с Чан Ми было покончено, просто ее звериные инстинкты позволили увидеть совсем не то, что видели все. А увидела она, пасть Дракона, что медленно открывалась, и мгновенно захлопнулась ровно в тот момент, когда Чан Ми боком ударилась в нее.
Дальше началось что-то непонятное. Взвыли все иерехонские трубы вместе взятые, на месте Траяна образовался сгусток, похожий на черный футбольный мяч, и этот сгусток, завывая так, что не выдерживали барабанные перепонки, начал метаться по залу, ударяясь и отскакивая поочередно обо все четыре стены.
И только Вервольф знал, что произошло. Он не следил как все, за метаниями Траяна, он вперил свои горящие ненавистью глаза на окровавленную пасть, и как только та выплюнула откушенную руку Траяна, все еще судорожно сжимающую меч, мгновенно подхватил ее и вонзил его в то место, где билось нежное сердце Дракона, безусловно любящее свое дитя.
Хребет Дракона судорожно вздыбился, крылья стали расправляться, но не для того, чтобы взлететь, но чтобы в последний раз обнять. Но тут кровавый пузырь, что выдулся из огромной ноздри лопнул, огромное тело обмякло и распласталось у ног Чан Ми.
– Аппа, папа! – от ее крика содрогнулись стены, и даже Траян замолчал забившись в угол, зажимая кровоточащую рану на том месте где была его рука.
– Осторожно! – сливаясь в один голос, закричали Всевладий, Домовой, Валюта и Филипп.
Как бы повел себя, что бы подумал обычный четырнадцатилетний подросток, на глазах которого отвратительный монстр убил отца и теперь, закончив трансформацию, сжимая в звериных лапах смертоносное оружие, целится и ему прямо в сердце?
Чан Ми услышала окрик, вскинула глаза и сквозь пелену слез увидела нацеленный на нее клинок. Испуг? Растерянность? Нет, ничего такого.
Инстинкт, он гораздо выше интеллекта, и в то мгновение, когда удар пронзил пустоту, она уже стояла за спиной чудовища, который у нее на глазах убил папу и все же она удивилась: «Так вот что значит эта Сила, которую вливал в нее не только дядя, но и отец». Животные инстинкты, усиленные многократно, позволяющие не только увидеть угрозу, но и мгновенно реагировать на опасность. Сколько раз она наблюдала за ящерицей, которая спокойно грелась на солнышке, но стоило только пошевелиться, и она мгновенно исчезала между камней. Я не лягушонок, как любила называть меня няня. Я – ящерка, я дочь Дракона и Белых Богов! – и она недобро рассмеялась в морду твари, оружие которого в очередной раз пронзило пустоту.
Краем глаза она увидела придворных, что крадучись, пробирались к выходу.
– Э, нет, господа хорошие, никому не уйти от ПРАВОсудия!
Она ударила руку, которая уже открывала дверь.
– Куда, это вы направились, Херр Палкин? Снова побег от ответственности? На этот раз вам придется за все ответить!
Херр, скорее всего не услышал угрозы, от легкого удара девочки, он словно пушечное ядро переместился в другой конец зала, и наверняка от него осталось бы мокрое пятно, как и от Сэра, но он вонзился в своего Хозяина, и они вместе взвыли от неожиданности и боли.
Вервольф, отбросив не сработавшее оружие, ощерив зубастую пасть приближался огромными скачками, намереваясь разорвать зубами и когтями ускользнувшую жертву.
С недоброй ухмылкой, Чан Ми выбросила навстречу опасности руку. Тончайшая липкая паутина окутала зверя в последнем прыжке.
– Вот тебе подвенечное платье, зверюга, смотри, не испачкайся, – она ткнула носочком своей атласной туфелькой монстра, который бился в паутине, словно огромная неуклюжая муха.
– Одна цель обезврежена, отлично, а теперь, ловлю с поличным всех сразу, скопом! – она выбросила комок паутины, что развернувшись, сама по себе собирала перепуганную публику, некоторые из них у которых еще сохранилось присутствие духа, пытались отстреливаться, но пули отскакивая от Чан Ми, как от резиновой куклы, возвращаясь точно в то место, откуда были выпущены.
– Чанушик! Ты, ба этого, того самого, подсобила, чёли родичам, али как?
– Секунду, дедуля, потерпи еще немного! – Чан Ми уже прижимала руки к ране неподвижно лежащего папы, пытаясь влить в него свою силу, насильно оживить мертвую плоть. Оболочка дракона исчезла, безжизненное тело настоящего Лиёна-человека, никак не отзывалось на старания дочери.
– Розочка, не мучай его, это бесполезно, Лютый знает свое дело, пронзенное сердце восстановлению не подлежит. Вот если только…
Глаза Всевладия загорелись надеждой.
– Розочка, мухой тащи его ко мне, есть вариант, скорее!
Дважды повторять на пришлось, и вот уже бездыханное тело лежит возле замурованного в бетон Всевладия.
– Ты что, заштопала рану?
– Да, я думала…
– Ничего, это не страшно, сейчас вскрою.
Всевладий выхватил из-за пояса свой клинок, сделал глубокий надрез посередине грудной клетки и со словами:
– Осторожно раздвинь рану и удерживай руками, я быстро!
И действительно, никто и опомниться не успел, как он ввел клинок в середину раны, несколько неуловимых движений, и вот уже на его руке лежит кровавый сгусток.
– Дядя, что ты наделал? – гневным возмущением выдохнула Чан Ми.
Мертвое сердце и окровавленный клинок лежали на полу, а волосатая рука Всевладия уже погружалась в рану.
– Тихо, детка, тихо, ага, где-то здесь, вот, нашел! Розочка, отпусти рану, смотри за моей рукой, видишь еще одно сердце, оно лишь слегка задето?
– Да.
– Работаем вместе, я беру на себя большой круг кровообращения, ты малый, в правом желудочке, прочищай трубочки, помни, они полые должны быть, поняла?
– Да, дядя, поняла.
– Так, молодец, соединяй с лёгочными венами.
Лицо Валюты исказилось судорогой, когда она увидела занесенный клинок над грудью мертвого Лиёна, а когда окровавленные руки Всевладия вытащили сердце и вовсе зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть одну молитву, ей казалось, что эти так называемые Боги сошли с ума и совершают святотатство над покойником. Молитву она так и не вспомнила, зато услышала шепот.
– Гриня, зачем он сердце выбросил, как же он бессердечным то будет жить? – Филипп изогнувшись скобкой, вдувал вопрос в ухо домовому.
– Да, нееее, у него запасное должно быть, уникум человек, это у него от рождения. Севка знает что делает, и с того света вытащит нашего Амператора. А вот у меня радикулит разыграется, к бабке не ходи, вам еще хорошо, по пояс сидите, а я по горло, как еще говорить удается, диву даюсь.
– А с этими рогулями, что в паутине сидят, что делать будем?
– Разберемся, тут хушь бы самим освободится, ох, сил моих больше нету, под мышкой свербит, нога затекла…
– Шшшш, Гриня, Всевладий руку из Лиёна вытащил, закончили, похоже.
– Ну, чаво там Севка? Справились?
– Да, сейчас запускать будем. Розочка, ты отпускай, потихоньку, дальше я сам, а то у тебя силы немеряно, а здесь надо осторожненько.
– Ну, чаво? Стучить?
– Стучит, все в порядке. Чан Ми, штопай давай, а я хоть спину разогну.
– Дядя, почему папа глаза не открывает? Ты проверил, я все правильно сделала?
– Да, все хорошо, дай время, очнется.
– Дедуля, у тебя есть одеяло? Надо папу переложить, холодно на бетоне.
– Ага, щаззз, и перину и подушку пуховую с
