но это было возможно только при одном условии. С невероятным трудом выдавливал он из себя слова, а черно-белое лицо перед глазами уже превратилось в сюрреалистичную маску и начинало плыть страшным пятном. В голову пришла мысль, что это лицо будет последним, что он увидит перед смертью, и от этой мысли стало невероятно тоскливо и страшно.
Когда Хименес вскрыла все тайники, нашла и вскрыла двойное дно его сознания и выскребла все, что только могла, она просто молча взялась за торчавший из груди Кейси кусок дерева и одним движением выдернула его из плоти. Кровь из раны хлынула сразу же. Кейси закашлялся, силясь сделать вдох. На губах выступила кровавая пена. Хименес стояла чуть в стороне и наблюдала за его последними мучениями с безучастностью исследователя.
Теперь, когда стоявшую на пороге смерть никто не сдерживал, она стремительно брала свое. Кейси обессиленно уронил голову назад и набок, силясь уйти взглядом от дикарского лица Хименес. Та истолковала его движение по-своему. Она неторопливо подошла к капоту машины, подняла его и принялась возиться во внутренностях погибшего гравикара. Что-то резко грохнуло, будто металл пробил металл.
Сначала запахло горящей химией, и Хименес резко вынырнула из-под капота и легкими шагами заскользила прочь в своей потусторонней беззвучной манере. За спиной ярко вспыхнуло, разгорался страшный пожар литий-йонного аккумулятора гравикара. После него не останется никаких следов преступления, только груда оплавившегося железа. О лесном пожаре Кора думала, не очень желая такого развития событий, но гравикар остановился в очень удобном месте — на каменистой прогалине, где риск распространения огня был меньше. И все же стоило убраться подальше и побыстрее.
Поднявшись на каменный хребет, Кора позволила себе обернуться. С возвышенности ей было хорошо видно место, где уже полыхал в адском пламени генеральский гравикар. Она не испытывала ничего — ни удовлетворения, ни злорадства, ни торжества. Просто было сделано важное дело, и теперь надо было делать другие. И только одно добавляло легкости в ее поступь — ее долг перед братьями был исполнен.
***
— Четыреста пятьдесят четвертый, на выход, у тебя звонок!
Джейс ожидал услышать в трубке голос адвоката, но стоило ему поздороваться, как по позвоночнику пробежала волна тока. Этот голос он жаждал услышать слишком давно.
— Здравствуй, Джейс, — просто сказала Кора, и от ее бархатного тона по телу бывшего любовника растеклось тепло.
— Здравствуй, Кора, — ответил он в тон ей. — Вот уж не ожидал. Как тебе удалось получить разрешение на звонок?
— Не без сложностей, — призналась Кора. — Мне сейчас много палок в колеса ставят. Но ничего такого, что нельзя было бы решить.
— И ради чего столько усилий?
— Я знаю, кто заказывал тебя, Джейс. Его долг тебе больше, чем мне, но, если ты пожелаешь, я взыщу за нас двоих.
Она говорила таким будничным тоном, будто кто-то задолжал ему десятку до зарплаты, но от ее слов все равно веяло могильным холодом.
— Кора, что ты задумала?
— Ничего особенного. Простой вопрос, решай быстрей.
— Нет. Не надо ничего взыскивать, Кора, пожалуйста, — с нажимом произнес Джейс. Ему очень, очень не нравился ее тон.
— Ты уверен? Он готов был сломать твою жизнь из-за неудачи с женщиной. Он слабак, Джейс, он не достоин твоего милосердия, — ровно роняла Кора тяжелые свинцовые слова.
— Кора, мне наплевать на него, — Джейс старался говорить негромко, чтобы не привлечь внимание охраны, но с убежденностью. Надо было достучаться до человека на другом конце сигнала. — Единственное, что меня заботит, это ты, Кора. Я не хочу, чтобы ты из-за меня марала руки о кого бы то ни было. Кора, я видел, что делает с людьми месть, сам испытал это на себе. Пожалуйста, я не хочу видеть, как из-за меня месть уничтожает тебя. Кто-то первым должен сказать "стоп", пожалуйста, сделай это!
— Это может быть твой единственный шанс на справедливость, Джейс.
— Пусть так. Если это дерьмо должно остановиться на мне, пусть будет так. Это лучше, чем видеть, как в этом увязаешь ты. Кора, не надо, не из-за меня. Если ты действительно оставляешь право выбора за мной, я прошу тебя, остановись.
Повисло молчание, и Джейс замер в напряженном молчании. Только бы его косноязычия хватило, чтобы отвести Кору от черты, за которую ей не стоило заходить! В тот момент Джейс по-настоящему боялся за нее.
— Я услышала тебя, Джейс, — наконец произнесла Кора и повесила трубку.
***
В загородной резиденции Марка Фуллера царила тишина. Прислугу уже отпустили на ночь, везде включились системы охраны, и ничто не должно было нарушить покой хозяина дома, когда он решил пройти в свой кабинет и еще раз пробежаться глазами по материалам к заседанию в очередном комитете. Мероприятие должно было состояться через два дня, и Фуллер сбежал из города, чтобы проветриться и подготовиться в спокойной обстановке.
Прежде чем расположиться за массивным столом, Фуллер подошел к бару и налил себе коньяку. Он находил умеренное потребление коньяка перед сном не только крайне приятным, но и благотворным. Грея пузатый бокал в ладони и покачивая его так, чтоб коньяк понемногу перекатывался по гладким прозрачным стенкам, Фуллер удобно устроился в своем кресле и включил планшет. Первый глоток маслянистого ароматного напитка теплой волной прокатился по телу, распространяя живительный огонь по жилам.
Фуллер так погрузился в документы, временами прикладываясь к бокалу, что не сразу заметил странное онемение, прокравшееся в его тело. Сначала из пальцев вывернулся планшет. Его удар об стол в вечерней тишине прозвучал слишком резко. Фуллер удивленно посмотрел на девайс и попытался поднять руку с бокалом, чтобы поставить на стол хрупкую посуду. В груди начала нарастать паника. Фуллер попытался пошевелить пальцами — ничего, постарался собраться, чтобы встать, — опять ничего. От страха перехватило горло. Кричать было бесполезно, кабинет имел звукоизоляцию, а до коммутатора он дотянуться не мог.
— Ну наконец-то, — раздался где-то рядом мягкий голос.
Фуллер обвел диким взглядом комнату и с ужасом заметил, как в дальнем темном углу шевельнулась тень, разрастаясь и плавно перетекая в человеческий силуэт. Человек сделал несколько неслышных шагов, приближаясь к столу Фуллера, и на ходу подцепляя маску и открывая лицо. Из горла Фуллера вырвался сдавленный сип. Вместо человеческого лица на
