У меня был к нему разговор, но я хотела провести его вечером и желательно в присутствии Конрада. Сейчас же шла по совсем другим делам и не была расположена беседовать.
Ха! Никто не принял этого во внимание. Рик набросился на меня как собака на мозговую кость и чуть не со слезами завопил:
— Марта! Марта, ты одна мне скажешь правду! Ты одна честно и без прикрас мне объяснишь, что со мной не так!
О чем это он?
— Рихард, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты решил, что с тобой что‑то не так?
Задала вопрос? Получи ответ и не жалуйся.
— Потому что они все от меня отказываются!
— Они — это кто?
— Они — Это женщины! Все женщины, которые мне нравятся, всегда выбирают других. Что со мной не так?
— О каких женщинах речь? — спросила я, хотя уже понимала, что он узнал об отношениях Нанни с Вольфгангом.
— Я сегодня утром пришел к Нанни Гейл, чтобы серьезно с ней поговорить. А она… Она… Ее не было на месте. А когла я стал громко стучать, она вдруг выглянула. Ты знаешь откуда?
Знаю, но сделаю вид, что не в курсе.
— Откуда же?
— Из квартиры этого твоего… Теттерхофа! И по ней было видно, что она только — только встала с кровати! Такая довольная, просто противно! Ну скажи, Марта, чем он лучше меня?
Хотела ему сказать, что ничем, что он вообще самый лучший, что Нанни дура или еще как‑то поддержать, глянула на эту обескураженную рожу и захохотала как безумная. Рик обиделся. Повернулся гордо и пошел на выход. Будет сейчас бродить между кустов, собираться с духом. А я вприпрыжку побежала наверх, но на последней ступеньке мой каблук на что‑то наступил и я покатилась вниз, стукаясь обо все подряд.
* * *
Больно было до ужаса. Голову я как‑то смогла защитить, всего пару раз ею приложилась, да и то вскользь, а вот руки, ноги и спину — нет. К счастью, Рихард не успел далеко уйти, поэтому услышал мой дикий вопль и прибежал на помощь. Правда, поймать меня ему удалось только у подножия, зато он сразу позвал студентов и они привели целителей.
Перавой прибежала Эльвира и тут же взялась за дело. Меня разложили прямо на полу вестибюля и она, прикрыв глаза, стала водить руками над моим распростертым телом, приговаривая:
— Ушиб, ушиб, еще ушиб… Трещина в кости… Перелом остистого отростка… ребро треснуло, нет, два, нет, три… Ого, какая гематома здоровая… Подкапсульный разрыв селезенки…
От ее слов мне стало совсем худо и я сомлела, потеряла‑таки сознание.
Не знаю, как Рик связался с Конрадом, но когда я пришла в себя, то лежала на кушетке в нашем медблоке, а мой любимый сидел рядом и не сводил с меня глаз.
— Хвала богам, ты очнулась!
На всякий случай я жалобно заблеяла:
— Кон, я упала с лестницы и столько себе переломала…
— Да уж знаю. Девочки срастили тебе все переломы, убрали гематомы, даже селезенку починили. Теперь лежи и не вставай двое суток, иначе вся их работа насмарку. Кстати, как ты упала?
А действительно, как?
— Торопилась, бежала не глядя и наступила на что‑то, не знаю на что. Может, на горошину?
— Детка, там не было гороха, зато я нашел длинный волос и засек слабый след магии. Есть у ведьм такое заклинание: на полу лежит волос, а тот, кто через него переступит, запнется как о серьезное препятствие.
— Но по этой лестнице многие бегали. Только передо мной там Рихард прошел.
— Я не договорил. Это заклинание может быть настроено на конкретного человека. Подозреваю, что с лестницы хотели сбросить именно тебя. Как мыслишь: кто?
— Леокадия?
— Вот и я того же мнения.
— А чей был волос?
Мне показалось, что по нему можно будет найти злоумышленника или, вернее, злоумышленницу. Конрад развеял мои надежды:
— Волос был конский. Рыжий конский волос из хвоста нашей школьной лошадки. Именно рыжий, чтобы незаметно было на красной ковровой дорожке. Одуванчик, будь осторожнее, умоляю.
Куда уж осторожнее. Амулет на амулете сидит и амулетом погоняет. Я думала, что виновата в своем падении: слишком быстро бегаю и под ноги не смотрю, но и тут была диверсия, моей вины нет. Меня другое волнует:
— Но как она могла проникнуть на территорию?
— Скорее всего, ее кто‑то провел.
Я закончила мысль:
— Провел сюда, а вывел…?
У Кона на лице изобразилось радостное удивление.
— Интересный вопрос. Поражаюсь тебе: ты даже в таком состоянии не ноешь, а думаешь головой.
— Это отвлекает.
Конрад вдруг забеспокоился, придвинулся ближе и просто впился в меня глазами:
— Тебе больно? Марта, я сейчас дам обезболивающее зелье…
А мне особо больно не было, даже удивительно. Так, неловко во всем теле, и все. Хорошо наши ведьмы лечат. Если их ученики тоже смогут не хуже, за целительство в Шимассе я спокойна. А вот есть очень хочется. И я успокоила Конрада:
— Не надо, все хорошо. Немного неприятно, но терпимо. А можно мне что‑нибудь съедобное?
Он так обрадовался, как будто я ему дорогой подарок сделала. Рот до ушей, глаза сверкают.
— Курочку! И бульон! Эльвира разрешила.
Он вскочил и бросился куда‑то, крича:
— Она просит есть! Сама! Что ей можно, кроме курицы?
Вместо еды прибежали толпой целители. Впереди Эльвира, она оттеснила даже Лауру, а уж мужчины плелись в хвосте. Ну как же, она первая меня лечила, я ее пациент. Для целителей это святое. Меня осмотрели, ощупали и вынесли решение: лечение было верное, я на пути к полному выздоровлению, есть мне можно все, но начать действительно лучше с бульона. А вот вставать пока нельзя, кости все срослись, но швы еще мягкие. Зато можно сидеть прямо тут, на кушетке, опираясь спиной полностью.
Затем все дружно удалились, забрав Конрада, а я осталась. Еды мне так и не принесли.
К счастью, откуда ни возьмись появился Пин с огромной миской горячего бульона с гренками и двумя вареными куриными ножками. Радость моя! О хозяйке своей заботится!
В общем, когда Конрад вернулся наконец с судками и Веркой, я уже догрызала вторую ножку. Пин как‑то сумел преобразовать кушетку в некое подобие кресла, не снимая меня с нее, так что питаться было относительно удобно. Но, поев, я захотела спать и была неспособна поддерживать связную беседу. Только попросила Кона поскорее выгнать Леокадию, а то она до меня доберется.
Верка правильно меня поняла и отправила моего героя ловить злокозненную ведьму, пообещав, что она со мной посидит и не бросит ни при каких обстоятельствах.
Вот и отлично. Верке никакая Леокадия не страшна, она ее на одну ладонь посадит, а другой прихлопнет, как комара. Зато если я проснусь и мне понадобится на горшок, будет приятнее, если в этом мне поможет существо женского пола.
