замираю на месте, от шока не в силах даже шага сделать, ни то что решиться на какое-либо чёткое, осмысленное действие. Серьезно? Мы совсем непрошибаемые, выходит? Хотя откуда там логика возьмется, если с головой мужик не дружит? От слова «совсем»!
Огромный, непередаваемой красоты букетище чудом оказывается в моих руках и Лёня бесцеремонно проходит в квартиру, по-хозяйски прикрыв за собой дверь. Это еще что за новости с полей? Обнаглел в край!
— Василиса! — он приобнял офигевшую меня за плечи и улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Я от этой его улыбки подвисаю и глаз от Лёни отвести не могу. Не-не, только душевно больных еще не было! — Знаю, вчера всё испортил дурак, но дай мне ещё один шанс … я совсем не это имел в виду, пошутил неудачно.
— Пошутил? — усмехнулась я. — Что это за шутки такие идиотские, Лёня? Извините, но вам лучше уйти. Цветы заберите, тошнит от них, и голова кружится.
Только где там уйти! Люциков одним уверенным движением усаживает меня на маленький кожаный диванчик прямо в коридоре, а сам опускается на корточки у моих ног. Да уж, и не справится с ним, вон упертый какой.
— Вась, ты здорова? — обеспокоенно спрашивает, а в глазах плещется океан бесконечной тревоги. — Как себя чувствуешь?
— Я здорова! — отмахнулась от него. — В отличие от вас, Лёня. Вы лекарства никакие не пробовали принимать, нет? Они, знаете, от других миров хорошо помогают …
— Милая, ну ты поверила, что я серьезно говорил? — искренне рассмеялся он и накрыл мои руки своими. — Ты мне очень нравишься, Василиса. Я уже не знал, как твоё «да» получить, а потом вообще крышу снесло. Перенервничал, впечатлить девушку хотел.
— Впечатлил! Слов нет! — фыркнула я и даже не заметила, что снова перешла с ним на «ты». — До сих пор прийти в себя не могу. Знаешь, обычно это немного по-другому делают.
— Как же? — улыбается он и обнимает меня за талию. Решительно притягивает к себе, да так что наши лица совсем близко друг к другу. Ну, нет! Нет!
А сама смотрю только на его губы, глупое сердце слишком быстро бьется в груди, и я сама не своя рядом с этим мужчиной. Даже вон ладошки вспотели, как у девочки при виде парня, по которому она с ума сходит.
— Лёня! — пробую возмущаться и упираюсь в его плечи руками, надеясь отстраниться хоть немного.
Он гладит меня по волосам и хочется просто раствориться в нём, ни о чем другом не думать. Но какие-то остатки здравого смысла ещё остались и я точно знаю, что не могу позволить себе идти сейчас на поводу у чувств и эмоций. Да между нами и не было ничего толком! П-ф-ф!
Всего секунда и мы смотрим глаза в глаза, а дальше только одна бесконечная нежность, невозможная ласка и его губы, сминающие мои слишком сладким, долгим поцелуем. Горячие ладони скользят по спине, прожигая кожу сквозь тоненькую ткань ночной рубашки каждым своим мимолетным, почти воздушным прикосновением. Мамочки, остановите планету! Это слишком прекрасно!
Я вожу пальцами по широким, сильным плечам и прижимаюсь к мужчине всем телом. Поцелуй становится всё более настойчивым, жарким и мой собственный стон удовольствия, наполненный страстью и желанием всё предельно и ясно говорит нам обоим. Ну и пусть!
— Повторим свидание? — его тихий полушепот, донельзя хриплый и прошибающий меня своим невозможным током.
— Зачем?
— Потому что надо, Вася, надо.
— Надо?
— Да!
— Ага...
***
Сначала был завтрак на моей кухне, залитой яркими тёплыми солнечными лучами. Чамер во всю свою длину развалился на подоконнике, вытянув вперед лапы. Котяра довольно щурился и хитро улыбался, словно рад Люцикову больше, чем кому-либо другому. Вот ведь предатель шерстяной!
Я приготовила привычные, обыденные блинчики в сладком сиропе, но именно сегодня они были такими вкусными, такими особенными. Смотрела в сверкающие счастьем глаза сидящего напротив меня мужчины и не могла скрыть улыбки. О, он так красиво и просто флиртовал! Шептал на ухо какой-то романтический бред и осыпал бесчисленными комплиментами. Только сердце стучало всё быстрее и быстрее, почти не оставляя мне шанса на сопротивление очевидному притяжению между нами.
После мы оставили Чамера дома и куда-то поехали. Катались по цветущей, наполненной жизнью Москве, болтали о сущей ерунде, обошли вдоль и поперёк зоопарк, гуляли в большом центральном парке …
Там он крепко-крепко взял меня за руку и повёл вперед по переполненной аллее к небольшому искусственному озеру среди декоративных деревьев и цветочных клумб.
Там мы кормили уточек, запускали воздушного змея и по-глупому пялились на голубое-голубое небо.
Там мы сидели на скамеечке, тесно прижавшись друг к другу и я смеялась над его шутками, растворяясь в надежных объятиях этого идеального мужчины. Ели сладкую вату, одну на двоих и веселились, как маленькие дети.
Ближе к вечеру парк наполнила живая музыка и я потащила Лёню «посмотреть поближе». Мы подпевали старым, знакомым мотивам, совершенно не попадали в ритм, но нам было плевать на всех остальных, кто и что о нас сейчас подумает. Какая разница? П-ф-ф! Ведь с ним мне так хорошо! И каждый раз, когда он смотрел на меня нежным, бесконечно трепетным взглядом, всё внутри сводило невозможной, сладкой судорогой.
— Иди сюда, — Лёня безумно романтично притягивает к себе и тянется своими губами к моим губам.
Сердце отбивает бешеный ритм, пульс участился, гитарные басы бьют по ушам, а для меня большего нет ничего … сейчас он меня поцелует … поцелует! Да!
Большим пальцем он чувственно очерчивает контур моих губ и склоняется низко-низко, испытывая нас на прочность. Меня бьёт дрожь волнения и уста сами приоткрываются в этом невыносимом, томительном ожидании. Наконец его рот накрывает мой и мы сливаемся в бесконечном жаре и страсти желанного поцелуя. Обвиваю руками шею мужчины, встаю на цыпочки и отвечаю ему, от удовольствия прикрыв глаза. Ах, время остановись!
Сколько прошло минут не знал никто из нас. Мы с трудом отрываемся друг от друга, оба тяжело и рвано дышим. Я в смущении прячу лицо у него на груди и улыбаюсь. Весь мир потерял своё значение. Есть только я … есть только он … мы …
— Уже поздно, — слышу голос Лёни как сквозь облако густого тумана. — Почти десять вечера. Ты не замерзла?
Он водит ладонями по моим плечам и
