той, чтобы не дать человеку погибнуть?
– Обычно я бы ответила, что нет. Но вы бог и сами сказали, что в вас нет ни одной порядочной косточки.
– Одно то, что я не смертный, не означает, что я хожу и убиваю людей или позволяю им оказаться убитыми.
Я бросила взгляд в сторону входа в туннель.
Он опустил подбородок, и его черты заострились в серебристом свете.
– Я – не они, – сказал он негромко и убийственно мягко.
У меня волосы встали дыбом, и я подавила желание отступить назад.
– Значит, мне повезло?
Он окинул меня взглядом.
– Не уверен, насколько тебе повезло.
Я застыла. Проклятье, что это должно означать?
– И, возможно, одна порядочная косточка во мне все же есть, – добавил он, пожав плечами.
Я уставилась на него, и у меня ушло мгновение, чтобы сосредоточиться на главном, и это было не количество порядочных косточек.
– Бог, который прошел мимо… Он не мог вас почувствовать?
Он покачал головой.
– Нет.
Бог, стоящий передо мной, должен быть очень могущественным. Я читала, что только самые сильные могут скрывать свое присутствие от других – как это умеют Первозданные. Складывалось впечатление, что мои прежние подозрения были верны. Он хотел спрятать не только меня, но и самого себя.
Он собирался отвернуться от меня.
– Тебе пора домой.
– А вам? – бросила я, раздраженная тем, как быстро и легко он меня отпускает.
Он метнул на меня недоверчивый взгляд. Смертные не задавали вопросов богам – особенно невежливых. Мои мышцы напряглись, я приготовилась встретить его гнев или проклятие.
Вместо этого его губы медленно растянулись в ухмылке. Стоя в пятнах лунного света, я обратила внимание, как изгиб его губ смягчил черты лица, сделал почти теплыми.
– Нет.
Он не стал уточнять, и хорошо. Мне ни к чему это знать. Давно пора убраться от него подальше, пока я не разозлилась сильнее.
Или, хуже того, не совершила еще каких-нибудь импульсивных поступков.
Кроме того, у меня были планы – планы, которые несколько раз поменялись за последнее время.
– Что ж, это было… интересно. – Я обошла его и направилась к выходу, чувствуя, как он сверлит взглядом мою спину. – Доброй ночи.
– Ты идешь домой?
– Нет.
– А куда?
Я не ответила. Бог он или нет, это не его дело, и я не стану задерживаться только затем, чтобы он еще раз попробовал отправить меня домой. Тем не менее… казалось странным уходить от него. Непонятно, почему это представлялось неправильным, в этом не было смысла. Он бог. Я – провалившаяся Дева. Он помешал мне совершить безрассудство. Нам пришлось целоваться, и это оказалось приятно. Ладно, более чем приятно, я даже боялась, что стану сравнивать каждый будущий поцелуй с этим. Но ничего из перечисленного не объясняло отчаянного желания остаться.
Но я ушла.
Я ушла от бога, оставила его в тенистом туннеле и не оглянулась. Ни разу.
Ступив из туннеля под свет фонарей, я накинула капюшон и заставила себя идти, хотя странное ощущение, что я делаю что-то неправильно, не исчезло. Но сейчас в моей голове не осталось места, чтобы размышлять о причинах этого. Я свернула направо и решила, что подумаю об этом позже, когда лягу спать.
Подойдя к углу дома, я сделала глубокий вдох и вдруг поняла, что от меня больше не исходит запах «Белой лошади» и крови, теперь я пахну душистым горошком и свежими цитрусами, как бог. Я подавила стон.
Передо мной открылся двор. Я приготовилась к тому, что тела не убрали, и набросила на себя вуаль пустоты. Теперь ничто не могло меня напугать или навредить.
Но в бледном сиянии луны я увидела, что двор пуст.
Ощущая тревогу, я прошла через открытые ворота и двинулась по мощеной дорожке. Мое внимание привлек участок земли, и я остановилась. Место, где стоял на коленях смертный, было выжжено, словно здесь прошел огонь. Ни крови. Ни одежды. Ничего, кроме обгорелой травы.
– Ты куда?
Я развернулась, услышав голос бога, и моя рука замерла над рукояткой кинжала. Сердце заколотилось.
– Боги, – выдохнула я.
Он накинул капюшон черной туники, и его лицо пряталось в тени. Я не подозревала, что он пошел за мной.
– Прошу прощения. – Он слегка склонил голову. Я обратила внимание на серебряный обруч, сжимающий его бицепс. – За то, что напугал.
Я сузила глаза. В его голосе вовсе не слышалось извинения. Казалось, он насмехался. Меня раздражал его тон, а еще больше – мягкий толчок в моей груди, за которым последовал прилив тепла.
Может, это все из-за того, что я страшно голодна? В этом гораздо больше смысла.
Бог шагнул вперед, и я снова подумала, какой он высокий. Я чувствовала себя миниатюрной, и мне это не нравилось. Он повернул голову туда, куда смотрела я.
– Такое происходит, когда Кресса использует итер и он касается земли. – Бог наклонился и провел ладонью по траве. Его рука перепачкалась сажей и пеплом. Он посмотрел на открытую дверь дома. – Ты собиралась зайти.
– Да.
– Зачем?
Я скрестила руки на груди.
– Хотела выяснить, зачем они это сделали.
– Я тоже.
Он выпрямился и вытер ладонь о темные штаны.
– Вы не знаете?
Я пристально смотрела на него, начиная кое-что понимать. Этот бог явился сюда не просто так. Скорее всего, он уже находился в переулке до моего прихода или, по крайней мере, где-то поблизости.
– Вы за ними наблюдали, правда?
– Я следовал за ними, – сдержанно произнес он. – До того, как решил помешать тебе погибнуть – за что ты меня до сих пор не поблагодарила.
Я проигнорировала последнюю фразу.
– А зачем вы за ними следовали?
– Я видел, что они отправляются в царство смертных, и хотел посмотреть, что они задумали.
Я не была уверена, что он говорит честно. То, что он решил последовать за ними именно в эту ночь, когда они убили мужчину и ребенка, не казалось обычным совпадением.
Он повернул ко мне голову.
– Полагаю, если я посоветую тебе отправляться домой, ты опять сделаешь все наоборот.
– Полагаю, вам не понравится мой ответ, если вы еще раз посоветуете мне это.
Из-под капюшона донесся приглушенный смех.
– Не знаю. Может, и понравится, – сказал он.
Я приподняла брови, услышав это, а он пошел вперед.
– Мы вполне можем исследовать дом вместе, – предложил он.
Вместе.
Такое обычное слово, но для меня оно прозвучало странно.
Бог уже подошел к ступенькам, ведущим в дом. Удивительно, как он, высокий и крупный, передвигается так тихо. Должно быть, это какая-то божественная
