в бою. – А она, чертова попаданка, любит тебя, да, Эль?!
– Она хотя бы думает обо мне, – устало прошептал Эль, отстраняясь от зеркала и прикрывая глаза, словно ему было больно даже смотреть на жену. – Заботится. Переживает. Я ей… нравлюсь. Я ей не безразличен. Это не любовь, Лорейна. Но это больше, чем то, что ты даешь мне.
Лорейна тоже зажмурилась, словно стало физически больно от услышанного. Она быстро взяла себя в руки, справившись с эмоциями. И открыв глаза, покачала головой. Серьезно, чуть грустно.
– Я… никогда не врала тебе, Эль. Поверь мне. Ребенок наш. Твой и мой. Клянусь… Всем тем, о чем ты сказал. Клянусь, ребенок не от другого мужчины. А твой, Даниэль. Только твой.
– Спасибо за правду, Лорейна, – просто ответил Эль, ловя себя на том, что сердцебиение чуть сбилось.
Он медленно подошел к подоконнику, беря в руки бокал с нектаром. И усмехнулся, оборачиваясь к зеркалу.
– Я сделаю это, милая. Ради нас. И нашего сына. Или дочери. Мы – семья. И никто не разделит нас. Обещаю.
– Я верю тебе, Эль, – улыбка Лорейны вышла чуть дрожащей, немного больной, как ее раскрасневшиеся от волнения щеки в зеркале. – Ты меня любишь. Я
