— Это мальчик! — радостно крикнула повивальная бабка, поймав на руки младенца, и высоко подняла его, показывая всем.
Малыш громко закричал.
Комната была заполнена людьми. Здесь были Верховный Правитель Иона, госпожа Джиллиан, госпожа Фара, несколько самых верных Ионе союзников из знати и несколько господ, которые до сих пор не поддерживали Иону. Были в комнате и сестры Ионы по отцу, и семья Вилии во главе с ее дядей Кубертом Агасферусом, Обин Просперо и его три сестры и их мужья. Верховный Правитель позаботился о том, чтобы не было никаких сомнений относительно рождения его сына. Когда мальчик издал свой первый вопль, все присутствующие захлопали в ладоши.
Иона взял на руки младенца, поднял его вверх и объявил:
— Я признаю этого ребенка моим сыном и даю ему имя Эгон, что означает «грозный». Ни один противник не устоит против него!
Гости снова громко захлопали в ладоши.
Мальчик был возвращен повивальной бабке, вымыт и уложен рядом с матерью.
После этого гости покинули комнату, оставив Иону наедине с женой. Младенец снова закричал, и Вилия поднесла его к своей груди. Когда ребенок потянул губами сосок, она почувствовала прилив огромной материнской любви — такой сильной, что у нее на глазах выступили слезы.
— Ты можешь кормить его сама в течение месяца, пока будешь восстанавливать свои силы, дорогая. Но я уже выбрал ему кормилицу, — сказал Иона. Увидев по глазам жены, что она против, он объяснил: — Мне нужно, чтобы ты вернулась к своей работе среди женщин Хетара. Не забывай, через три месяца у нас пройдут первые выборы. И я хочу, чтобы среди избранных по меньшей мере половину составляли представительницы прекрасного пола.
— Ты выбрал кормилицу? Я думаю, ее выбрала твоя мать! — резко ответила Вилия. — Я сама выберу кормилицу для Эгона — такую, которая не отравит моего ребенка своим молоком. — Вилия с обожанием посмотрела на младенца. — Посмотри, Иона, разве он не красавец? Волосы черные, как ночь, и мягкие, как шелк.
— Он очень бледный, — встревожился Иона. — Ты уверена, что он здоров?
— Да, мой дорогой супруг, он сильно сосет грудь, — заверила мужа Вилия.
— Мне нравится смотреть, как ты его кормишь, но я ревную. Месяц — и ни дня больше, Вилия. Я говорю всерьез.
— Ты хочешь сам сосать мои груди? — поддразнила его Вилия.
— И сосать их, и пронзать тебя своим стержнем, — откровенно ответил Иона.
— Я ведь разрешила тебе бывать в Домах удовольствий, — ласково сказала Вилия.
— Я не ходил туда ни разу за последние месяцы и не пойду теперь. Я буду ждать тебя, жена, пока мы не соединимся снова. Я не так слаб, как другие мужчины.
Вилия лукаво улыбнулась ему и ответила:
— Да, ты не слабый. И никогда не был слабым. Поэтому я и влюбилась в тебя много лет назад, Иона. Ты сильный и не уступаешь низким желаниям своей природы, как уступал Гай Просперо. Ты знаешь, чего хочешь, берешь это и удерживаешь. Через месяц я передам Эгона кормилице, которую выберу сама. Мы вместе станем трудиться, восстанавливая Хетар, и я буду услаждать тебя любовью сверх всякой меры.
Иона улыбнулся ей одной из своих редких улыбок и сказал:
— Ты действительно идеальная женщина для меня, любимая. — Он поцеловал Вилию в лоб и поднялся: — Ты сейчас, конечно, хочешь отдохнуть. Я пришлю сюда няню, и она заберет ребенка. Хорошего сна, моя чудесная Вилия. Я очень доволен тобой.
Вилия продолжала смотреть на мужа, пока он не ушел, потом отдала новорожденного сына пришедшей няне и велела ей:
— Когда он снова проголодается, принеси его ко мне.
— Да, госпожа, — ответила няня и быстро ушла, унося на руках уснувшего ребенка.
Вилия откинулась на подушки и стала думать о своем будущем.
Существо, которое назвало себя ее родственником, не солгало ей. Она действительно родила сына, наследника Хетара. Интересно, увидит ли она Колла еще когда-нибудь?
До сих пор она не знала, что ее прародительница Улла делила любовь колдуна с другой женщиной, которая родила ему сына. Эту часть истории Уллы ее предки-женщины не передавали друг другу. Но, может быть, Улла сама не рассказывала об этом — не хотела, чтобы было известно, что она делила своего господина с другой. Может быть, род Колла — мужская линия потомков колдуна, а ее род — женская линия?
Вилия вспомнила свою юность — время перед самой свадьбой с Гаем Просперо. Она знала историю Уллы в том виде, как ее рассказывали всем женщинам их семьи. Но было и то, чего она тогда не знала, но о чем ей рассказали позже.
В их семье говорили, что в каждом поколении у одной женщины кровь колдуна проявляется сильнее, чем у ее сестер и родственниц. Признак этой женщины — маленькое черное родимое пятно на левом плече. У Вилии было это пятно. Ее мать однажды шепнула о предсказании, что одна из потомков Уллы в двенадцатом поколении будет править Хетаром. Разумеется, ее мать, хетарская женщина, воспитанная как положено в Хетаре, думала, что Вилия будет править посредством своего мужа. Так же думала и сама Вилия. Эти тайны в ее семье знали только женщины. Про них не знал даже ее дядя Куберт, нынешний глава семьи.
Вилия размышляла, лежа в своей удобной постели. Пока она позволит Ионе править вместо нее. Ее время еще не настало. Интересно, родила ли уже домина Теры своего сына? Завтра надо посоветовать Ионе послать Ларе и Магнусу Хауку письмо с известием, что у Хетара теперь есть сильный молодой наследник. Надо будет теснее сблизиться с Терой. К тому времени, как Эгон станет взрослым, Хетар восстановится в своей прежней славе. Если ее сын будет дружить с наследником доминуса, возможно, будет легче предавать и завоевывать?
С этой счастливой мыслью Вилия уснула крепким сном.
На другом берегу моря, в Тере, Лара оправлялась от родов. Несколько месяцев она сама кормила грудью обоих своих младенцев, а потом передала их кормилицам. Когда Таджу и Марцине исполнилось шесть месяцев, стало заметно, что у них совершенно разные характеры.
Марцина постоянно хотела от матери любви и внимания. Она могла быть очаровательным ребенком, но если ей противоречили, становилась упрямой. Тадж был спокойным и уверенным в себе, как его отец. Только он мог лаской успокоить свою сестру-двойняшку, когда девочка злилась, и развеселить, когда она унывала или грустила. Лару это очень удивляло, она-то знала, что у двойняшек общая только половина крови — от нее.
Домина не слишком горевала о том, что поручила другим людям ухаживать за своими детьми. Говоря бесстрастно и беспристрастно, она поневоле признавала, что любит всех своих детей, но еще больше любит находиться рядом с мужем и управлять Терой.
