дрожь. Надеюсь, Дэй не заметил эту слабость. Свет слишком тусклый, что бы увидеть такую мелочь. И почему именно сейчас меня накрыла волна воспоминаний?
В любом случае, я и так собиралась уходить. Но что с его настроением, он то спокоен, как удав, то провоцирует меня, смущая, да еще и в гнев впадает?! Хотя…. Это не удивительно. Человек находится в плену. Но еще мне показалось, Дэй стал менее бдителен. Какая бы причина этому не была, мне бы хотелось, что бы он и в будущем выказывал мне большее доверие. Это, как партия в шахматы, пожертвовав пешкой для быстрейшего развития. Вот, что мне сейчас необходимо. Хочу узнать твои дальнейшие действия Дэй Фиррэлиус.
— Завтра утром я пришлю лекаря. — В последующие дни я постараюсь избегать тебя. — В саквояже ты найдешь все необходимое.
От лица Дэя
Алексис ушла и в камере наступила звенящая тишина. Тогда я даже не поблагодарил ее, был так груб с человеком, который, похоже, искренне хотел помочь. О чем я думаю? Все время сопоставляю рассказы стариков, вешаю ярлык на человека. Да эти истории, правда, но могут ли они относиться ко всем из семьи Стайлес? Не могу быть в точности уверен в словах старейшин. И это больше всего раздражает. Чувство, как будто мое сознание это — зеркало, разлетевшееся на множество осколков. Невозможно все соединить воедино.
Ее кисть такая тонкая, а кожа очень нежная, сравнимая с шелковым полотном. Когда Алексис на мгновение отбросила свою маску жестокости, можно было увидеть, что на самом деле за ней скрывается хрупкая, ранимая девушка. Допускаю мысль, что таким образом она пытается выжить в аду. По — другому мне это место сложно описать. Но более всего меня разозлило, то, как спокойно, без каких либо эмоций она говорила, что у нее большой опыт в лечение ран. «Я каждый раз лечила брата, когда он получал ранения». Эти слова более всего меня разозлили. Хотя и не должны были задеть. Не хочу признавать, но в тот момент я почувствовал, некое подобие ревности к ее почившему брату. Ревность? Странно. О чем я думаю?
Саквояж одиноко стоял на прикроватной тумбочки. В нем нашлись бинты, заживляющие раны мази, баночка с пилюлями и старые карманные часы. Крышка часов была покрыта легким налетом эрозии, а открыв их можно было увидеть треснувшее стекло, но все же они шли, отмеряя ход времени. Так же в сумке нашелся аккуратно сложенный пополам лист пожелтевшей бумаги с именным оттиском «АС». Там говорилось:
«Если ты не доверяешь никому — прошу, доверься лишь мне». Далее было подробное описание о применении всех лекарств, как и в каком количестве. Почерк напоминал легкую рябь на воде.
Партнерский поцелуй.
6
Алексис
За окном собрались грозовые тучи, было ветрено и промозгло, Оливия подбрасывала в камин поленья. Но мороз в моем теле не утихал. Ночью до меня дошло первое за все это время донесение от моего фамильяра. Оно пришло, ворвавшись в мой сон. Итак, засыпающая с трудом, я никак не ожидала увидеть такую картину. Поле, поросшее желтыми цветами лядвенеца, было усыпано телами людей с геральдикой дома Фиррэлиус, а на холме в тени поросшего гамамелиса уютно расположился силуэт ассасина. Лишь глаза выдавали его личность, и они смотрели прямо на меня, затем все померкло. Он убил шпиона.
После этого ужаса сон как рукой сняло, очнувшись в холодном поту, я лихорадочно начала вспоминать каждую деталь. Почему именно поле из цветов? И было ли оно вообще в книги. Ничего подобного там не описывалось. Единственное, что я вспомнила, так это то, что существует язык цветов, их значение. Но есть ли подобный язык в этом мире?
Пробираясь на ощупь в темноте я споткнулась о ножку чайного столика и с глухим стуком распласталась на полу, ваза с цветами стоявшая там покачнулась и разбилась вдребезги упав рядом. Несколько осколков больно впились в мою ладонь, когда я вставала. Тем временем боковая дверь распахнулась и в комнату вбежала Оливия, держа в руках подсвечник.
— Леди Алексис! Что случилась? Где вы? — Она меня не сразу заметила. — Боже! Моя леди! Как так вышло, что вы упали? Ваша рука!
И она тут же начала кружиться надо мной, как заботливая мать. В принципе, я ее так и воспринимала. Она стала мне второй семьей, появившись рядом со мной спустя три месяца после кончины брата. До этого, я довела семь гувернанток до нервного срыва, и одиннадцать стражей поместья до добровольного служения при фермах, где содержались самые опасные особи монстров. В конце концов, даже герцог сдался, чего раньше никогда ни делал, и разрешил мне выбрать самой. Но никто из уже имеющихся в поместье слуг не хотел ко мне приближаться, так же как и я к ним. Однажды прогуливаясь по саду, я стала невольным свидетелем сплетен о вновь прибывших рабах с еще не сдавшейся под гнетом дома Стайлес территорий. Спрятавшись за живой изгородью и прислушавшись к разговору, до моих ушей долетела информация, что эти люди из воинствующего, но малочисленного народа с земель Эйлиш. Не зная, кто они, я все же приняла решение сходить к заключенным. Поставив себе четкую цель найти в лице хотя бы одного из них надежную опору. Так и вышло. Единственный человек, который выделялся среди целой толпы грубых и неотесанных людей, была одна единственная женщина. И она единственная в совершенстве владела общий язык. После нашего знакомства и долгих трехдневных переговоров, мне удалось убедить ее, а это было трудно. Она оказалась не так, проста, как казалась на первый взгляд. Оказалось, что в племени Эйлиш господствует матриархат, и она является, одной из трех главных воителей, подчиненных главе клана Эйлиш Ши. Мы сошлись на том, что я по мере поступления вытащу ее соплеменников. На тот момент кроме нее их оставалось семь. Остальных или скормили монстрам или подарили, как игрушки моим братьям и сестрам. Было мало шансов, но я согласилась.
В тот же день я отправилась в кабинет отца, сказать, что он был удивлен это — ничто не сказать. Ранее боящаяся даже пройтись по западному крылу особняка, где и находился кабинет, я просто влетела в него запыхавшаяся, и тяжело дыша с криком «Я нашла свою гувернантку!». Вэргар был настолько поражен, что даже не
