каким был тогда, когда была жива «Свет его души». Жестокость Короля Трора, хотя и сильно преувеличенная, стала легендарной, но даже на его фоне Сайрус Стоун выделялся своей непримиримостью к врагам. Выделялся настолько, что был даже изгнан на время из армии своего Короля. Во время каждой следующей битвы, он искал смерти, но смерть, как будто смеясь над ним, обходила его стороной.
Сайрус открыл глаза. Над его головой поднимались тёмные стропила крыши, дыры в которой были кое-как заделаны. Он чувствовал себя гораздо лучше. Сидя к нему спиной Лалатина, одетая в домотканое крестьянское платье, что-то тихо напевала, штопая его рубашку. Вошла женщина в крестьянском ветхом платье, с лицом замотанным платком и Сайрус с трудом узнал в ней Фрею.
— Где мы? И где наши враги? — спросил он, с трудом разлепив растрескавшиеся губы.
— О, ты пришёл в себя!
Лалатина бросила шитьё и подала ему воды. Сайрус попил и голова его снова упала на тюфяк.
— Ты про сира Лукаса? — Фрея засмеялась.
— Они проехали тут дней пять назад. Отряд из восьми рыцарей. Спросили про нас. Леди Фрея сказала им, что мы проехали к перевалу, — сказала Лалатина.
— Меня они видели? — спросил Сайрус.
— Хотели посмотреть. Но я сказала, что мой муж стал весь жёлтый и валяется в лихорадке уже неделю и их желание как то резко пропало! — Фрея хрипло хохотнула.
— Где наши лошади?
— Леди Фрея укрыла их в пещере! — сказала девочка.
— Сколько раз я тебе говорила, что я не леди! — набросилась на неё Фрея.
Сайрус закрыл глаза. «Лукас Синт до сих пор не может простить мне своего сына!» — думал он. Мальчику было всего четырнадцать, когда его вешали по приказу Сайруса, он обмочился от страха. Сайрус закрыл глаза, ему казалось, что чёрные братья поджаривают его на своём костре, так горело его тело. Он весь покрывался потом, и его прошибал озноб, он трясся словно в лихорадке и одновременно горел заживо. Веки его стали тяжёлыми язык и губы распухли. «Я умираю!» — думал Сайрус. Он хорошо осознавал, что заслужил подобную смерть, даже и ещё худшую. Умереть от сепсиса, это ещё не самая страшная смерть. Сайрус подумал о том, откуда он знает это слово, сепсис?
— Леди Фрея, он весь горит! — услышал он испуганный голос Лалатины. Фрея что-то ответила, но он не разобрал что. Поднять веки Сайрус уже не мог, ему хотелось успокоить девочку, погладить её по коротко остриженным крашеным волосам, но сил у него не было даже на это. «Больше я уже не проснусь!» — подумал он удивляясь, что не испытывает никакого страха.
В низком сводчатом помещении пахло свежей извёсткой и навозом. Сайрус поднял голову внимательно посмотрел на крышу сложенную из свежих влажных досок. Вчера весь день шёл мокрый снег сменившейся дождём. Крыша вроде бы нигде не дала течь и он возблагодарил Бога и свою удачу за это. Из-за повышенной влажности в помещении казалось холоднее, чем было на самом деле. Сырые дрова давали больше дыма чем тепла, но Сайруса радовало, по крайней мере, то, что дым утекал вверх по дымоходу, а не заполнял собой всё помещение, как вначале. Спасибо кузнецу, поправившему неуклюжую работу сделанную Сайрусом. Теперь, по крайней мере, можно не бояться задохнуться. Сайрус поднялся и подбросил в камин ещё дров. Он покосился на лежанку. Там укрытая шкурами, спала Роксана. Он прислушался, она сопела во сне точно ребёнок. Глуповатая улыбка искривила его губы. Сайрус сел за низкий стол, пододвинул масляную лампу поближе и снова углубился в свои бумаги. Это были в основном счета и они все были довольно неутешительны. Если стройка и ремонт будут и дальше идти такими темпами, то на покупку овец денег уже не останется. Сайрус тяжело вздохнул, ему так хотелось, что бы у Роксаны было что-то хоть отдалённо напоминающее замок, ведь она заслуживала гораздо большего, чем эта жалкое жилище! Погрузившись в свои расчеты, он позабыл обо всём и невольно вздрогнул, когда Роксана, завёрнутая в медвежью шкуру, протиснулась под его локоть и устроилась у него на коленях.
— Неужели я такая страшная? — спросила она со смехом, когда она улыбалась на её щёчках появлялись очаровательные ямочки. В огромной шкуре она почему-то казалась ещё меньше, чем была на самом деле. Сайрус подумал, что если сорвать с неё шкуру, то его жена может просто исчезнуть.
— Я просто задумался, — пробормотал он смущённо. Роксана обвила руками его шею и прижалась к нему.
— Я мешаю? — спросила она.
— Нет! — Сайрус обнял её, даже сквозь шкуру он ощущал какое горячее у неё тело.
— Знаешь, когда я тебя увидела в первый раз, ты показался мне похожим на медведя! — она тихонько засмеялась.
— Да уж не очень-то я похож на прекрасного принца, о котором мечтают все девушки из благородных семей! — отвечал ей Сайрус.
— Да, совсем не похож! — подтвердила Роксана.
— Но мне с недавнего времени стали нравится медведи! — она поцеловала Сайруса в губы, и его член сразу же отреагировал на это прикосновение.
— Медведь и прекрасная леди! — сказала Роксана шаловливо.
— Хочешь меня? — спросила она, заливаясь краской. Вместо ответа Сайрус поднял её на руки и понёс на постель.
Сплетясь телами, они лежали мокрые от пота, тяжело дыша, Сайрус смотрел в тёмные глаза Роксаны и они казались ему сейчас глубокие словно колодцы.
— Мне так стыдно, за всё это! — сказал он тихо.
— За что?
— За всё это убожество! Ты заслуживаешь гораздо большего!
— Любимый, всё хорошо! Война отняла у меня всё, но если бы не война, мы бы никогда не встретились! Знаешь, мне нравится быть хозяйкой в собственном доме! Пусть он маленький и холодный, но это наш дом! Мы вместе сделаем его прекрасным! Я верю в это! Я твоя леди Овечьего замка!
Сайрус сжал её в объятиях.
— Прости меня! — прошептал он.
— Я люблю тебя, мой медведь! — Роксана поцеловала его в лоб.
— Похоже, что я беременна, — сказала она негромко.
Сайрус разлепил тяжёлые веки. «Я жив?» — подумал он с искренним удивлением. Он увидел сидевшего у очага старика. Присмотревшись, он понял, что это странствующий монах. Лицо его было покрыто глубокими морщинами, редкие волосы на голове совершенно поседели, сквозь них просвечивался покрытый пигментными пятнами череп, жидкая белая борода висела словно пакля. На монахе была старая коричневая ряса, выцветшая от времени, подвязанная толстой размахрившейся верёвкой. Старик почувствовал взгляд Сайруса и, поднявшись, подошёл к нему.
— Выпейте это, сир! — сказал монах, поднеся кривую глиняную чашку к губам Сайруса. Стоун послушно выпил
